– Ты сначала узнай, – сказал из своего угла Валет. – Дело наше труба… И все из-за нее, – Валет ткнул пальцем в Катьку.

Катька вздрогнула и уже открыла рот, чтобы возразить Валету, но ее опередил Степан.

– Не смей так говорить, Валет, – Степан начал злиться, а со злостью пришла уверенность в себе и осознание, что сейчас вот, в этот момент, решается для него все: сможет он занять место Штыря и стать из пешки главой их тесной компании или нет. – За Штыря отомстим. Я сказал! – И в подтверждение своих слов он с силой ударил по трехногой тумбочке. Валявшийся на ней шприц подпрыгнул и, упав, покатился по полу. Но никто даже не обратил на это внимания. – Аты, Катька, конечно же, сука, что нам не сказала об угрозах Штырю. А я-то все думал, чего это он такой пасмурный ходил последнее время. Ну ты хоть что-нибудь об этих гадах знаешь?

– Не-е. Они только звонили… – протянула Катька.

– Ментовка теперь вынюхивать все будет, – предположил Валет. – Вот и надо им этого Власа с его бабой сдать. А что, наезжал он на Штыря? Наезжал! И баба эта тоже курва, замочить ее, и дело с концом.

– Замочим, когда я скажу, – Степан сделал ударение на слове «я», и все сразу поняли его роль в группе. – Наркота, вот что главное.

Тут он был прав. Всем присутствующим было не столько жаль Штыря – осточертел он всем крупно. Жалко было то, что худо-бедно, а он подпитывал присутствующих наркотиками. Он знал, где их доставать и на какие шиши. А кроме наркотиков, этих людей мало что интересовало. И еще был один вопрос – где заначка Штыря. Где-то он хранил наркотики. Притом немало, потому что подторговывал ими… Сейчас же троица осталась без денег. Без героина. И без перспектив. А наркоты требовалось все больше. Тот же Степан уже не обходился одним «чеком». Порой, когда находило, в сутки он вкалывал себе по полграмма, а то и больше, а один грамм десять баксов стоит… Эх, где вы, светлые времена. Был Антон. Был Штырь. Была наркота. И куда все делось?

– Правильно Штырь говорил. Мы должны найти Антона, а если не его, то того, от кого наркотой пахнет. Усекли?

– Ага, – согласился Валет.

– Оставляем все, как Штырь решал. За бабой следим… А что Влас? – спросил Степан и на секунду задумался. Тряхнув головой, как будто что-то решил, сказал: – Завтра на похоронах встречаемся.

Встав и не прощаясь с теперь уже своими

подручными, так как этот раунд он у них выиграл без малейшего сопротивления и чувствовал себя на коне, Степан ушел.

Когда дверь за ним захлопнулась, Катька, задумчиво глядевшая ему вслед, вдруг спокойно сказала:

– Валет, а ведь этот козел нам жить спокойно не даст.

– Ты чего, шалава? – осведомился грубо Валет.

– А то… Поглядишь еще…

Анфиса убрала со стола бутылку. Сегодня она не могла ее видеть, а воспоминания о том, что вчера она пила эту дрянь, приводили ее в ужас. Настроение было упадническое. Очередная ее сумасшедшая любовь рухнула, а личная жизнь для любой женщины – это самое важное. Анфиса не была здесь исключением. Она не могла думать ни о Власе, ни об Андрее, ни тем более обо всей этой истории, в которую она попала. Чувство одиночества и бессмысленность существования толкали ее на страшную мысль – а зачем жить вообще? И что делать дальше?

– Ну ты, подруга, вообще, – сказала она своему отражению в зеркале. – Ну что за мысли, а?

Бесцельно побродив по квартире, она машинально убрала разбросанные вещи и подняла свою сумку, упавшую с тумбочки. Вытащила кошелек и заглянула в него. Его содержимое ее озадачило. На жизнь оставалось совсем мало денег. «Нет, все к черту, надо решать с работой», – приняла она решение.

и вспомнила о рыночной торговле. За этим воспоминанием вновь пришли мысли о Власе, а вместе с ними снова страх. Она поняла, что теперь боится Власа.

'Зазвенел телефон. Путаясь в полах длинного махрового халата, Анфиса подошла к телефону и на минуту замерла.

«Кто?» Но тут же решительно протянула руку и поднесла трубку к уху.

– Алло, алло, – услышала она голос тети Маши, не услышавшей никакого ответа.

