Врожденное честолюбие, с детства заставлявшее Прю во всем превосходить брата, ведь она даже выскочила на свет на двадцать минут раньше, снова подталкивало ее к борьбе.

И это совпадало с планами Гедеона. Он твердо решил поощрять мальчишку, чтобы узкие плечи стали широкими, а тощие руки сильными и чтобы в драке парень сам мог постоять за себя. В следующий раз у него может не оказаться на боку пистолета, чтобы выставлять требования.

— Будь я проклят, если парень не целит на мое место, — поддразнивал Товий Прю, когда, первый раз сев на скамью гребца, она выкрикивала команды раньше, чем старый рулевой произносил их. — Я дам тебе погрести. Сколько хочешь. Только ты вертишься, как краб, сбросивший панцирь. Да и сам ты не больше сверчка. — Тоби усмехнулся и благополучно сплюнул против ветра. Редкое искусство, которым старик необыкновенно гордился. — Лишь к тому времени, сынок, когда ты потеряешь столько волос, сколько я, ты сможешь сделаться сносным рулевым.

Прю уже потеряла больше волос, чем Товий за всю свою жизнь. На вторую ночь их пребывания на стоянке китобоев она стащила под кухонным навесом нож и уговорила Прайда отрезать ей косу, и теперь волосы у нее были не длиннее, чем у брата. Сожаления о потере косы Прю решила отложить на момент встречи с бабушкой.

— Не тревожься на этот счет, старина, — успокаивала она за обедом Товия, — потому что я решил занять место Неда, а не твое.

Нед, гарпунер на вельботе Тоби, бросил в нее соленую кефаль, и она, поймав рыбину на лету, опустила ее в кипящее масло. Сегодня была ее очередь стряпать, и все уже поняли, если хочешь, чтобы еда была терпимой, придется помогать Хэскеллу.

— Одного нахальства мало, чтобы стать гарпунером, — отрезал Нед, парень с таким же острым языком, как и глазом.

— Испытай меня, — бросила ему вызов Прю. — Нарисуй свою мишень, и я попаду пять раз из пяти.

— Вспомни кости, Нед, — предупреди; Лир. — Лучше смотри за своей задницей.

— Если ты сумеешь попасть зазубренным железом в дыхало кита, когда палуба ходит под ногами, то, может, я и позволю тебе почистить мой гарпун, — отрезал Нед, наполняя тарелку капитана жирной рыбой и жесткими бобами, к которым еще полагалась горячая лепешка.

Сидя отдельно от команды, Гедеон слушал перепалку и радовался, что Хэскелл не дает себя в обиду. У парня неплохо идут дела. За исключением его стряпни, сморщившись, подумал он.

Оставив половину еды в тарелке, капитан резко отодвинул скамейку и вышел из-под кухонного навеса, не заметив, что Прю провожает его взглядом.

Пока последняя кефаль корчилась на огромной сковороде с длинной ручкой и превращалась из коричневой в черную, Прю, задумавшись, тяжело вздыхала. Ей следовало бы по всем правилам презирать этого грубого дьявола. Но он до такой степени заполнял ее мысли, что она больше не вспоминала о побеге, даже когда, пробравшись к пруду с пресной водой, поспешно мылась.

Ежедневная работа продолжалась, и чем больше проходило времени, тем легче она казалась Прю. Девушка обнаруживала редкостное терпение, даже когда случалось немножко приболеть. Научилась мазать порезы салом с сахаром, ожоги — тестом, а если начинало пощипывать горло, то пить патоку, смешанную с уксусом и черным перцем.

Она стала хранителем разного рода маленьких тайн. К примеру, верх амбиций Бена — иметь собственную стоянку китобоев. А Гудж втайне тоскует по женщине, которая умерла больше двадцати лет назад. Она даже знала, что Лир когда-то имел собственную собаку, которую загрыз раненый медведь. Лир признался ей, что эта собака была самым близким ему существом в семье.

Гедеон замечал такие мелочи, и если удивлялся популярности парня, то свое недоумение держал при себе.

Во время коротких передышек мужчины часто кидали ножи в мишень, нарисованную на плавающей доске. Как и в игре, скоро выяснилось, что Прю не только может бросать с ними наравне, но и превосходит лучших из них. Если она иногда и оглядывалась, чтобы проверить, восхищается ли Гедеон ее меткостью, то ведь это естественно, уверяла она себя. Он все-таки ее капитан.

