– Влас, – она вытащила из сумочки и протянула ему свой платок.

– Мне же больно, – тихо сказал он. Слезы продолжали течь по его щекам. – Ну зачем ты?

– Я испугалась. Думала, кто-то на меня нападает… – Ей не хотелось перед ним оправдываться, но это как-то само собой получалось.

– Нападает, – скривился он.

– Пойдем ко мне. Промыть надо.

– Нельзя слезогонку вымывать. Только хуже сделаешь.

– Тогда протрем.

Она взяла его под руку и повела в подъезд.

– Наконец-то, – вздохнул с облегчением Влас, когда она в конечном итоге смогла в темноте справиться с замками.

Анфиса провела его в ванную и вручила полотенце. Он начал протирать глаза. А она, сбросив шубу и сапоги, побежала в комнату за чистым полотенцем.

– На возьми, – протянула она еще одно полотенце Власу.

Чувства страха у Анфисы перед ним не было, наоборот, ее все больше захлестывала жалость. Он стоял рядом такой родной, теплый и несчастный, что ей захотелось обнять, прижаться к его груди, но она себя сдержала. Совершенно невероятными и стыдными казались ей недавние подозрения, когда она представляла Власа чуть ли не убийцей. Такого просто не может быть!

– Не везет мне с женщинами, – сказал Влас, повесив полотенце. – Одна с черным сбежала, вторая – слезогонкой брызгается.

– А что ты здесь делаешь?

– Я никак не мог понять, чего ты вчера сорвалась? – спросил Влас.

– Я не сорвалась, просто… – Анфиса запнулась: не знала, что сказать.

– Ну, про мужа ты наврала. Это я еще вчера понял. Правда, только когда ушел. Так в чем делото все-таки? – Он произнес это голосом хозяина, и Анфиса почувствовала, что не может не ответить на его вопрос. И сказать ему может только правду.

– Дай ключи, – попросила она неуверенно. Ей страшно хотелось, чтобы этого брелока у него не оказалось, чтобы он был ее галлюцинацией.

– Да что с этими ключами? – произнес недоуменно Влас, но достал и протянул их Анфисе.

Нет, брелок был… Тот самый брелок-талисман Антона. Анфиса повернулась и медленно пошла в комнату. Влас последовал за ней.

– Так в чем дело? – вновь спросил он.

– Садись, – Анфиса указала ему на кресло, сама же опустилась на диван. Сейчас она чувствовала себя судьей, жаждущим оправдать обвиняемого. Но она боялась, что ей это не удастся, и поэтому все оттягивала решающую минуту. Наконец решилась.

– Красивый брелок, да? – спросила она.

Влас кивнул.

– Необычный, не правда ли?

Влас вновь кивнул.

– А где ты его взял? Купил? – задала Анфиса решающий вопрос.

– Нигде не покупал. Я его нашел. Вместе с ключами нашел, – спокойно ответил Влас. – А что, твой, что ли?

– А где ключи? – Анфиса теперь уже не чувствовала к нему жалости, наоборот, чем спокойнее он отвечал на ее вопросы, тем сильнее она начинала его подозревать. «Сидит и нагло врет», – думала она теперь.

– Ключи выбросил, а брелок взял. Хотя говорят, что найденные вещи нельзя носить… Но он мне понравился…

– Где нашел? – уже сквозь зубы процедила Анфиса.

– В ангаре, – по-прежнему спокойно ответил он.

–И тут Анфиса поняла, что все сложилось воедино: и предсказание колдуна, и ангар, и наркотики, и наглое вранье Власа, и все, все, все. Она почувствовала, как волна доселе неведомого ей чувства накатила на нее, и она закричала в лицо Власа:

– Врешь, врешь, врешь… Это брелок Антона. Роман Семенович был прав… Это ты с этими подонками убил Антона. Ты, ты, ты… – Слезы хлынули из ее глаз. Она не хотела плакать, но ничего не могла с собой поделать. Тот приговор, который она ему вынесла, слишком был тяжел для нее самой.

Влас подошел к ней, сел рядом, обнял. Она хотела вырваться, но сильные руки держали крепко.

Она продолжала плакать, уткнувшись в его свитер, и все тише повторять:

– Ты убил, ты… Антона…

– Успокойся, – сказал он, нагнулся и несколько раз поцеловал ее в щеку. – Ты соображаешь вообще, что говоришь-то? Хотя… – он вздохнул. – Если бы соображала, не говорила бы.

Анфиса уже замолчала, истерика прошла, и теперь она только тихо всхлипывала.

