Принцесса не швыряла ему вееров в лицо, не била, не смеялась ехидно, вела себя не так грубо, как она с самого момента возвращения Джереми. Какой мужчина не предпочтет общество любой женщины обществу неприятной Мэгги?

О Господи! Ну разумеется, он с принцессой! Красавицей Ашей, у которой глаза словно миндаль, задорные маленькие груди, ловкие смуглые пальчики, туфельки в драгоценных камнях…

Услышав тихий стук, Мэгги поспешно распахнула дверь спальни и не сразу поняла, что перед ней стоит Эверс со свечой. Эверс, вовсе не похожий на величественного дворецкого в накрахмаленном галстуке и черной паре, каким он бывал днем, а в ночной рубашке, халате и красном ночном колпаке.

— Простите за беспокойство, мисс Маргарет, — тревожно прошептал он, — но я в полной растерянности и не знаю, что делать. Кто-то должен его урезонить…

— Урезонить кого? — охрипшим голосом переспросила она. — Который час?

— Полтретьего. Герцога, мисс. Боюсь, он…

— Герцога? Он дома?

— Да, мисс, только…

— О Господи, он не заболел? — Мэгги, уже надевавшая халат, в ужасе замерла, обернувшись к дворецкому.

— Нет, мисс. — Эверс судорожно глотнул. — Боюсь, его ударили ножом…

— Ножом?! — Не дожидаясь объяснений и отстранив дворецкого, она побежала в холл.

Он все испортил.

Джереми это отлично понимал и готов был признать свою вину, на что способен только сильный человек. А он был сильным. И он был не прав. Все получилось очень нескладно. Все погибло.

Теперь единственная проблема, как это исправить.

Дать в нос лягушатнику приятно, но, и он готов это признать где угодно, совсем неразумно. Правда, в ту минуту он не отвечал за свои действия. В конце концов, прошло лишь несколько… да, секунд после того, как он почти добился цели, к которой стремился едва ли не всю жизнь.

Некоторые мечтают строить мосты, другие выигрывать войны, третьи уничтожить голод и болезни, четвертые жаждут только богатства. Джереми понимал их стремления и терпимо относился к подобным людям, однако для него самого не было цели более желанной, более достойной трудов, лишений, затрат времени и энергии, чем одна-единственная манящая сквозь годы и расстояния. Она побуждала его к действию пять долгих лет. Мэгги Герберт.

Он чуть не добился желаемого. И все для того, чтобы его надежды разнес в прах рыжий француз.

Олторп хлопнул герцога по спине, отвлекая от грустных раздумий.

— Ну же, ваша светлость, не так все и плохо. Мои стеклянные колпаки стоят десять, от силы двадцать фунтов. А хлам под ними просто дурацкие чучела. Не слушайте мою жену, слава Богу, что мы от них отделались. Хлебните еще бренди.

Джереми, сидевший на том же диване, где несколько ранее испытал блаженство, которого ждал пять долгих лет, молча протянул ему свой бокал.

— Я все погубил, — пробормотал он, понимая, что выглядит сентиментальным идиотом, но ничего не мог с собой поделать. Ведь он был так близок…

— Ну, ваша светлость, ничего вы не погубили, — сказал Олторп, разглядывая на свет янтарную жидкость. — Купите ей какой-нибудь браслет, и она вас простит. Они всегда прощают.

— Нет, только не она.

— Чушь. Она ведь женщина, не так ли?

— Да, но…

— Тогда простит!

Теперь в камине горел огонь, в библиотеке стало тепло и светло. Даже слишком тепло и светло, но лорд Олторп, казалось, этого не замечал. Он был пьян, ибо воспользовался предлогом, что герцог Ролингз остался после разъезда других гостей.

Не так уж приятно обсуждать личные дела с сорокалетним графом, к тому же весьма перебравшим спиртного, однако выбирать Джереми было не из чего или не из кого. Он мог бы поехать домой, что неизбежно приведет к дальнейшим мукам. Он не сможет даже приблизиться к ней, ведь она так зла на него за то, что он ударил ее жениха. Джереми видел ее лицо, после того как с удовольствием сломал нос выскочке-лягушатнику. Ледяное «Я увижу вас дома» прозвучало скорее угрозой, чем обещанием продолжить то, что прервал де Вегу.

