— Не примешивайте сюда Пиджин, — быстро прервал его Джереми. — Я говорю о времени, после того как вы перевезли нас в Ролингз и женились на ней. Вы…

— Если тебя, Джерри, огорчает, что я женился на твоей тетке, боюсь, этого уже не исправить, — весело ответил Эдвард. — Поздно. Мы уже снабдили тебя четырьмя кузенами. Архиепископу пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы признать такой брак недействительным.

Молодой герцог даже не улыбнулся.

— Послушайте, дядя Эдвард, — произнес он. — Давайте посмотрим на это с другой стороны. Почему одиннадцать лет назад вы потратили столько времени и денег, когда могли просто объявить всем, что ваш старший брат умер, не оставив наследника, и забрать титул себе?

Эдвард озадаченно уставился на племянника.

— Это бесчестно. Я знал, что у Джона есть ребенок, а значит, он по праву должен унаследовать отцовский титул.

— Дядя Артур объяснил мне не так, — решительно мотнул головой Джереми. — Просто вы не хотели брать на себя ответственность титула герцога и приложили все силы, чтобы этого избежать.

— Видишь ли… — Лорд Эдвард поежился, словно безупречный сюртук вдруг стал ему тесным. — Строго говоря, это не совсем так, однако нечто подобное приходило мне…

— И как, по-вашему, я должен себя чувствовать? — возмутился Джереми. — Я тоже этого не хочу.

— Но почему? Разве не тебе принадлежит одно из самых больших состояний в Англии? Не ты ли владеешь лучшими лошадьми, какие можно купить за деньги? Разве нет у тебя прекрасного дома в Лондоне, великолепного поместья в Йоркшире, роскошной квартиры в Париже, виллы в Италии? У тебя более сотни слуг, лучший портной в Европе, место в палате лордов, которое теперь, когда ты достиг совершеннолетия, я тебе с удовольствием уступлю. Ты обладаешь всеми привилегиями, всеми преимуществами, которые может дать твой ранг…

— За исключением свободы делать то, что я хочу, — тихо возразил Джереми.

— Конечно, — усмехнулся лорд Эдвард, — поистине непомерная цена. Но что именно ты столь жаждешь делать? Я имею в виду, кроме шляния по бабам и убийства людей?

На счастье Джереми, в этот момент к их столу подошла служанка, иначе он стал бы виновником еще одного убийства.

— Что принести вашей светлости? — Розалинда с ее розовыми щечками и сложенными в пышный бутончик губками оправдывала свое имя. Она улыбнулась джентльменам и стала вытирать тряпкой стол, предоставив на обзор Джереми щедрое великолепие грудей. — Может быть, еще пива?

— Спасибо, Розалинда, нет, — ответил тот, не без труда оторвав взгляд от ее груди. — А вам, дядюшка?

— Мне достаточно, — сказал лорд Эдвард, не замечая прелестей Розалинды.

Впрочем, Джереми ни разу не видел, чтобы дядя обращал внимание на какую-либо женщину, кроме Пиджин.

— Как поживает твой отец, Розалинда? — добродушно поинтересовался лорд. — Слышал, он нездоров.

— О, ему лучше, милорд, благодарю вас. После укрепляющего, которое прислала ему миледи, он стал как новенькая монетка. — Розалинда ухитрялась разговаривать с ним, не сводя глаз с Джереми, который с трудом отвернулся от выреза ее платья и уставился на свинцовые переплеты окошка. — Вы немного побудете в поместье, ваша светлость, или быстро вернетесь в школу?

— Не знаю, — сухо ответил Джереми. — Вероятно, пробуду здесь несколько дней.

Поскольку он глядел в другую сторону, то не видел, как Розалинда заулыбалась и как засверкали ее голубые глаза.

— О, я рада, — пробормотала она. — И мисс Мэгги тоже будет счастлива. Я давеча спрашивала ее у лавки, когда она увидится с вашей светлостью. А она сказала, что не знает, но вы так давно не виделись, что, пожалуй, теперь и не узнаете друг друга.

Молодой человек лишь вежливо кивал, но, видимо, Розалинду это вполне удовлетворило, и она торопливо удалилась. Едва девушка отошла на достаточное расстояние и уже не могла их услышать, Джереми оторвался от созерцания повозки за окном и устремил взгляд на дядю.