Если случалось, что он аплодировал ее мастерству, она сияла, как светлячок.

Если его нигде не было видно, она чувствовала себя необъяснимо подавленной.

А Гедеон переживал собственные трудности. Беспощадно честный в своих поступках, он был честен с собой не меньше, чем с другими. И теперь он вынужден был признать, что не соблюдает своей обычной беспристрастности по отношению к этим двум парням, особенно к Хэскеллу. Но ведь он всегда испытывал жалость к обездоленным, пытался оправдаться перед собой Гедеон, а коротышка обездолен во всех отношениях!

Они оба показали себя хорошими работниками, благоразумными и честными. Хотя постоянная удача Хэскелла в игре — и в карты и в кости — не казалась ему такой уж замечательной заслугой. Во время игры в кости сплутовать трудно. Но в карты?

Нет, маленький щенок просто сообразительный, вот и все, убеждал себя Гедеон. Быстрый разум и острый глаз, в меткости коротышка мог сравниться с любым из них. По правде говоря, из парня получился бы прекрасный гарпунер, если бы не его хилое сложение. И вроде бы не имеет значения, сколько раз он ходит к котлу за добавкой и как чисто вылизывает тарелку. Ему просто предопределено оставаться худым, как ивовый прут. И его плечи едва ли шире, чем бедра.

Чтобы стать хорошим гарпунером, мало иметь острый глаз и быструю руку. Гедеон знал это по собственному опыту. Когда восемь лет назад он стал добывать китов и отправился с командой к северным берегам, то для освоения ремесла поработал на всех местах — и гребцом, и гарпунером, и рулевым. В ту пору он старался преодолеть дух пиратства, который окутывал его.

И ему пришла мысль, что у юного Хэскелла та же самая тяга. Как и большинство неудачников и отверженных в компании, которую собрал вокруг себя Гедеон, не исключая и его самого, коротышка, скорей всего, стал бы кандидатом в петлю палача.

— Ему нужен отец, — вслух пробормотал Гедеон, даже не удивляясь, почему не испытывает такого же отеческого интереса к Наю. Беззвучно выругавшись, он вспомнил ночь, когда тощий молодой грабитель сунул ему пистолет в нос и выкрикнул: «Жизнь или кошелек!» Проклятый хвост Сатаны, невольно усмехнувшись, подумал Гедеон. Удивительно, что ему давно не перерезали горло и не бросили маленького подонка гнить в болоте!

При этой мысли совершенно неожиданно защемило сердце, и он потянулся за трубкой. Черт возьми, ему-то какое дело! Он взял парня, чтобы заполнить команду. А вовсе не для того, чтобы воспитывать! Но щенок оказался таким тощим, таким хлипким, он не…

Гедеон снова выругался. Проклятие! Если говорить по правде, парень не выглядел мужчиной. Най утверждал, что они близнецы и что им месяца не хватает до восемнадцати лет. Но в таком случае, почему у парня не установился голос? И в первую неделю он визжал как девчонка, если ему капало на руку горячее масло.

Но с другой стороны, вспомнил Гедеон, коротышка быстро перестал визжать и захлопнул рот. А рот так забавно отражал уязвимость юного девственника в мужской компании. Сколько раз он взвизгивал будто от смертельной боли, когда Тоби отводил душу.

Поток бесконечных мыслей прервался шумом ссоры, и Гедеон обернулся, чтобы узнать, в чем дело. Последнее время это случалось все чаще. Он бы отдал десять бочек спермацета, лишь бы прямо сейчас услышать крик: «Кит у берега!» Люди начинают беситься.

И будь он проклят, если не разгонит их по вельботам! Сегодня ночью ему нужен вызов. Последний дрифтер уже обработан, жир вытоплен и разлит по бочкам, но почти две недели не видно ни кашалотов, ни настоящих китов. Люди уже доведены до крайности.

Когда пришел сырой март, даже и не обещавший весны, главной проблемой по-прежнему оставалась невозможность помыться. Прюденс не считала себя чистюлей, но все же ей было трудно выдержать бесконечные недели, не отпарив и не отдраив себя с головы до ног. Кроме огромных чугунных котлов, на острове не было ничего похожего на корыто. Но разве она могла залезть в котел на глазах у всех китобоев?