— Да, сэр. — Словно тень, второй бесшумно проскользнул по палубе и опустился возле них на колени. Прю вздрогнула, но его прикосновение было хотя и твердым, но вполне терпимым.

— Осторожнее, они хитрые бестии, особенно коротышка — так боднет тебя головой, что ночь покажется днем. — Капитан стоял сзади и наблюдал, как его напарник связывает их обоих по рукам и ногам. Когда они стояли перед ним надежно связанные вдоль и поперек, он наконец прямо сказал, что задумал: — Теперь посмотрим, парни, сможем ли мы выбить глупости из ваших котелков. Несколько недель тяжелой работы пойдут вам на пользу.

— Проклятый по…

— Брось их в трюм, Крау. Пусть лежат там, пока мы не вернемся на стоянку.

— На плите горячий кофе и сковорода с хлебом. Не думаете ли вы… — начал было темнокожий, но капитан прервал его:

— Я не думаю. Не позволяй их нежному возрасту одурачить тебя. Они хорошо поучились у дьявола. Я бы сейчас валялся где-нибудь в болоте с кишками наружу и с вывернутыми карманами, если бы не приготовился к встрече с ними.

— Враки, — пропищала Прю, но тут же вспомнила, что надо говорить хриплым голосом, и закричала: — Мы никогда за все годы не загубили ни одной души, и это чистая правда! Разве мы кого-нибудь погубили, Най? Никогда, клянусь! — И, пересиливая себя, сквозь зубы добавила: — Сэр.

Высокий дьявол с отметиной на щеке ухмыльнулся, и зубы у него сверкнули при свете половинной луны. И первый раз Прю почувствовала, что у нее подкосились ноги, и пропала злость, зато возрос страх.

Все знают, что пираты мучают своих жертв ради выгоды. Но пытать ради одного удовольствия, оттого, что причиняешь боль другому человеческому существу… и улыбаться? А человек ли он вообще?

Хриплый стон вырвался у нее, и Прайд подвинулся ближе, стараясь приободрить сестру. Она вспомнила рассказы Лии. Может, дьявол с отметиной и был одним из тех ужасных существ, которые возвращаются после смерти, выходят прямо из океана, и зубы сверкают на их злых лицах, и пустые глаза застывают на жертве?

— Вы… зомби? — вырвалось у нее, прежде чем она успела прикусить язык.

— Я кто? Что за чушь ты несешь, сатаненок, кто наполнил твой котелок такой дурью? Проклятье, уведи их отсюда, Крау, пока я не вышел из себя и не выпорол этих двух чертенят!

Прюденс проснулась почти в темноте, не представляя, сколько времени она проспала. Попытавшись поднять руки, чтобы сжать разрывавшиеся от стука виски, она с горечью вспомнила, что их с братом связали и бросили в эту ледяную дыру.

Застонав, она попыталась сесть, но у нее не хватило сил оттянуть затвердевшие от соли веревки. На глаза навернулись слезы, и она сердито вскинула голову к тусклому свету, пробивающемуся сверху.

Они воруют, убивают, охотятся в морях за кораблями! Но все-таки они люди, решила она. Потому что ни один сгнивший, распухший от воды гаитянский призрак не смог бы так надежно скрутить их!

— Прайд, — хрипло позвала она, вглядываясь в густой мрак. Когда глаза постепенно привыкли к темноте, она рассмотрела ряд деревянных бочек, аккуратно поставленных вокруг.

— Прю? Ты в порядке?

— У меня раскалывается голова, и я связана, словно дикий кабан. Но в остальном все ничего!

— Ну, по крайней мере, хоть шапка из чулка не свалилась от удара, и не рассыпались волосы. Если боль в боку когда-нибудь пройдет, то можно считать, повезло. Все-таки я живой. Уже хорошо. Что же случилось?

— Этот разбойник со шрамом не был пьян. Он только обманывал нас и подстроил хитрую западню!

Прайд перевалился ближе, и Прю обрадовалась его теплу, потому что в брюхе корабля было страшно холодно, и она дрожала. Прю слышала, как свистит ветер в парусах у нее над головой, и догадывалась, что скоро наступит рассвет. Если ветер так завывает, когда солнце только на горизонте, значит, скоро начнется настоящий шторм.

— Если мы признаемся, кто мы на самом деле, и объясним, что не держим на них никакого зла, думаешь, они отпустят нас? — спросил Прайд.

