- Кажется, это платье меня толстит. - Холли повысила голос, чтобы быть услышанной сквозь звучащую по всему зданию классическую музыку.

- Это только кажется из-за белого тюля, миссис Уилсон, - вкрадчивым голосом заверила ее Вивьен. - Стоит перевести модель в черный атлас, как вы убедитесь, что черный цвет очень стройнит.

- Вы так думаете? - Холли провела унизанными кольцами руками по своим выдающимся бедрам, натянув ткань. Джоанна едва сдержалась, чтобы не выругаться, так как повылетали булавки, которые она только что вколола. Твердую как кремень женщину слова директрисы не убедили. - А вы что думаете? - обратилась она к закройщице.

Джоанна не привыкла к тому, чтобы клиенты интересовались ее мнением. Она находилась на самом нижнем уровне профессиональной иерархии.

Но Холли Уилсон уже доказала свою принадлежность к числу наиболее эксцентричных клиентов Бертье. В первый же день она рассказала в примерочной, как добиралась до Парижа. Не желая принимать на веру утверждение, что человек рожден, как птица, для полета, она остерегалась пользоваться услугами воздушного транспорта, поэтому заказала персональный пульмановский вагон из Майами до вокзала «Гранд-Сентрал», затем на океанском лайнере «Королева Елизавета» до Шербура и оттуда до авеню Монтеня на «роллс-ройсе».

Возможно, дама и эксцентричная, подумала о ней Джоанна, но явно не дура.

- Мадам справедливо заметила, что черный цвет делает фигуру более стройной, - уклонилась она от прямого ответа.

- Значит, я не буду выглядеть толстой?

Джоанне не хотелось настраивать против себя Вивьен. Тех, кто осмеливался подвергать сомнению слова директора салона, рассчитывали в первую очередь во время летнего сокращения штата сотрудников. Причем без рекомендаций.

На шее у нее болтался выбившийся из пучка локон. Чтобы выиграть время, она неторопливо принялась заправлять его в прическу.

- Вы действительно не толстая, миссис Уилсон.

И это была правда. В определенном смысле. Если бы Джоанна могла быть честной до конца, то она высказала бы свое соображение о том, что Бертье не тот модельер, который нужен этой женщине не первой молодости.

Бертье исходил из того, что все женщины делятся на две категории - малорослых лошадок для игры в поло, то есть кругленьких коротышек, и породистых - высоких и стройных. Он гордился тем, что создает модели одежды для породистых. Если оценивать миссис Уилсон с точки зрения Бертье, подумала Джоанна, то он, вероятно, определил бы ее высокую крепкую фигуру как лошадь-тяжеловоз.

- Я всегда отличалась крупнокостностью, - как бы прочитав ее мысли, сказала Холли. - И все равно я думаю, что это платье меня толстит.

Врожденная честность боролась в Джоанне со здравым смыслом. И хотя она тряслась от страха, честность победила.

- Пожалуй, - произнесла она, избегая тяжелого, колючего взгляда Вивьен, - если мы используем более мягкую ткань вместо атласа, ну хотя бы матовое джерси… и скроим вот так… - Она заложила ткань по-другому, и сразу исчезли коротковатая талия и широкие бедра, зато выделилась четкая линия высокой груди.

Глаза Холли засветились одобрением.

- Именно то, что требовалось. - Она повернулась к директрисе. - Месье Бертье согласится внести изменения?

- Конечно. - Тон Вивьен был холодноватым, но по-прежнему услужливым. - Это ваше право, мадам, вносить любые угодные вам изменения.

- В таком случае мадам угодно. - Уладив это дело, Холли взглянула на свои ручные часы, усыпанные бриллиантами. - Мадам также умирает от голода.

- Мы сделаем перерыв, - уловив намек, прожурчала Вивьен. - Сочту за удовольствие принести вам ланч, мадам Уилсон.

- Не обижайтесь, Вивьен, - сказала Холли, - но я бы предпочла что-нибудь посущественней, чем ваша кроличья еда. - Она посмотрела на склонившуюся у ее ног Джоанну. - А вы как?

- Я?

