- Благослови тебя Бог, девочка! - Холли подняла вверх свои выразительные глаза. - Так вот, - продолжила она, - хотя официально об этом еще не объявлено, я только что подписала договор на создание драматического шоу для ночного телевидения с последующим развитием сюжетной линии. Так сказать, мыльная опера в самое выгодное телевизионное время!

- Вроде сериала «Империя»? - Джоанна смотрела его в Париже. Конечно, странно было видеть Чака Бертона и Кэтрин Веллингтон разговаривающими по-французски, но вскоре ее, как и большинство телезрителей в мире, увлекла история о разбогатевшем на техасской нефти семействе.

- Да, такого же уровня, как «Империя», - подтвердила Холли. - Только ребята из той компании хотят побольше блеска и обаяния, чем в этом фильме. Побольше секса и всяческого греха. - Она снова наполнила бокалы. - Что, естественно, заставило меня вспомнить о тебе. Ну, конечно, о твоих рисунках. Что же до секса и грехов в твоей личной жизни, то это никого не касается, кроме тебя.

При упоминании о сексе ни одна черточка спокойного лица Джоанны не дрогнула, но руки у нее похолодели.

- Я польщена.

- Не стоит. Я говорила тебе, что по характеру твое творческое видение ближе всего к кинематографу. Собственно, поэтому я никак не могла понять, зачем тебе хоронить свою творческую индивидуальность в салоне Бертье.

Джоанне не хотелось говорить об этом типе.

- Расскажи мне сюжет.

- Ну, это пока всего лишь схема. Действие разворачивается в Оклахоме пятидесятых годов вокруг нефтяного магната и трех женщин, фигурирующих в его жизни: всегда равнодушная к нему бывшая жена, сделавшая себе приличную карьеру в бизнесе, которая все время пытается урвать побольше; его безгрешная нынешняя жена, которая делает все возможное, чтобы превратить его особняк в настоящий дом; и его молодая честолюбивая любовница, танцовщица. Мне хочется сделать из этого что-нибудь динамичное и крутое.

Такие диаметрально противоположные характеры открывают массу возможностей для дизайнера, подумала Джоанна.

- Похоже, задача не из легких.

- Не беспокойся, у нас впереди много времени. Телекомпания хочет, чтобы мой «Лунный берег» отличался экстравагантностью, и я не собираюсь лепить это шоу с бухты-барахты. Поэтому я заключила договор, который позволяет нам посвятить наступающий сезон проработке сюжетных линий, подбору актеров на контрактной основе, созданию эскизов декораций и костюмов. Первым показом наше шоу пойдет мини-сериями в течение трех вечеров подряд на неделе телевизионной лотереи. У нас гарантия на показ в течение двадцати шести недель, что в два раза больше обычного для контракта на новую передачу.

- Двадцать шесть недель! Это же сколько надо костюмов?!

- У меня запланирован такой объем вышивок, что можно было бы загрузить сверхурочной работой целую деревню в Индии.

- Но это недешево обойдется, - сочла своим долгом предупредить Джоанна.

- Пусть тебя это не волнует. В нашем распоряжении деньги компании. Мы планируем провести большую часть съемок на природе. А что касается гардероба персонажей, то здесь вообще никаких ограничений.

Энтузиазмом эта женщина могла заразить кого угодно. Джоанна почувствовала, как лицо ее расплывается в улыбке.

- Здорово!

- Правда? - Холли торжественно подняла свой бокал. - За «Лунный берег». И за леди, которой предстоит сделать это шоу ослепительным!

- За «Лунный берег», - присоединилась к ней Джоанна. На душе у нее полегчало, когда она обнаружила, что, несмотря на историю с Бертье, из-за которой она лишилась своей мечты, в ней еще сохранялось чувство оптимизма. Яркие насыщенные цвета и ткани уже возникали перед ее мысленным взором, меняя сочетания и оттенки, словно стеклышки в калейдоскопе.

Следуя профессиональной привычке договариваться о делах за ланчем, Холли сразу же потащила Джоанну в знаменитый ресторан «Миддл-таун», который, по ее словам, отличался высоким сводчатым потолком и лучшим в городе салатом «Лорд».

