Однако основные платежи приходились на подоходный налог, промысловый налог (патенты) и плату за аренду промышленных помещений.

Подоходный налог взимался с рабочих и служащих, а также лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью. Он принимался в городской кассе, и его сумма зависела от месячного заработка. Так, доход до 100 рублей в месяц данным видом налога не облагался. Со 101 по 300 рублей он составлял 6 %, с 301 по 600 рублей — 8 %, а свыше 600 рублей — 10 % от суммы заработной платы.

Что касается промыслового налога, то плательщиками являлись торговцы, ремесленники, портные, сапожники, часовщики, столяры, жестянщики, хозяева промышленных предприятий. Его сумма зависела от прибыльности того или иного вида профессиональной деятельности.

Недвижимость делилась на три основные категории: торговые предприятия; фабрики и ремесленные предприятия; склады. С магазинов в центре города ежемесячно взималось 15 рублей налога и плюс 3 рубля за каждый квадратный метр, на окраинах — ежемесячно 10 рублей и плюс 2 руб. 50 коп. за каждый квадратный метр. Владельцы ларьков, вне зависимости от их нахождения, выплачивали 25 рублей в месяц. Владельцы фабрик и складов платили от одного до двух рублей за каждый квадратный метр своих производственных площадей³⁹.

Также в отдельных районах были введены еще и местные налоги: с торгового оборота, налог на здания в размере 1 % от их стоимости.

Роспись всех видов налогов на русское население вносилась бургомистром на утверждение немецким комендантом.

Об общем размере денежных налогов, которые взимались с городского населения, можно судить по официальному отчету Псковского финансового отдела. С 1 августа 1941 года по 1 марта 1942 года с населения было получено свыше 1 миллиона рублей⁴⁰.

Для того чтобы понять насколько эти налоги были обременительны для русского населения, можно привести следующие факты. Как уже указывалось, одна германская марка была приравнена к 10 советским рублям. Но и в оккупационных марках, и в советских рублях практически все товары народного потребления абсолютному большинству русского населения были недоступны из-за их цен. Так, стоимость буханки хлеба доходила до 300 рублей.

Иногда городские управы вводили на рынках фиксированные цены. Так, в Курске, согласно распоряжению коллаборационистской администрации, они должны были быть такими: 1 кг ржаной муки — 55 руб., пшеничной (в зависимости от сорта) — 70-100, 1 кг масла — 300, сахара — 200, пачка махорки (самый ходовой товар. — Б. К.) — 30, дамские туфли — до 3 тыс., мужские сапоги — до 4 тыс. руб⁴¹. Но фактически эти товары продавали гораздо дороже.

В частных столовых и ресторанах можно было что-то поесть. Чай без сахара в таких заведениях стоил 2 рубля, второе блюдо, приготовленное из 50 г мяса — 12 рублей.

Наибольшую зарплату среди «новой русской администрации» получал бургомистр. Его месячное содержание равнялось 1500 рублям. Заработная плата мелких служащих варьировалась от 300 до 700 рублей. Но небольшая официальная заработная плата коллаборационистов с лихвой компенсировалась взятками и поборами с населения. Что же касается рядовых граждан, то для них выплата этих налогов являлась непосильным бременем. Для русского населения, привлеченного оккупантами для выполнения различных работ, с конца 1942 года практиковалась выдача продовольственных пайков в форме производственного питания. Ни о каких денежных выплатах здесь речь не шла, более того, за невыполнение заданий в качестве наказания люди могли лишиться и этого продовольствия.

Согласно официальной установки немецких властей, заработная плата на производстве и рыночные цены должны были сохраняться на уровне, существовавшем до оккупации. Исходя из этого оплата квалифицированных рабочих в оккупированных районах РСФСР была установлена в размере 1 руб. 70 коп. в час, неквалифицированных — 1 руб. в час. В результате целого ряда удержаний фактическая зарплата квалифицированного рабочего не превышала 300 рублей в месяц, неквалифицированного — 150 рублей. Продолжительность рабочего дня не регулировалась. Никаких доплат за сверхурочные часы, за работу в ночное время или в воскресные дни рабочие не получали. Женщины получали равную зарплату с мужчинами, если у них была такая же производительность труда.

