Томас вернулся поздно, помахал мне рукой и отправился спать. Я уставилась на свой телефон, мечтая о звонке Освальда; пусть даже придется слушать треск и шумы, все равно я смогу крикнуть, что люблю его.

Когда все звуки на курорте стихли, я выскользнула на улицу и отправилась на пробежку. Дневные оттенки кротового, коричневого и серого выровнялись ночью до серых и черных. Как сказал Берни, в пустыне было что-то неземное, суровое и при этом красивое. Я чувствовала себя так, будто осталась одна на всей планете.

На обратном пути я обследовала то место, где мы нашли овцу. После нескольких минут поисков я обнаружила динамики, спрятанные за камнями и кустами, и что-то вроде проектора. Так вот почему тень летающего существа не имела светящегося контура! Эта пустынная крыса, Берни, разыграл целое шоу!

Последнее время все, что я делала, было как-то не в дугу. Я позволяла Берни и Чарлзу вводить меня в заблуждение, потому как считала, что они хорошо ко мне относятся. Я не особенно возражала против того, что Томас шантажировал меня. Я была не в состоянии примириться с желаниями Гэбриела и все время вмешивалась в его дела.

Мне оставалось только одно утешение — глубокий сон без сновидений.

Находясь в каком-то замечательном уютном месте, с наслаждением ощущая гладкость роскошного постельного белья и мягкость пуховой подушки, я пребывала в глубокой дреме и блаженном неведении, что жизнь вконец испорчена, и тут до моего слуха донесся отвратительный жужжащий звук. Я открыла глаза в тот самый момент, когда Томас, пихнув меня в бок, сказал:

— Дверь!

Я пихнула его в ответ, после чего он толкнул меня так сильно, что я чуть не свалилась с кровати. Треснув его подушкой, я воскликнула:

— Ну ты, болван, если ты не будешь обращаться со мной по-человечески, я огрею тебя по гладкой безволосой заднице!

Схватив парагонский халат, я взглянула на часы. Кого это принесло в семь утра?

На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял посыльный.

— Мисс Де Лос Сантос, вас ожидают у регистрационной стойки.

— В такую рань? Я же сказала: я не хочу, чтобы меня беспокоила пресса.

— Да, мы знаем, но эта дама очень настойчива, и она… э-э… как это… пугает людей.

Я вздохнула.

— Сейчас приду. Вот только приму душ и…

Тут к моему домику подъехал гольф-кар и остановился у ограды.

За рулем с оскорбленным выражением лица сидел еще один посыльный. Я не смогла сдержать улыбку, когда увидела, что из гольф-кара выходит изящная женщина в огромной шляпе и стильных солнцезащитных очках.

— Позаботьтесь, чтобы номер был готов к моему возвращению, — велела она водителю. — Мне нужна простая вода, без газа, и, бога ради, уберите все сухие цветы.

— Да, мэм.

Служащие «Парагона» помчали прочь так быстро, что даже гравий разлетался в разные стороны.

Эдна казалась образцом парагонского шика. На ней был наряд цвета морской волны — светлая блузка и чуть более темные широкие брюки из струящейся ткани. Она сняла очки, и тень от широкополой шляпы легла на лицо, делая ее потрясающие глаза еще более таинственными.

Меня переполняли чувства — мне хотелось схватить ее и обнять покрепче.

— Здравствуйте, Эдна, входите, пожалуйста. Как вы нашли меня?

— Юная леди, вы оказались правы.

— В самом деле? — обрадовалась я. — Насчет чего?

— Насчет того, что, если я подожду немного, вы выставите себя на посмешище. — Переступая порог домика, она вынула экземпляр «Еженедельной выставки» и передала его мне. — Что вы здесь делаете? Вы же говорили, что едете в город.

— Я получила работу по переделке сценария, но все гораздо сложнее.

За моей спиной кто-то громко зевнул, и я вдруг вспомнила, что у меня есть несанкционированный сосед по дому.

Бросив на Томаса долгий и пристальный взгляд, Эдна повелела:

— Молодой человек, наденьте на себя что-нибудь и закажите нам завтрак.

Томас расплылся в радостной улыбке:

— Я к вашим услугам…

— Эдна Грант, — подсказала я. — Эдна, познакомьтесь с актером Томасом Куком.