— Видите, — произнес он, — на меня охотятся даже в местной таверне. Куда бы я ни пошел, мне нужно быть настороже, чтобы не поймали.

— Розалинду Мерфи вряд ли можно отнести к охотницам за твоим состоянием, Джерри, — заметил лорд Эдвард. — Она искренне интересуется твоими делами.

— Не моими делами, а моим кошельком.

— Нет, твоей персоной, — засмеялся дядя. — Ты ей понравился. Что в этом плохого?

— Да не меня она хочет. Ей нравятся мои деньги и проклятый титул! Любая женщина, узнав, что я герцог, начинает лепетать: «Ваша светлость то, да ваша светлость се!» Все они мечтают о том дне, когда смогут подписаться «герцогиня Ролингз». Я читаю это в их глазах. Они сразу воображают себя с тиарой на голове и горностаем на плечах.

— То, что ты видишь в их глазах, Джерри, это вожделение, которое относится вовсе не к твоему титулу. — Лорд Эдвард безуспешно пытался удержать смех. — Взгляни на себя в зеркало, Джерри. Ты можешь представлять себя хилым мальчишкой, каким был в десять лет, но Розалинда видит только высокого молодого здоровяка, темноволосого, светлоглазого, с белозубой улыбкой…

— Едва ли Розалинда Мерфи заметила мои зубы, — смущенно буркнул Джереми.

— Может, и нет, — засмеялся лорд Эдвард. — Но все равно ты великолепный образец мужчины и вряд ли рассчитываешь, что женщины на это не откликнутся. Поэтому не отметай их интерес как чисто корыстный.

— Ну, герцогский титул не облегчает подобное… подобные… Господи, я не могу даже жениться на ком захочу. Я обязан жениться на женщине, которая может стать достойной герцогиней.

— Верно, хотя из этого не следует, что нельзя обрести счастье в браке с женщиной, которая станет достойной герцогиней. Мне же это удалось.

— Жаль, что мой отец не оказался столь же разборчивым. Из двух сестер он умудрился выбрать ту, из-за которой и погиб.

Лорд Эдвард неловко откашлялся.

— Но ведь Пиджин было всего десять лет, когда Джон познакомился с твоей матерью, так что вряд ли у него был выбор. — И совсем другим тоном добавил: — Не рассказывай тете, почему тебя отправили домой на этот раз, Джерри.

— Я бы и сам не хотел, чтобы тетя Пиджин узнала мою историю, но ей и без того станет известно. Вероятно, это попадет в газеты.

— Наверняка, — кивнул лорд Эдвард. — Однако совсем другое дело, если ты явишься и сам признаешься. Лишь тогда она поверит, что ты способен убить.

— Да, — усмехнулся Джереми. — Я же тот мальчик, который после первой охоты рыдал несколько часов, ему было жалко лису.

— Не так уж долго ты рыдал. Но ты прав, трудно примирить то, каким ты был и каким стал.

— И каким же, дядя?

— А это зависит от тебя. Кем ты хочешь стать, Джерри?

— Только не герцогом, — сразу откликнулся тот.

— Это невозможно, — покачал головой лорд Эдвард.

Кивнув, Джереми стал молча подниматься из-за стола, и дядя удивленно посмотрел на него:

— Куда ты собрался?

— К дьяволу.

— А-а, — протянул лорд Эдвард и поднял кружку, словно тост в честь отбывающего племянника. — Тогда будь дома к обеду.

— О, Мэгги! — воскликнула леди Ролингз, отбрасывая бумагу. — О-о, какая прелесть!

Мэгги Герберт скептически наморщила веснушчатый носик, разглядывая из-за ее спины картину. «Слишком много зеленого, — решила она. — Точно. Фон чересчур зеленый». Пока Мэгги внимательно изучала свое полотно, бело-розовый цветок слетел с нависшей ветки и уселся, словно бабочка, на свежевысохшую краску. Мэгги сочла нежный лепесток явным украшением, но Пиджин нетерпеливо смахнула его.

— Прямо не дождусь, когда покажу его Эдварду, — заявила она, любуясь картиной. — Он глазам своим не поверит! На мой взгляд, ни один портрет наших детей не передает так верно их характеров…

— Правда? — недоверчиво спросила Мэгги.

Как она ни вглядывалась, но воспринять в целом картину, так восхищавшую Пиджин, не смогла, видя лишь ряд цветных образов и пятен, нанесенных ею днем ранее. Все-таки с зеленью перебор.