— И не помышляй об этом! Ты можешь представить, что будет с бабушкой, если в дом заявится этот дьявол и расскажет, что он поймал нас, когда мы хотели, угрожая папиным пистолетом, ограбить его? Ее бедное сердце тут же разорвется. А если не разорвется, то следующие десять лет мы не увидим дневного света. Он заставит ее поверить, что мы всего лишь двое воришек!

— По-моему, мы такие и есть. — Голос у Прайда дрогнул. Замерзший, голодный, несчастный, скорее мальчишка, чем мужчина. Бедняга, подумала Прю. Она была готова выполнять вместо него любую работу, лишь бы он не падал духом и не приводил ее в отчаяние.

— Мы никогда не воровали! Во всяком случае, в обычном смысле. Мы только отбирали то, что по праву принадлежало нам.

— Да, но бабушка…

— Лия позаботится о бабушке. Не сомневаюсь, она знает, что лежит в корзинке для рукоделия. Больше того, по-моему, она знает, и как оно туда попало. И если мы не вернемся, она присмотрит за бабушкой и придумает какую-нибудь историю, чтобы успокоить ее несчастный старый разум. Лия не даст ее в обиду, Прайд… ммм… Най. Это точно.

Они немного помолчали, потом Прайд снова заговорил, и голос у него звучал еще неуверенней…

— А что будет, когда все монеты кончатся? Ты же не хуже меня знаешь, что чернокожая женщина, даже вольноотпущенница, не может тратить золото, не навлекая на себя неприятности.

Прюденс изо всех сил старалась не заплакать. Потому что слезы — признак слабости, а она не могла разрешить себе быть слабой.

— Ради Бога, мы вернемся домой раньше, чем ты думаешь! Обязательно найдется способ сбежать. Нам надо только дождаться случая. А пока держи рот закрытым, а глаза открытыми.

— А нос разбитым.

— Это уж точно! Шлюп и правда вонючий, согласен? Китобойный, весь провонял. Интересно, что они сделали с законными владельцами?

— Не думай об этом, Прю. Мы убежим, не сомневайся.

К тому времени, когда люк над трюмом открыли, а их подняли на палубу, где они увидели своих тюремщиков, яркий медный свет заливал все небо, и его тепло коснулось и земли и моря. Чуть пошатываясь на онемевших ногах, Прю попыталась одним взглядом оценить обстановку на палубе.

За ними пришел тот человек, которого называли Крау. Непонятно, кто он — неф, как Лия, или индеец, как те люди, которые приходили ловить рыбу на нижнем конце острова.

Может быть, он раб. Она знала, что даже у индейцев есть рабы, люди другого племени, выменянные или захваченные силой.

Этот человек не был рабом, если судить по его поведению. Пока он помогал им выкарабкаться из трюма, Прю почти перестала его бояться. При всей огромной силе, в его руках не было жестокости. А ведь он легко мог бы согнуть их в наживку для рыбы.

— Вы не собираетесь развязать нас? — спросила она, помня, что надо говорить с хрипотцой, как парнишка Хэскелл.

Не обращая внимания на ее вопрос, темнокожий моряк повел их по палубе, разрешив на минутку задержаться у борта. И первое, что они поняли, — корабль стоит на якоре.

— Скоро будет еда, — бросил темнокожий, но ни Прю, ни Прайд не смогли бы проглотить и крошки.

Где, черт возьми, они находятся? Узкая незнакомая коса тянулась на северо-восток. Но больше ничего не удалось разглядеть. Ни амбаров, ни домов, ничего похожего на жилье. Еще они увидели три остроносые лодки значительного размера, с грузом на борту направлявшиеся к низкому и пустынному берегу.

Услышав шум, Прю воинственно обернулась. Из-за спины Крау, который безмолвно высился, словно обгорелая сосна, на них уставились три простых моряка. На лицах никакого выражения. Прю ждала, что приготовила ей судьба. Но ничего не произошло, и она, гордо вскинув голову, перевела взгляд на человека по имени Крау. В висках стучало, руки и ноги так саднило, словно они вот-вот отвалятся, но будь она проклята, если выдаст это словом или жестом.

За спиной раздались шаги, и она обернулась. Отмеченный дьяволом негодяй подкрадывался к ним сзади! К несчастью, от страха Прю всегда становилась скорее безрассудной, чем разумной.