Он все безнадежно испортил…

— Ладно, — внезапно произнес Олторп. — Пусть не браслет. Как насчет городского особняка? Собственного дома в городе. Ни одна женщина от этого не откажется. Она сможет его обставлять, вешать кружевные занавесочки и прочее. Женщины такое любят. Да, мой мальчик, попробуй найти особняк на Кардингтон-Крисчент. Моя сестра в восторге от этого района.

Джереми горестно поглядел на графа. Тот не мог осознать всю глубину его провала, ведь началось все не с разбитого носа француза. Нет, все началось там, в Индии, когда он впервые услышал нелепую сказку о том, что получит руку племянницы магараджи в награду за свою дерзкую отвагу при Джайпуре. Тогда он лишь посмеялся над россказнями. И ошибся! Потому что буквально на следующий день магараджа сделал ему такое предложение.

Но и тогда Джереми только смеялся, хотя обязан был догадаться, к чему это приведет. Особенно когда принцесса стала бросать на него жаркие взгляды на приемах, а все стали переглядываться и подталкивать друг друга локтями. При менее торжественных встречах с магараджей Аша произвела на него впечатление приятной девицы, хотя разговаривать они могли только через переводчика. Однако Джереми был с нею только вежлив. Лишь когда парень из посольства отвел его в сторону и разъяснил возможные последствия разбитого сердца члена королевского дома Раджастана, герцог наконец осознал: то, что он принял за несколько экстравагантный жест со стороны местного правителя, на самом деле являлось абсолютно серьезным. Аша посчитала себя обрученной с ним, а английское посольство сочло Джереми угрозой дипломатическим отношениям!

Личный разговор с дядей принцессы, казалось, прояснил недоразумение, но перышки Аши взъерошились настолько, что способностей Джереми пригладить их было недостаточно. Ее набег на его дом нынче вечером стал наглядным тому доказательством. Он просто рассвирепел, увидев ее у себя в гостиной, и впервые осознал, что забавный, по его мнению, эпизод заморских приключений раздут британской прессой до невероятных размеров. Если для него Звездой Джайпура был сапфир, то для всего населения Лондона, особенно для Мэгги, это означало совершенно другое.

Джереми начал с ужасом понимать, что, возможно, именно это стало причиной внезапной помолвки Мэгги, которая считала его обрученным. Это объясняло, не извиняя, ее предательство, ведь она знала его достаточно и могла бы понять, что, кроме нее, он не полюбит никого… даже какую-то принцессу.

Теперь ему предстояло убедить Мэгги. Задача, осложненная Ашей, которая, едва он вошел сегодня вечером в гостиную, бросилась ему на шею. Слава Богу, при этом не было Мэгги!

— Полковник-герцог, — воскликнула она, прижимаясь к нему своим гибким телом, — здравствуйте!

Джереми осторожно высвободился и обратился к переводчику, вполне порядочному человеку, окончившему тот самый университет, из которого отчислили Джереми пять лет назад:

— Санджей, что она тут делает? Ее дядя знает, где она находится?

Санджей горестно покачал головой:

— Нет, ваша светлость. Принцесса настояла, чтобы мы путешествовали инкогнито. По-моему, это был… как вы называете… азарт побега из дома.

— Но вы не можете здесь оставаться. Вам следует написать магарадже. И поскорее. Мне не нужно, чтобы он решил, будто я похитил Звезду Джайпура.

— Уже сделано, ваша светлость. Я оставил письмо для его превосходительства, когда ее высочество не видела.

— Прекрасно. — Джереми взглянул на принцессу, которая смотрела на него с полным обожанием. Впрочем, в изгибе ее пухлых губок таилась усмешка. — Санджей, все это чертовски неловко. Вы не можете тут оставаться.

— Не беспокойтесь о нашем устройстве, ваша светлость. Я заказал для принцессы комнаты в отеле «Дорчестер». — Санджей быстро взглянул на Ашу, которая не сводила глаз с Джереми. — Разумеется, к крайнему ее недовольству. Принцесса была убеждена, что вы захотите, чтобы она поселилась у вас.