Они оба еще примеривались к очередной атаке, когда в дверь с другой стороны перехода ворвался Прайд.

— Прю? Прюди, с тобой все в порядке? Клод наклонился к ее уху и раздраженно проскрежетал:

— Подожди, скоро ты еще пожалеешь, душечка, что так вела себя с Клодом Деларушем. На Ямайке есть грязный бордель, дорогуша, и после того, как меня утомят твои чары, я продам тебя туда за любую сумму, какую они заплатят.

Вытянувшись во все свои пять футов и шесть дюймов, он улыбнулся Прайду.

— Ты нашел бумаги, какие мне нужны, Эндрос?

— Боюсь, что я потерпел неудачу: ящик оказался запертым, а у меня не было ключа.

Деларуш укоризненно покачал головой.

— Никогда бы не подумал, что такая мелочь остановит тебя больше чем на мгновение. — И в ответ на изумленную гримасу Прайда добавил: — В конце концов, ты же сын своего отца? Ловкий вор не позволит такому пустяку, как замок, встать на его пути.

После того как француз оставил их, зло хлопнув входной дверью, брат и сестра долго смотрели на то место, где он стоял.

— Он в самом деле это сказал или мне послышалось? — озадаченно спросил Прайд.

— Он назвал тебя вором. Но не только тебя. Он назвал вором папу!

— Я вызову его на дуэль. — И Прайд сделал движение, словно хотел идти за французом, но Прю схватила его за руку. Он пытался вырваться и ругался так, что у Прюденс запылали щеки.

— Проклятие, Прю! Хватит! Уже достаточно! Он слишком скользкий, нам не найти улик, чтобы отправить его на виселицу. Но пуля в сердце ничем не хуже, чем заслуженная петля в будущем.

— Послушай меня. Если ты вызовешь его на дуэль, он просто убьет тебя. А если и не убьет, то по закону тебя повесят. И тогда мы с бабушкой останемся совсем одни. Ты знаешь, что он грозился сделать со мной?

— Он не останется в живых, чтобы выполнить свои угрозы, — сказал Прайд с такой решительностью, какой сестра еще не слышала в его голосе. — Оставим это. Прюди. Не знаю, что он собирается делать, но мы не можем жить как прежде. Ладно. Там в гостиной, свесив голову, храпит бабушка. Давай лучше посмотрим, сможем ли мы перенести ее в спальню.

— Прайд, пообещай мне только одну вещь. Ты не вызовешь его на дуэль. Пообещай мне, что ты не вернешься к нему на работу, потому что он гораздо хитрее нас. Мы не сумеем вывести его на чистую воду. Единственное, что мы можем сделать сейчас, — это… это… — Она мысленно перебрала все варианты, чтобы найти приемлемое решение неразрешимой проблемы. — Ладно, неважно. Я что-нибудь придумаю.

— Деларуш и его кузен примерно в полночь пойдут в «Лики кэск» забрать выручку. Я подожду, пока они займутся этим, и потом подгребу к «Сен-Жермен» и посмотрю, что там можно найти. Очень сомневаюсь, чтобы они оставили на борту бригантины стражу.

Они вошли в главный дом и понизили голоса на случай, если в их отсутствие Осанна проснулась.

— Нет, ты не полезешь в это крысиное гнездо. Конечно, он оставил на борту вахтенного, и, может быть, даже не одного. И как ты думаешь, что я должна делать, если ты не вернешься? Подплыть к бригантине и спросить, где ты?

— Ох, черт. Как бы я хотел, чтобы Гедеон был здесь. Я рассчитывал, что он все лето будет курсировать рядом, перевозя груз.

Прю хотела того же всей душой. И не только потому, что без него она чувствовала пустоту и жгучую боль в сердце. Но и потому, что, хотя он и отвернулся от нее, она все равно доверила бы ему свою жизнь.

Им обоим понадобилось немало усилий, чтобы перенести бабушку в спальню. У бедной Осанны страшно воспалились суставы, и она приняла большую дозу лекарства, чем обычно.

— Как я хотел бы, чтобы Лия ночевала в доме. Может быть, мне лучше сходить за ней? — спросил Прайд.

— Это будет слишком долго. Я только сниму туфли и ослаблю шнуровку на корсете, пусть бабушка сегодня ночью спит в платье. А придет утро, я скажу ей, что она уже давно встала и только легла после завтрака подремать в одежде.