– Я нашел этот брелок в ангаре, – медленно говорил Влас, чтобы до нее дошел смысл его слов. – Не знаю, откуда он взялся, там. Тогда я подумал, что кто-нибудь из воришек обронил. А ты не перепутала? – спросил он.

– Нет, – твердо сказала Анфиса. – Я его с детства помню. Да и Анна Максимовна сказала, что он был у него, когда Антон пропал. И даже следователь его описание занес в протокол… – Анфиса уже пришла в себя, но ответ Власа по-прежнему казался ей неубедительным.

Господи, какая же она дура. Зачем затеяла этот разговор? Если Влас в это дело замешан, то чего она может добиться? Признания? Или того, что он тюкнет ее по голове, и все проблемы побоку?

– Да, дела, – сказал он. – Выходит, колдун указал на ангар, а там брелок Власа… Нет, что-то тут не то с твоим колдуном… Не верю я в их предсказания…

– Он тогда еще сказал, что след Антона в ангаре, и настаивал на этом. И был прав, – на последнем слове Анфиса сделала ударение.

– Я прошу тебя – не надо меня обвинять в том, чего я не делал, – Влас говорил спокойно и серьезно. – Я понимаю тебя, ты увидела вчера брелок, естественно, у тебя возникли подозрения, но зачем было мучить меня и себя… Неужели нельзя было сразу сказать. – Анфиса продолжала молчать. – Анфиса, ну не делал я этого! Скажи, разве я похож на убийцу?

Анфиса вздрогнула. Когда она сама произносила в истерике это слово, оно не казалось ей столь обличающим.

. – Нет, – ответила она, и ей сразу стало легче. Она никогда не верила в это. Были факты, на которые она пыталась опираться в своих выводах, а веры в то, что Влас мог совершить это, не было… Вообще, чему она верит? Ее несут, как ветер паруса, противоречивые чувства и эмоции. Да, те еще из нее Пуаро и мисс Марпл… Трудно от женщины требовать логики. Женщина живет чувствами. И толку, кстати, от этого порой больше.

– Вот видишь, – Влас вздохнул и, притянув к себе, поцеловал ее в губы. Она нерешительно ему ответила. И все. .. Как гора свалилась с ее плеч. Почувствовав его губы, его дыхание, она уже не могла ему не верить…

– У тебя даже губы от слез соленые, – тихо сказал он, прервав поцелуй.

– Ну, ты тоже недавно не лучше выглядел.

– Да, у нас сегодня с тобой двойной водопад получился, – и они оба рассмеялись. – Пошли умываться, – сказал Влас, вставая и беря ее за руку. Анфиса послушно последовала за ним в ванную.

Нет ничего изумительнее, чем сбрасывать проблемы. Будто тянешь в гору неподъемный груз, и вдруг тебе говорят – брось, хватит. И ты расправляешь плечи. И видишь, что в мире, в общем-то, достаточно уютно. И жить можно…

– Так что же теперь делать? – спросила Анфиса, когда они уже сидели на кухне.

– Ужинать, – ответил ей Влас, пододвигая тарелку. – Ах да, мне позвонить надо..

Он быстро встал и ушел в комнату, где стоял телефон.

Вскоре Анфиса услышала, как он разговаривал со своей мамой и просил оставить Иришку на ночь у себя.

В своих чувствах Анфиса до конца так и не могла разобраться. Как-то все перемешалось, но ясно было одно – ей сейчас хорошо. Отбросив все сомнения, она решила наслаждаться моментом.

Влас вернулся, сел за стол.

– Так о чем ты меня спрашивала: что делать? Прямо как у Чернышевского, – засмеялся он.– Ты все про Антона?

– А про что же еще?

– Ты страшно упрямая. Все лезешь и лезешь вперед, несмотря ни на какие неприятности.

–Это не упрямство, а целеустремленность.

– Как ни назови… Думаю, что погорел твой Антон на наркотиках. И не последняя роль в этом Штыря. Кстати, что-то он последнее время подозрительно приутих.

– А может, что узнал? –предположила Анфиса.

– Может, все может… Работы у меня сейчас много. Кручусь как белка в колесе, – с досадой в голосе сказал Влас и, помолчав, добавил: – И все же интересно, как эти ключи в ангар попали?

– Не знаю я, Влас, – Анфиса вздохнула, отправляя пельменину, густо намазанную сметаной, в рот. Сметану она обожала, особенно эстонскую, появившуюся в последнее время на прилавках московских магазинов. Она была очень густая и вкусная, и даже перспектива потолстеть не могла остановить Анфису. – Я иногда верю Роману Семеновичу, иногда нет… Но факт остается фактом, ведь след Антона он правильно предсказал…