От удивления Джоанна выронила коробочку с булавками, и те рассыпались по серому ворсу коврового покрытия. Вивьен мгновенно опустилась на колени и бросила три пригоршни булавок через плечо. Джоанна уже успела привыкнуть к царящим в мире моды предрассудкам. Сделаете наметку зелеными нитками - и считайте, что загубили сезон. Откажетесь бросить через плечо рассыпанные булавки - и вам обеспечен конфликт. Легендарная модистка Лили Даш устраивала показы своих моделей только по тринадцатым числам или отказывалась устраивать вообще. Коко Шанель дожидалась, пока администратор Антонио Кастильо составит расписание его выставок, а затем составляла собственное, назначая свои показы на те же дни. Ходили слухи, что обозленный модельер в отместку даже прибег к колдовству с использованием куклы, изображающей Коко, и булавок. О Бертье было известно, что он перед показом своих моделей не бреется.

- Я не привыкла есть в одиночестве, Джоанна, - заявила Холли. - Вас ведь зовут Джоанна?

- Да, миссис Уилсон, - ответила девушка, ползая по полу и собирая рассыпанные булавки.

- Ну тогда, - продолжала Холли категоричным тоном женщины, которая привыкла к тому, что все ей повинуются, - раз уж я ненавижу есть в одиночестве, а вам все равно надо поесть, почему бы вам не позволить мне оплатить ваш ланч?

Джоанна почти физически ощущала раздражение, исходящее от застывшей фигуры Вивьен.

- Благодарю вас, миссис Уилсон, но боюсь…

- Если вас беспокоит мнение вашего босса, то я уверена, что месье Бертье не стал бы возражать. - Холли бросила многозначительный взгляд на Вивьен. - Если принять во внимание ту сумму, которую я кинула в его сундуки на этой неделе.

Ледяная особа сигнал приняла - он прозвучал громко и отчетливо.

- Джоанна, почему бы тебе не пойти с мадам на ланч? - предложила она, будто именно ей эта идея только что пришла в голову. - У месье Бертье открытый счет у «Максима». Если, конечно, мадам одобряет русскую кухню. - С последней фразой она обратилась к Холли.

- Пусть будет «Максим», - грубовато согласилась та.

Через десять минут Джоанна уже восседала в кресле в банкетном зале знаменитого ресторана. Франко-русский ресторан, расположенный над магазином, где продавали икру, издавна был любимым местом клиентов кутюрье, когда им нужно было убить время между двумя примерками.

Там же, наискосок от них, сидела восхитительная Твигги в алом брючном костюме под цвет губной помады и увлеченно беседовала с Ив Сен-Лораном. Неподалеку пресс-атташе фирмы «Карден» изо всех сил пытался очаровать закупщицу магазина «Сакс», что на Пятой авеню. Знаменитая своим прямолинейно-деловым, без поблажек подходом к профессиональным вопросам, дама, представитель «Сакса», до этого ушла с показа моделей салона Бертье, не дождавшись его окончания.

- Ты американка, угадала? - спросила Холли, накладывая на теплый блин белужью икру.

- Да, мэм.

- Тогда чем ты, черт возьми, занимаешься в Париже? Втыкаешь булавки, подгоняя безумно дорогие платья на женщин, у которых больше денег, чем здравого смысла?

Не зная, как реагировать на вторую часть вопроса, Джоанна ограничилась рассказом о цели своего приезда в Париж.

- Сколько себя помню, я всегда хотела стать модельером. У моей матери какое-то время было собственное дело, связанное с пошивом одежды, но потом она осталась без мужа… Отец ушел от нее еще до нашего с братом рождения, мы с ним близнецы… Забота о двух детях отнимала у нее слишком много времени и не позволила ей заниматься дизайном, поэтому она ограничилась тем, что брала в переделку одежду из универсальных магазинов и от владельцев прачечных. - Она нахмурилась, машинально играя с ножом. - Из-за этого я постоянно испытывала чувство вины перед нею.

- О, я уверена, у твоей матери и в мыслях не было, что она приносит себя в жертву! - живо откликнулась Холли и сделала жест рукой, как бы снимая с Джоанны бремя вины. Ее полная рука была обременена очень крупными бриллиантами.

- Вот и она всегда так отвечала, если я заводила разговор на эту тему, - подтвердила ее слова Джоанна. - Между прочим, это она меня научила всему, что я знаю о пошиве одежды. Я была еще совсем маленькой, но уже придумывала фасоны и шила платья для своих кукол. А потом настолько наловчилась, что стала обшивать и маму.