— Кэп, говорят о девушке, — сказал Крау, подойдя к Гедеону, стоявшему у штурвала.

Они ходили в плавание с командой из девяти человек. Двух новых он нанял в доках Принсесс-Анн. Если бы они не отплыли на борту «Полли», то отправились бы в тюрьму за драку и постоянное пьянство.

— Говорят?

— Плохо говорят. Мужчины говорят. Они говорят, она жила с китобойной стоянкой и теперь нехорошая.

Гедеон тихо ругался, направляя длинный большой шлюп в предательские течения пролива. Он плавал в этих водах с пятнадцати лет и предпочитал полагаться на собственное знание коварной акватории.

— Разве они не знают, что она работала как парень? Ты не сказал им об этом?

— Думаете, они послушают слово метиса? Если в голосе и прозвучала горечь, то Гедеону было не до того. Предрассудки ужасная вещь, и Крау, рожденный рабыней от индейца, был проклят вдвойне. Но сейчас на Гедеона давил собственный грех.

Он погубил девушку. Он держал ее на стоянке, даже когда узнал, что она женщина, и погубил ее будущее.

Но какое будущее могло ждать девчонку, бойкую как сорванец? Брак с приличным человеком? Дети? Но она грабила моряков с пистолетом в руках задолго до того, как попалась ему на глаза, если можно верить слухам.

Но, как говорит Крау, никто не подозревал о ее ночных похождениях. Как дочь Эндроса, который когда-то владел на острове почти всем, маленькая ведьма, очевидно, пользовалась определенным уважением. По крайней мере пока не вернулась в деревню на китобойном судне после почти трехмесячного отсутствия. А тот факт, что Крау известен как человек Гедеона Макнейра, а команда Макнейра, как все знают, состоит из бывших разбойников, пьяниц, воров и беглых, окончательно погубил репутацию бедной девчонки.

Неужто же местные жители поверят, что она оставалась невинной до последнего дня? Гедеон и сам до той ночи сомневался в этом. С чего бы они вдруг поверили, что, за исключением Крау и капитана, никто из китобоев не знал, что она женщина?

Крау молча стоял, пока Гедеон терзался и проклинал себя. Нет способа исправить то, что он сделал. Нет способа — кроме одного. А он еще не готов решиться на это.

— Она в беде, кэп, плохо.

У Гедеона екнуло сердце.

— В… беде?

Это невозможно. Не с первого же раза. И единственного. Кроме того, еще слишком рано, чтобы быть уверенным.

Беззвучно ругаясь, Гедеон попытался убедить себя, что его не за что проклинать. Или, во всяком случае, проклинать надо не только его. Коварная плутовка угрожала всем порядочным, законопослушным мужчинам. Она была опасной маленькой воровкой! Кроме того, она законченная лгунья.

И все равно, какой бы крохотный шанс у девушки в ее обстоятельствах ни оставался, он его уничтожил. И если он наградил ее ребенком, то должен будет взять на себя ответственность.

— Ладно. Будь все проклято! Пойду посмотрю, что можно там сделать. Всем наверх! — крикнул он. И когда команда взобралась на грот-мачту, чтобы спустить парус, он повернул штурвал, и «Полли», круто накренившись, взяла курс на юго-запад.

Крау улыбался, глядя, как молодой Бен побежал к балансиру, чтобы поднять кливер.

— Этим Каллиуэнджера, на Нью-Йорк-ривер, придется подождать свою прекрасную мебель, — пробормотал Крау, имея в виду ценный груз, сложенный в трюме и предназначенный известному бизнесмену в Виргинии.

Плевать, подумал Гедеон, Гораций Каллиуэнджер может разместить свою задницу на бочке со свининой. Он знал, что этот человек в свое время торговал с пиратами.

— Мы можем забрать девушку к берегам Гаттераса, кэп. Хорошая помощь миссис Мэгги.

— Моей сестре не нужна такая ведьма, как Хэскелл, Прюденс, или как там, черт возьми, она себя называет. Да еще когда племянник, молодой Иссак, в таком впечатлительном возрасте!

Кроме того, у Гедеона были другие планы для мисс Эндрос. Он слишком долго боролся с собой в проигранной битве. Теперь пришло время ему тоже повернуть и взять другой курс.

— Что? — Прю рухнула на ступеньку парадного крыльца и уставилась на брата.