– Да, – наконец выдавила Анфиса.

–До тебя, как до президента, – не дозвониться, – недовольно пробурчала тетушка. – И где тебя только носит? И вообще, Анфиса, за ум пора браться, уж если ты решила окончательно бросить своего мужика, так о хлебе насущном пора задуматься. Он тебе больше ни копеечки не даст, так и просил передать.

– Что? – не поняла Анфиса.

– А то! Что позвонил мне сегодня и высказал все, что о нас с тобой думает. И что нищие мы с тобой, и что характер у тебя дрянной, ну, в общем, много грязи налил. И я, оказывается, старая, из ума выжила, раз тебя уломать с ним жить не могу. – Тетя Маша секунду помолчала. – Я от него такого, сказать честно, не ожидала. Права ты, Анфиса, дрянь он человек, только о себе думает.

Тетушка вновь замолчала в ожидании ответа. А та не знала, что сказать. С одной стороны, она была поражена, что Андрей решился на это, с другой – это было вполне в его духе: он не любил проигрывать и всегда добивался, чтобы последнее слово было за ним. А главное, ее сейчас это совсем не трогало, кроме, пожалуй, одного – деньги, но она и в этом вопросе уже и не рассчитывала на Андрея.

– Тетя Маша, – сказала она нерешительно. – Ты не могла бы сегодня снять с книжки деньги за квартиру?

Тетушка вздохнула, но ответила спокойно:

– Могла бы, конечно. Только если уж у тебя ничего с работой не получается, то поживи у меня, а квартиру опять сдай. Мне вон твои жильцы звонили, что-то у них с теми хозяевами не заладилось, даже дороже, говорят, платить согласны. А, Анфиса?

– Я подумаю. А ты сними деньги, я заеду сегодня. Ладно? – попросила она.

– Хорошо. – Тетушка замолчала, как бы соображая, говорить Анфисе или нет, потом все же решилась. – А тот парень-то к Анне опять приходил.

– Какой? – Анфиса сразу встрепенулась.

– Ну, про которого я тебе говорила. Наркоман. Ее дома не было, а я пошла Маруську домой впустить. Смотрю, он возле ее двери стоит. Я подхожу, он так удивленно смотрит. Спрашиваю: «Тебе чего, молодой человек?» А он говорит: «Антона». Слышь? Делает вид, что не знает. Ну, я тоже молчу. А потом говорю: «Вы к нему по какому делу?» А он: «Должок за ним». Во как! Должок! Я спрашиваю: «А большой ли долг?» А он: «Не твоего ума, бабка, дело». Так грубо. Знаешь, спрашивает: «Где он?» «Не знаю, – отвечаю, – числится вроде в пропавших».

– А он что? – насторожилась Анфиса.

– Ничего. Матюгнулся и ушел. Во как! Это чего делается-то, Анфиса. Не в хорошем деле Антошка был замешан, точно, не в хорошем… Анну жалко, но я ей об этом наркомане говорить не стала… – Она вздохнула. – Да ладно, приезжай, я в кассу до обеда схожу.

Анфиса положила трубку.

«Штыря уже нет, а Степан опять приходил… Значит, его кто-то послал? Кто?» Она знала ответ на этот вопрос, но даже мысленно не хотела произносить это имя.

Однако силы и энергия начали к ней возвращаться.

– Все в порядке, подруга, – сказала она своему отражению в зеркале и щелкнула его по носу ногтем. – Живы будем – не помрем…

Степан угрюмо брел по темной улице. Принятая им недавно доза облегчила его состояние. Но все равно на душе было пакостно.

«Что теперь делать? – думал он. – Эх, найти бы поставщика и деньжатами разжиться. Штырь, конечно, гад был. Хоть о покойниках плохо и не положено говорить, но это факт. Сам как король жил, сволочь, а нам только на наркоту отстегивал».

Тут он вспомнил, что теперь он на троне, и даже горделиво выпрямился.

Он наподдал ногой пустую банку из-под кока-колы, и та с хлопком отлетела, покатилась, затарахтев.

– Сдох Штырь. Сдох, – произнес вслух Степан, и на душе стало почему-то легко. Он вспомнил, как Штырь тыкал в его сторону пистолетом. Не помогла пушка. Сдох, и ладно… Конечно, мстить за него Степан никому не собирался. Сказано это было, чтобы подельников в чувство привести и показать, кто теперь крутой.