Откинувшись на спинку удобного кресла и оглядевшись, Джоанна заметила, что по залу слоняются долговязые манекенщицы из универсального магазина - наверное, из того, над которым располагался ресторан. Видимо, права Холли, в этом действительно была какая-то предопределенность.

В то время пока Джоанна и Холли отмечали свое творческое содружество, Памела входила в конторское здание на бульваре Сансет. Надпись на стеклянной двери гласила: «Ларсон и Стрип». Хотя Сидни Ларсон скончался более четверти века назад, Дональд Стрип не убрал с двери имя своего бывшего партнера по юридической практике. Он был человеком, который чувствует себя удобно в рамках традиций. Человеком принципиальным. Именно его принципы и собиралась Памела подвергнуть испытанию.

Для этой встречи она оделась очень продуманно: черное шелковое платье от Жоффри, которое оттеняло прозрачную бледность ее кожи, с интригующим умеренным декольте. Светлые волосы она собрала сзади в низкий пучок, что соответствовало стилю «девушки из общества», и подколола черным атласным бантом. Итальянские туфли-лодочки на каблуках в четыре дюйма создавали впечатление, будто обтянутые шелком ноги растут прямо от шеи.

- Милый, милый Донни! - приветствовала она адвоката с такой теплой улыбкой, будто у них были общие секреты. - Как я соскучилась! И как любезно, что при вашей занятости вы нашли для меня время.

Дональд Стрип живо поднялся и, обойдя письменный стол своего покойного партнера, пошел ей навстречу.

- Когда красивая женщина приглашает старого отшельника на ланч, у меня не только находится время, моя дорогая, я отменяю все намеченные на день дела, - в тон ей ответил он и подмигнул.

Дональд Стрип, шестидесяти восьми лет, со взъерошенными редеющими волосами, был человеком из того же времени, что Майкл и Милдред Сэвидж. Их адвокатом он стал с самого начала, когда Майкл открыл свой первый магазин. В отличие от адвокатов нового поколения, которые отдавали предпочтение шелковым водолазкам, полосатым брюкам и мягкой обуви «а-ля мокасины», Дональд в высшей степени пренебрегал своим внешним видом.

Но Памела знала, что за поношенным старомодным костюмом, за потертыми манжетами белой рубашки с монограммой, за очками для чтения, купленными с лотка в аптеке, расположенной по соседству на этой же улице, скрывается человек блестящего юридического ума.

- Стыдно наговаривать на себя, - с напускным гневом произнесла она. - Вы же совсем не старый, Донни. - Она протянула ему руки, и ее белые хрупкие пальцы легли на его ладони с голубыми прожилками и неестественно длинными пальцами, изуродованными артрозом. Но пожатие его рук оставалось твердым, вселяющим бодрость. - Скорее наоборот, вы только вступаете в пору своего расцвета.

От удовольствия Дональд даже покраснел, что особенно бросалось в глаза по контрасту с белым воротничком.

- Пожалуй, вы несколько преувеличиваете, Памела, - ответил он. - Правда, до сих пор, как и большинство мужчин, я, грешный, остаюсь слишком чувствительным к женской лести, а потому спорить с вами не стану.

- Мои слова не лесть, они искренни, - убедительно продолжала лгать плутовка. - Я знаю, с моей стороны дурно отрывать вас от дел, не предупредив заблаговременно, но мне срочно нужно вернуться в Лондон, а я очень обеспокоена тетей Милдред.

Он нахмурился.

- Надеюсь, это не очередной приступ сердечной болезни?

. - О нет, с этим все в порядке, слава Богу! - поспешила заверить его Памела. - Но в последнее время она стала вести себя несколько необычно. Я решила, что благоразумнее будет посоветоваться с вами.

Его пушистые седые брови поднялись над оправой очков.

- Юридический совет?

- Не совсем так. - Она опустила глаза на вытертый пол, как бы пытаясь получше сформулировать свой ответ. - На самом деле, - тихо проговорила она, встретившись с его вопрошающим взглядом, - я пришла к вам потому, что вы ее самый близкий друг. А я ужасно боюсь, что очень скоро ей понадобятся все друзья, которыми она располагает.