– Поздравляю! На свадьбе, значит, сэкономила.

Как жила дочка, чем занималась, мать не интересовало, она вертелась со своими мужиками и жила своими проблемами.

Настоящий раскол между ними произошел два года назад, когда у матери появился Егор. Катька сначала даже не поняла, зачем мать привела к себе этого парня. Он был на пятнадцать лет моложе матери и больше годился Катьке в женихи, чем матери в мужья. Был он недурен, но как бы слегка с глупинкой.

Как-то раз в присутствии матери он хлопнул Катьку по заду. Материны поклонники проделывали это и раньше, но тогда мать относилась ко всему спокойно, как к отцовской шалости. Поступок же Егора был ею воспринят совершенно иначе.

Мать взорвалась негодованием и обрушила на Катьку целый поток ругательств, называя ее дрянью, шлюхой, спидоноской и так далее. От обиды Катька проревела у себя в комнате целый день. Из происшедшего она поняла одно – мать ее ревнует к Егору. В дальнейшем ее догадка полностью подтвердилась. И поэтому, когда Катька исчезала из дома, мать только радовалась, а при ее появлении сразу свирепела, скорее напоминая пантеру, чем женщину, а тем более мать. Она бдительно оберегала свое счастье с Егором, пребывание которого в их доме, как ни странно, оказалось более длительным, чем пребывание предыдущих мужчин. Узнав, что дочка начала колоться наркотиками, мать ударилась в слезы, которые сменились равнодушием. Катька жила сама по себе. И порой ей казалось, что, если ее вдруг не станет, мать и не сразу заметит это.

Катька редко задумывалась о материях отвлеченных. Голова у нее вмещала немного. И самое главное для нее сейчас в жизни была постоянная доза героина. Остальное все второстепенно… Ну, конечно, если не считать такой штуковины, как «синяя клубника». Но «синяя клубника» – это вообще из другого, прекрасного мира, Изумительное мгновение. Для того чтобы повторить его, Катька была готова на что угодно.

– Тебя к телефону, – не гладя на Катьку, произнесла появившаяся в комнате мать.

Телефон был старый, раздолбанный, но звуки передавал отлично.

– Ты куда далась, уродина?

Ну кому еще мог принадлежать этот родной голос? Конечно, Штырю.

– Слушай, но ведь…

– Как ты нужна, тебя хрен знает где носит. Опять на панель потянуло?

– Нет.

– Чего голос такой? Уже раскумарилась?

– Немножко.

– А, немножко.

– Слушай, у меня кончается.

– Ладно, подлетай. Жду.

– Буду.

– И быстрее копытами шевели, сволочь, – Штырь бросил трубку.

У Штыря есть героин. А значит, она на коленях к нему приползет.

– Ты куда? – спросила мать.

– А тебя волнует?–спросила Катька.

– Ох, доходишься.

– Да уж как-нибудь сама разберусь со своей жизнью. Получше других…

Колдун жил в престижном доме времен «сталинского ренессанса». Анна Максимовна набрала цифры на домофоне. Из динамика послышался женский голос. Узнав, что они к Роману Семеновичу, женщина недовольно, тоном, каким разговаривали раньше продавцы колбасного отдела с очередью, отчеканила:

– Его еще нет дома. Подождите.

Их не пустили даже в подъезд. Анфису такое

обращение несколько покоробило. «Ничего себе прием. Колдун ведь тоже должен быть заинтересован в клиентах… Одиннадцатый час, а его нет дома?»

– Он мне на одиннадцать назначил, – догадавшись об Анфисиных мыслях, оправдывала колдуна Анна Максимовна. – Просто мы рано приехали.

– Ничего, прогуляемся. – И они, взявшись под руки, пошли по дворику, разглядывая местные достопримечательности. Во дворе дети пытались лепить снежную бабу, но снег был рассыпчатый, и баба получалась не по-бабски хилая.

Когда они возвращались, у подъезда колдуна затормозила шикарная иномарка – стального цвета «БМВ». Из нее вышел мужчина лет сорока, маленького роста, явно склонный к полноте, с круглой, как шарик, непокрытой головой, коротко стриженный. «На Чебурашку похож», – подумала Анфиса, взглянув на его большие круглые, слегка оттопыренные уши. Похоже, это и был тот самый колдун.

– Здравствуйте, – обратилась Анна Максимовна к «Чебурашке».

