— Но мы ведь обсуждали это, — начал герцог. — Я думал…

— Я устал объяснять ей, ваша светлость, что вы имели в виду там, в Джайпуре, когда говорили о своей девушке. Но если принцесса не выйдет замуж за вас, ей останется только вернуться в Джайпур и выйти за магараджу провинции, весьма отдаленной от Раджастана, с которым она обручена со дня своего рождения.

— Звучит совсем неплохо, — пожал плечами Джереми.

— Увы, плохо, ваша светлость. Принцесса станет не первой женой магараджи, хотя считает, что эта честь принадлежит ей. Как его третья жена она будет прислуживать двум первым женам. Брак с вами — единственная надежда принцессы сохранить образ жизни, к которому она привыкла во Дворце ветров. Поэтому ваш отказ для принцессы большой удар. — В голосе Санджея не слышалось упрека. — К тому же принцесса совершенно не привыкла к каким бы то ни было отказам. В моей стране раджапуты известны своей неспособностью принимать «нет» в качестве ответа. Это воинственное племя, откуда вышли многие лучшие индийские военачальники, а также самые знаменитые красавицы.

Грустная повесть не произвела на герцога впечатления.

— Разве принцесса не может отказаться от брака с человеком, выбранным для нее дядей?

— Отказ повлечет позор на семейство Раджпут. Принцессу изгонят из дворца и лишат всех привычных удобств. Единственно, чем она владеет, — это то, что соизволит дать ей дядя. Если принцесса вызовет его недовольство, то вскоре окажется нищей…

Санджей оборвал фразу, так как принцесса опустилась в глубокое кресло и произнесла краткую речь, сопровождая ее быстрыми взглядами в сторону Джереми. Когда она закончила, Санджей, тяжело вздохнув, с явной неохотой стал переводить:

— Принцесса желает, чтобы вы знали, что она посвятила много времени обдумыванию ситуации и готова позволить вам жениться на другой женщине, но при условии, что она, Аша, является первой женой, а та, вторая, должна будет ей прислуживать.

— Господи! Вы не пытались объяснить ей, что в моей стране двоеженство считается незаконным?

Санджей оскорбился.

— Конечно, я это говорил. Но боюсь, ваша светлость, принцесса не способна понять, почему герой войны да еще член правящего класса не может иметь двух жен.

— Послушайте, Санджей, все зашло слишком далеко. Мне безразлично, как ты это сделаешь, однако ты должен объяснить своей хозяйке, что ни при каких обстоятельствах я не женюсь на ней. Тут нет личной неприязни, просто она меня не интересует. А теперь прошу у вас обоих прощения, но у меня сейчас очень важное свидание.

Едва Джереми собрался уйти, принцесса вскочила с кресла и попыталась удержать его, обняв за шею смуглыми руками и отказываясь выпустить своего «полковника-герцога». Понадобилось все умение Санджея убеждать, а также изрядная доля проклятий Джереми, чтобы она разжала руки. Но даже удирая, герцог знал, что это не последняя его встреча с принцессой Ашей. Было ясно, что Звезда Джайпура ни перед чем не остановится, чтобы добиться желаемого. Как и он сам, с насмешкой подумал Джереми. Разница лишь в том, что принцесса заблуждалась, считая, будто он сможет ее полюбить, а он точно знал, что Мэгги его любит.

Только вот надо заставить ее признаться.

Отвлекшись от мрачных размышлений, Джереми случайно бросил взгляд на лорда Олторпа, который наконец отдался во власть Морфея и благополучно заснул в кресле, утопив подбородок в шелковых волнах галстука. Джереми отставил бокал и поднялся на ноги. Комната поплыла, но через мгновение остановила свое вращение. Было ли это следствием приступа малярии или действием выпитого бренди, герцог не знал. В любом случае пора было отправляться домой.

Питерс был отличным камердинером, но далеко не лучшим кучером, и понадобилось довольно много времени, чтобы отыскать Парк-лейн. Когда он наконец почти в три часа ночи подкатил к особняку, Джереми уже промерз до костей. Февраль — месяц жестокий, что, видимо, и объясняет его краткость: кто бы выдержал чудовищный холод целых тридцать дней? Только не герцог Ролингз! Он настолько окоченел, что не мог спуститься с подножки экипажа. Верный слуга подставил хозяину крепкое плечо, но деревянная нога бывшего солдата не слишком уверенно ступала по оледеневшей дорожке, и оба неуверенно ковыляли, словно пьяные.

