Меня зовут Ева Райс, тридцати семи с лишним лет. Но это не моё имя, да и возраст тоже приблизительный. Я попала под машину, и мне напрочь отшибло мозги.

   Так говорят врачи в больнице, куда меня привёз тот грёбаный водила. Они же придумали мне имя. Ева - надо думать, от Адама и Евы, потому что больница была благотворительная и половину персонала заменяли монашки Ордена Милосердия. Прелесть какая! А Райс, потому что кто-то из медсестёр читал в то время "Интервью с вампиром" Энн Райс, и вообразил, что мои глаза смахивают на вампирские. Или на глаза человека, перебравшего наркоты. Острые, как они выразились. Вампиры - голливудский бред, наркотиков в крови не обнаружили, но фамилия прилипла. Зато они открыли, что я, видимо, уже успела побывать в какой-то переделке. Всё моё тело покрыто шрамами, которые взялись чёрт знает откуда, а на лице рубец рассекает левую бровь и проходит через край глаза. Они послали кучу запросов, в том числе чуть ли не в Министерство обороны, но ответа так и не получили. Я не помню никакой дурацкой войны. Но вот крови я уж точно не боюсь, как, впрочем, и смерти. Это стало понятно, когда я пошла работать в полицию.

   До недавнего времени я была простым кинологом. То есть поначалу просто рабочим в собачьем питомнике при Подразделении служебных собак, а потом выяснилось, что собак я чувствую, как никто другой. Мой разум и сердце как бы разделены надвое, и вторая половина принадлежит отнюдь не мне. Мы умудрялись отыскивать такие тайники, которые другие пропускали мимо. Потому что я вижу глазами собаки, чую, чем пахнет воздух и земля, когда она бежит по следу, и вместе с ней подбираю тело в последнем, решающем броске.

   - У тебя поэтому нет друзей, - говорит Джои из нашего отдела. - Тебе достаточно собак.

   - О чём я буду говорить с людьми, Джои? - шучу я. - О трупах и пакетах с белым порошком?

   Это на самом деле так. Мне наплевать и на трупы и на белый порошок, но я вижу это каждый день и ни о чём другом просто не думаю. Честно говоря, мне наплевать и почти на всех людей тоже.

   С недавних пор отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков сильно поредел, и я превратилась из кинолога в детектива. Подозреваю, что не без помощи Джои, у которого были какие-то завязки в Управлении по борьбе с особыми преступлениями. Мне это было не так уж нужно, но шеф сказал:

   - Райс, ты первый претендент, хоть и не скажу, что мне это сильно по душе. Только не переусердствуй.

   Он намекает на то, что я подчас чересчур жестока. Это замечают не сразу, потому что вне работы я общаюсь только с собаками, которые - часть меня. На работе же... Если честно, у меня не заржавеет всадить пулю в башку какому-нибудь чёртову нигерийцу с желудком, набитым героином. Пусть погибнет он, а не кто-то из отдела. Проклятые черномазые! Наводнили Лондон, как дерьмо в переполненном сортире! И воняют так же, как дерьмо. Им рядом с белыми не место. Будь моя воля, я бы установила запрет на въезд в страну этой мрази.

   Я вхожу в здание участка и иду к лестнице. Аквариум почти пуст - те, кто посерьёзней, сидят в камерах, а шушеру отпинали и распустили по домам. До следующей ночи.

   Дежурный дремлет с полуоткрытым ртом. На столе перед ним полная кружка кофе и сандвич с сыром, который лежит на самом краю. Меня так и подмывает остановиться и немного подумать о том, чтобы сандвич упал. Со мной такое случается часто. Вот захочу, чтобы что-то произошло - и оно и вправду происходит: кто-нибудь роняет стаканчик с кофе, или из сортира раздаётся вопль Джои, потому что там сломался толчок. Совпадения, наверное.

   Бьётся в стекло муха. Дежурный продолжает храпеть, я быстро отвожу взгляд от его обеда и взбегаю по лестнице на второй этаж.

   Джои уже там. Этот придурок сидит на моём столе и, неудобно выгнувшись, что-то рассматривает на экране монитора.

   - Убирай отсюда свою задницу, - вместо приветствия говорю я.

   - О! Привет, Райс! - он замечает меня. - Мой монитор накрылся.

   - Ради этого ты и припёрся с утра пораньше? - ехидно интересуюсь я. - Тебе так срочно понадобился компьютер?