Указанные ставки были действительны для рабочих старше 21 года. Рабочие в возрасте от 18 до 21 года получали 80 %, от 16 до 18–60 %, моложе 16 лет — 50 % от этих ставок⁴².

Деньги, получаемые населением, быстро обесценивались. Вследствие недостатка товарных масс, на оккупированной территории господствовала инфляция. Так, по данным Смоленской городской управы за год, с лета 1942 по лето 1943 года, цены на рынках Смоленска выросли на хлеб в четыре раза, на сало — в два с половиной раза, на туфли дамские — в два раза, на мужское пальто — в пять раз⁴³.

Производительность труда рабочих не удовлетворяла немецкую администрацию. Она повышалась, в первую очередь, не материальным стимулированием, а при помощи различных репрессивных мер. Так, например, в Ивановском районе Курской области за невыход на работу были расстреляны рабочие Звягинцев и Дорохов. Немцы повесили их трупы на столбы и прикрепили надписи: «Расстреляны за невыход на работу». Трупы было запрещено снимать в течение трех дней. В Смоленске в апреле 1942 года на пивоваренном заводе были подвергнуты порке пять рабочих за то, что они самовольно выпили по кружке пива.

Служащие предприятий получали следующее жалование (в месяц): машинистки, чертежники, завхозы и т. п. — 400 руб., бухгалтеры — 500 руб., служащие на ответственных должностях — 650 руб., служащие на руководящих должностях и специалисты — 900 руб., руководители предприятий — 1200–1500 руб⁴⁴.

В сельской местности денежное содержание старост зависело от количества дворов в их деревнях. Так, в селе до 10 хозяйств оно составляло 30 рублей в месяц, от 11 до 20–50 рублей, от 21 — до 30–80 рублей, от 31 до 40-100 рублей, от 41 до 60-150 рублей, от 60-ти дворов и выше — 180 рублей. Деньги сельские старосты получали от своих односельчан. Зарплата волостных старшин составляла 400 рублей, писарей — 250, полицейских — 250 рублей в месяц. Волостные старшины получали зарплату из бюджета управления, писари и полицейские — из бюджета волости за счет 10 % отчисления из собранных налогов с населения⁴⁵.

До середины 1942 года расчеты между германскими органами и местными предприятиями и учреждениями производились через германские кредитные кассы, которые открывались в городах и имели филиалы в сельских местностях. С лета 1942 года вся инкассация средств налоговых и коммунальных органов проходила только через кассы так называемых «государственных банков», отделения которых открывались во всех крупных населенных пунктах на захваченной немцами территории России. Они принимали участие в общем регулировании финансового бюджета оккупационных органов, а также в кредитовании различных мероприятий по экономическому ограблению оккупированных районов. Наиболее крупным из банков был Эмиссионный банк восточных областей.

Первые банки на захваченной территории России стали открываться по инициативе и при непосредственном участии оккупантов в начале 1942 года. Так, с 1 января начал функционировать Государственный банк в Смоленске. «Заботу» о его быстрейшей организации взяли на себя немецкие чиновники фон Тапфейц, доктор Роннер и Мертенс. По заявлению управляющего А. А. Обрядина, задача банка заключалась в «содействии скорейшему восстановлению экономики города и области». Предполагалось, что в кассе госбанка будут накапливаться свободные средства предприятий, учреждений и граждан. Населению обещалось, что «собственник вклада будет гарантирован в полной мере всеми средствами банка и сможет распоряжаться своими деньгами без всяких ограничений»⁴⁶.

В перспективе, как обещал управляющий банком, коллаборационисты собирались вводить коммерческое краткосрочное кредитование промышленных предприятий и торговых организаций путем учета векселей и выдачи подтоварных ссуд, а также распространить кредитование и на другие виды хозяйств: городское хозяйство, сельскую предпринимательскую деятельность и т. д.