Возможно, именно поэтому они оказались легкой добычей или причиной стал погасший уличный фонарь у дома. Может, фонарщика напугала стужа, и он пропустил ежевечерний обход, а может, кто-то намеренно погасил фонарь. Во всяком случае, дорожка к особняку была совсем темной, хотя Джереми не придал этому особого значения, поскольку старался удержаться на ногах. Позднее он корил себя за это: ему следовало сообразить, что двое явно подвыпивших мужчин на темной безлюдной улице богатых особняков, да еще среди ночи, представляли собой неотразимую приманку для грабителей.

К вящему позору двух бывалых солдат, нападение застало обоих врасплох. Питерс как раз помогал герцогу взойти на первую ступеньку лестницы у парадной двери, когда одетая в черное фигура метнулась к ним от темного входа для слуг, где явно их поджидала. Джереми успел только вымолвить: «Что за…», как ему в плечо вонзился блестящий предмет.

Хрипло вскрикнув, Питерс рванулся на защиту полковника, однако нападавший был проворнее и увереннее стоял на ногах. Он вновь замахнулся, но теперь Джереми был наготове, не собираясь давать ублюдку второй шанс. Противник взвыл, а другого удара не потребовалось, ибо черная фигура уже растворилась во мраке, оставив на пороге особняка герцога и его слугу.

— Господи, сэр, — воскликнул Питерс, обретя дар речь. — Все в порядке?

Джереми, который стоял, упершись руками в колени, чтобы не скатиться назад, смог лишь кивнуть.

— Он забрал у тебя кошелек, Питерс? — наконец спросил он.

— Нет, сэр. А у вас?

— Нет. — Джереми недоуменно ощупал карман жилета. — Даже не попытался.

— Странно. Необычное поведение для уличного грабителя.

— Если это был грабитель.

— А чего бы он хотел, сэр, если не наших денег?

Герцог медленно выпрямился и обвел глазами местность в тщетных поисках нападавшего.

— Понятия не имею. За время моего отсутствия Лондон совсем распоясался.

— Да, сэр. Хотите, чтобы я позвал кого-нибудь? Можно послать лакея на Боу-стрит за сыщиками… — Питерс вдруг умолк. — Сэр! У вас кровь, сэр!

— О чем ты говоришь? Я не ранен…

И в тот же момент Джереми увидел, что снег под ним расцвел темными каплями, число которых увеличивалось на глазах.

— Проклятие! — с досадой произнес герцог.

— Перестань суетиться. Говорю тебе, со мной все в порядке.

Это были первые слова, которые услышала Мэгги, входя в спальню. Так как произнесены они были весьма раздраженным тоном, она сразу почувствовала облегчение. Если Джереми может скандалить, значит, рана не очень серьезная.

Однако выглядел он ужасно. Он лежал полуголый (а возможно, и голый, поскольку был до пояса укрыт простыней) на горе подушек, кожа в свете мерцающих свечей казалась восковой, особенно по контрасту с бинтами на правом плече.

— Я только хотел посмотреть, кровотечение прекратилось или нет, — грубовато произнес человек, которого Мэгги раньше никогда не видела, судя по всему, личный слуга.

Он только что взобрался по ступенькам к огромной постели Джереми и теперь пытался заглянуть под повязку. Но сделать это ему никак не удавалось: мешали сопротивление герцога и собственная деревянная нога. Как, должно быть, трудно с одной ногой удерживать равновесие на лесенке!

К несчастью, в следующий момент его положение осложнилось еще больше, поскольку герцог, заметивший Мэгги, от удивления подскочил и уселся на постели, сморщившись, так как движение явно причинило ему боль. Одноногий мужчина начал падать, однако в последнюю секунду все же ухватился за балдахин.

— Ты! — взревел Джереми, ткнув пальцем в Эверса, вошедшего в спальню за Мэгги. — Ты уволен. Собирай вещи, и чтобы утром духу твоего здесь не было.