– Здравствуйте, – кивнул тот в ответ снисходительно, поправляя на груди дорогую дубленку «мокрый асфальт». – Проходите.

– А это кто? – кивнул колдун уже возле лифта в сторону Анфисы и окинул ее пристальным взглядом, в котором читался скрытый оттенок чисто мужской заинтересованности.

– Знакомая, – оправдывающимся тоном начала Анна Максимовна. – Она тоже знала Антона,

в детстве. А сейчас вот со мной приехала. Ей тоже ваша помощь нужна, Роман Семенович.

– Хорошо, хорошо, – закивал колдун.

Печати таинственности и потусторонней силы Анфиса в этом человеке не видела. Вообще он больше походил на преуспевающего делового заведующего тем самым магазином, в колбасном отделе которого разговаривали таким тоном, каким только что разговаривала с посетителями его помощница.

В квартире пришедших встретила худая строгая женщина лет сорока с неприветливым лицом. Внешне она походила вовсе не на продавщицу, а на школьную учительницу, из тех, которых ученики за глаза иначе как грымзами не величают. Предложила им раздеться и проводила в кабинет.

Кабинетом служила одна из комнат четырехкомнатной квартиры. Обставлен он был тяжелой старинной мебелью. Массивный двухтумбовый стол на ножках, покрытый зеленым сукном, занимал почти половину площади. На стене висели часы с маятником. Они мерно тикали. На столе тоже стояли круглые часы с вращающимися без всякой системы маятниками – игрушка, нечто вроде вечного двигателя. Приковывал взор массивный, хрустальный, отливающий зеленью шар, в которые так любят смотреть маги, пытаясь разглядеть в них другую реальность других времен. Говорят, некоторым это удается. У свихнувшейся на экстрасенсорике Анфисиной подруги был похожий, только раза в три поменьше, и обошелся он ей в сотню долларов. На стенах висела выполненная маслом копия картины Рериха со сказочным пейзажем Гималаев. Также были развешены картинки с изображениями

НЛО, каких-то восточных йогов, в углу висели две иконы. А к стене приколоты кнопками два мятых, исчерченных фломастерами плаката с изображением человеческих тел с биологически активными точками. Рядом со столом стоял метровый бронзовый шандал восточной работы со здоровенной, в руку толщиной, свечой. Рядом – кушетка для посетителей.

Диссонансом резала глаз замысловатая и необычайно уродливая металлическая абстрактная скульптура, местами раскрашенная в разные цвета и нагло возвышавшаяся на полке возле медной статуэтки задумчивого и мудрого Будды, который вряд ли радовался такому соседству.

Больше всего удивил Анфису потолок – ровный, белый, без люстры.

Из бронзовых ламп на стенах выбивался слабый, нездоровый свет. Вся атрибутика и полумрак были призваны завораживать посетителя, создавая у него впечатление связи с чем-то потусторонним…

Роман Семенович занял место за письменным столом и жестом пригласил дам присесть в кресла, расположившиеся полукругом напротив.

– Так как мой Антоша? – тихо спросила Анна Максимовна. – Вы смогли что-нибудь узнать?

У Анфисы сжалось сердце, она так же, как и Анна Максимовна, боялась ответа колдуна. Боялась жестокого, будто налитого свинцом «нет».

– Да, да, – закивал колдун. – Ночь была хорошая…

– Так что, что? – заторопила его Анна Максимовна. Она была вся напряжена.

– Но… – он, прищурив глаза, глянул на Анфису, – лучше я вам все покажу. И спутница ваша сможет убедиться… – говорил он тихо и очень медленно, как бы в такт всем этим вращающимся в окружностях шарам.

Он встал и вышел из кабинета. Анна Максимовна от напряжения теребила краешек платка, наброшенного на плечи.

Анфиса встала, воспользовавшись отсутствием хозяина, и подошла к стене, на которой висела рамочка с большими буквами: «Диплом». Он давно уже интересовал Анфису, но издали она никак не могла прочитать, что же там написано. Что за диплом?

Диплом был выдан Базеву Роману Семеновичу и подтверждал, что после окончания школы при 00 «Целитель» в подмосковном городе Балашиха ему присвоена профессия – биоэнерготерапевт и народный целитель, а также квалификация – бакалавр. Совсем запутавшись в этих терминах, Анфиса еще раз перечитала диплом.