   Я прекрасно знаю, что у Джои интернет-зависимость. В придачу к прочим прелестям. И если у него под рукой в нужное время не оказывается компьютера, то его начинает кумарить, как наркомана на героиновой ломке. Мне лично на всё это наплевать. Каждому своё.

   - Ах, да, - спохватывается Джои. - Рэт стукнул, где и когда сегодня стрелка. Так что можем ехать и брать. Ба-а-альшого черномазого барыгу.

   Вот это уже дело. Большой черномазый барыга - нигериец по имени Тони - насквозь проторченная вонючая мразь. Мелкая сошка, объёмы не больше полкило, но выбить из него что-нибудь весьма интересное не составит труда. Надо только закрыть его в "одиночку" и дважды в день играть в игру "добрый полицейский - злой полицейский". Ненавижу изображать доброго полицейского. Но сука Джои требует меняться.

   - О-па! - тем временем он замечает наколку. - Опять волк. Что у тебя такое с ними связано, а, Райс?

   Я пожимаю плечами: Джои утверждает, что другая наколка тоже как-то связана с волками, но, честно говоря, половину я не помню. Он подходит и проводит по руке пальцем.

   - Странно, совсем не больно, - говорю я.

   - А ты как будто и не рада, что не больно? - ухмыляется он. - Хорошо тебя контузило там, где ты была.

   - А откуда ты знаешь, где я была? - подкалываю я. - Если даже мне это не известно? А вдруг я, например, преступник? Маньяк-убийца?

   - И поэтому твоих отпечатков пальцев нигде нет, - продолжает он. - В следующий раз скажи, что ты - пришелец из космоса, будет смешнее. Хватит гнать, Райс! Тебя проверяли и перепроверяли сто двадцать пять раз, прежде чем сюда взять. Как будто сама не знаешь.

   Конечно, знаю. Плюс на эмоциональную стабильность, и на толерантность, и на чёрт знает что ещё. Мне тогда ещё сказали, что, через какой бы ад я не прошла, на моей психике это не отразилось никак. И я очень мало что принимаю близко к сердцу. Помню, Джои остался у меня как-то ночевать. Утром я встала первой, приготовила себе тосты и кофе, включила телевизор. Показывали какую-то интересную передачу про Холокост, Освенцим и Треблинку. Я так увлеклась, что не заметила, как Джои проснулся. Оказывается, он долго глядел, как я с упоением жую и смотрю на кадры документальной хроники с печами крематория и кучами гниющих трупов.

   - Ну, у тебя и нервы, - сказал он тогда.

   - Только не говори, что ты побежал бы блевать, - парировала я.

   - Нет, не побежал бы. Но и есть бы тоже не смог, - ответил он серьёзно.

   А, по-моему, смог бы. Что в этом такого? Напрасно Джои прибедняется - с нервами у него всё в порядке. Когда мы с ним пинаем очередного торчикозника, он, не моргнув глазом, спокойно счищает пальцами кровищу со своих армейских ботинок и вытирает руки о штаны. Вот и сейчас он сильно нажимает на свежевыколотый рисунок и смотрит на меня, ожидая реакции.

   - А так? - спрашивает он.

   - Отвали, Джои! - смеюсь я.

   - Хорошо Ли бьёт, - продолжает он, не выпуская мою руку; наоборот, сжимая ещё сильнее, потому что видит, что мне это нравится. - Пусть живёт пока, придурок обдолбанный.

   Это он про опиумную курильню. Да, пусть Ли пока живёт. Пригодится ещё.

   - Да, забыл. Кстати, о маньяках-убийцах, раз уж ты заговорила. С завтрашнего дня объявлен совместный рейд нашего отдела и убойного. У них завал: серийника поймать не могут. Теперь шеф решил брать не качеством, а количеством.

   "Едрить твою налево! Этого ещё не хватало!" - в сердцах думаю я, и говорю:

   - Здорово, Джои. Я просто счастлива. А в качестве обмена опытом надо предложить, чтобы убойщики помогали нам ловить Большого Тони.

   - Это не я придумал, Райс, - он разводит руками. - Скажи об этом шефу.

   Конечно, никакому шефу я ничего говорить не пойду. Чёртов сукин сын! Почему бы ему не взять за правило, что каждый должен заниматься своим делом? Жирный ублюдок!