— Эдна, — повторил он и тут же кинулся одеваться.

Выйдя на улицу, госпожа Грант осмотрела внутренний дворик.

— Мне звонил Освальд. Он просто вне себя из-за вас. Как вы будете объясняться с ним по поводу своего сумасбродного любовничка?

— Возможно, Томас и вправду сумасбродный, но он мне не любовничек. Он мой охранник, — заявила я. — И потом, это вы должны мне кое-что объяснить.

— Как это?

Я задрала рукав.

— Посмотрите, Эдна. — Я приложила палец к своему ярко-розовому шраму. — Этот порез — дело рук приспешника Сайласа Мэдисона.

Впервые за все время нашего знакомства Эдна потеряла дар речи. Усевшись в кресло, она смотрела на меня широко распахнутыми, полными сочувствия глазами.

— Это случилось после свадьбы Нэнси, тем же вечером. Я ходила туда с Иэном, он просто по-дружески сопровождал меня. Сайлас хотел натравить своего человека на него, но в результате порезали меня.

— Рана была серьезной?

— Достаточно серьезной. Иэн даже дал мне немного своей крови, чтобы помочь заживлению. — Заметив, что лицо Эдны приобрело потрясенное выражение, я добавила: — У меня появились кое-какие побочные эффекты.

— Расскажите мне… — начала было она, но тут вернулся Томас.

На нем были голубая рубашка с воротничком, концы которого были застегнуты на пуговки, галстук и широкие брюки. Блестящие черные волосы Томас аккуратно зачесал назад. От него пахло одеколоном.

— Завтрак скоро доставят, — сообщил он таким радостным голосом, что я невольно задумалась: уж не дубль ли это, изготовленный пришельцами?

— Спасибо, Томас, — поблагодарила его Эдна, беря себя в руки. — Мне кажется, я вас знаю.

— Мне тоже кажется, что мы знакомы, — мечтательно ответил он.

Я ждала, что Томас пустится расписывать свою фильмографию, но он просто глазел на Эдну.

Когда принесли завтрак, госпожа Грант повелела накрыть стол в одном из тенистых уголков внутреннего дворика. Томас подвинул стул для Эдны, после чего она скомандовала:

— А теперь ступайте. Нам с Милагро нужно обсудить кое-какое личное дело.

Печально жуя овсяное печенье с лимоном, Томас побрел прочь.

Когда он скрылся в доме, Эдна попросила:

— Расскажите мне обо всем.

До этого момента я старалась держаться. Но теперь рядом была Эдна. Глядя на нее, я надеялась, что она любит меня и что она мне поможет.

Рассказывая обо всем произошедшем, я даже не стала утирать слезы. И с огромным облегчением поведала Эдне о своих видениях.

— Это просто жуть. Каждый раз, когда ко мне кто-то прикасается, я вижу одно и то же: кровь и внутренние органы. Они кажутся такими реальными! Это ужасно, Эдна, и я сама ужасная, поскольку за отвращением скрывается какое-то нездоровое желание.

— Ох, юная леди, — тихо вздохнула она.

Эдна потянулась к моей руке, но потом передумала.

— Это происходит со всеми, кроме Томаса, — продолжила я. — У него малокровие, и я не реагирую на него так, как на остальных. А вы? Что вы видите в такие моменты?

Эдна покачала головой.

— Я ничего подобного не испытываю.

— Значит, это только у меня. Я одна такая. Как же я могу быть с Освальдом, если я такая?

— Освальд очень сильно любит вас, юная леди.

— Он любил ласковую девушку. Он не будет испытывать то же к девушке, которая никогда не сможет дотронуться до него и к которой он сам не сможет прикоснуться.

— С этим мы разберемся, — ответила Эдна. — Вы это переживете, Милагро.

Я вспомнила слова Мерседес.

— Я умею выживать, Эдна, но, возможно, не умею жить. — Закрыв глаза, я принялась делать дыхательные упражнения. — Что вам известно о неовампах?

— Не существует никаких…

— Существуют, Эдна! Вампиры существуют. Они даже пытались поймать меня и попить моей крови во время старинного обряда. Они могли убить меня, так что, прошу вас, не говорите, что их не нет!