— В чем дело? — резко произнес Джереми. — Никогда не видели живого представителя конной гвардии ее величества?

Не дожидаясь ответа, герцог поспешил в единственном направлении, куда могла скрыться Мэгги: к двери, сливающейся с украшавшими стены дубовыми панелями. За ней оказалась библиотека, обставленная темной мебелью. Впрочем, книг в полумраке он не разглядел, огня в камине не было, и комнату освещал только слабый лунный свет, падающий из высоких окон. Но его хватило, поскольку, отразившись от бисера на платье Мэгги, он помог обнаружить ее присутствие.

— Ей-богу, Джерри! — Она с досадой топнула ногой. — Чего ты добиваешься? Зачем идешь за мной? Почему ты не можешь оставить меня в покое?

Ему послышалось в ее голосе рыдание, и желание засмеяться сразу пропало. Он вдруг осознал, что в этой ситуации нет абсолютно ничего забавного.

— Я уже это делал, — сказал Джереми, закрывая тяжелую дверь и отсекая звуки оркестра и смех гостей. В библиотеке наступила тишина. Было темно и дьявольски холодно.

Но Мэгги, казалось, не замечала холода, несмотря на неприлично смелое декольте. Она снова повернулась к нему спиной, только бежать ей было уже некуда. Видимо, она тоже это поняла и скрестила руки на груди, словно защищаясь от него. От ее вздоха на оконном стекле появилось туманное пятнышко.

— Что означает твое «Я уже это делал»? — спросила она внезапно охрипшим голосом.

— То и означает.

Герцог догадывался, что Мэгги искоса поглядывает в его сторону, поэтому засунул руки в карманы, чтобы не выглядеть угрожающе. Он помнил, будто это случилось вчера, как она требовала от него держать руки подальше.

— Ты хотела, чтобы тебя оставили в покое. Я так и поступил. На пять лет.

— Ну-у, видимо, пяти лет оказалось недостаточно.

— Видимо, так, — кивнул он. — Знаешь, Мэгги, ты действуешь мне на нервы. К счастью, я незлопамятен. Человек менее благодушный решил бы, что ты его терпеть не можешь. Я имею в виду, после пяти долгих лет, проведенных в ожидании тебя…

— По-моему, ты не скучал в разлуке, — донеслось от окна.

— То есть? — Джереми неторопливо обогнул инкрустированный столик.

— Нас всех очень развлекли газетные описания твоих подвигов на Востоке.

Джереми мог бы уже дотронуться до нее, однако не вынул рук из карманов. Не для того продвинулся он так далеко, чтобы заработать пощечину. Хотя Мэгги, кажется, пощечины не раздавала, а била кулаком в челюсть. Поэтому он беспечно произнес:

— Значит, «Таймс» верноподданнически сообщала обо всех моих передвижениях. Но в нескольких довольно важных деталях газета ошиблась.

— Сомневаюсь, — холодно ответила Мэгги. — «Таймс» — самая читаемая газета в мире. Вряд ли ее журналисты небрежно относятся к достоверности своих историй.

— Тем не менее, — настойчиво продолжал герцог, — мне доподлинно известно, что в одной истории они ошиблись.

Заинтересовавшись, она резко обернулась и была поражена тем, как незаметно и близко он сумел к ней подобраться. Мэгги отпрянула до самого окна.

— Перестань, — сказала она прерывающимся голосом.

— Что перестань? — Джереми замер на месте, поскольку еще шаг, и она бы выдавила стекло.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Мэгги стояла против света, поэтому он не мог разглядеть ее лица, но предположил, что в глазах у нее слезы. — Джереми, никаких фактов они не перепутали. Ты сам утром признался, что привез с собой Звезду Джайпура, которую я собственными глазами видела в холле твоего дома.

— Не спорю, ты видела в холле принцессу Ашу, однако не видела Звезду Джайпура.

Рассвирепев, Мэгги вскинула руку с веером, нацелила его, словно кинжал, ему в грудь и процедила сквозь зубы:

— Принцесса Аша и есть Звезда Джайпура!

— Возможно, она так считает, — невозмутимо пожал плечами герцог. — Именно так называют принцессу многие, включая обожающего ее дядюшку. Это у нее вроде прозвища. Но истинная Звезда Джайпура не женщина, а камень.

— В газете писали, что ты был награжден Звездой Джайпура за мужество при защите Дворца ветров. Согласно «Таймс», это имя племянницы магараджи…

— Да, — кивнул Джереми. — Все верно. Магараджа пытался навязать мне свою племянницу. Как ты понимаешь, ситуация была крайне щекотливой, поскольку в Индии одарить человека дочерью или племянницей значит оказать ему великую честь. Особенно такой женщиной, как принцесса, которую многие в Индии считают слишком прекрасной, чтобы смотреть на нее в упор. — Мэгги фыркнула, но Джереми невозмутимо продолжал: — Я пытаюсь тебе объяснить, что не мог просто заявить магарадже: «Спасибо, не надо». Это было бы жесточайшим оскорблением. Мы и без того не слишком там популярны, и мой отказ привел бы к невозможности наладить дружеские отношения с местным правительством.

— Есть ли у твоей истории окончание? — язвительно осведомилась Мэгги.

Джереми ухмыльнулся. За исключением Мэгги, не существовало другой женщины, ну, может, еще тетя Пиджин, которая обращалась бы с ним столь вызывающе грубо. Видимо, за это он ее и любил.

— Да, Мэгги. О чем «Таймс» явно не торопилась сообщить, вероятно, из опасения, что тогда история заканчивалась бы не так пикантно, — это о том, что позднее я вернулся к магарадже и объяснил его высочеству, что хотя высоко ценю оказанную мне честь, но дома у меня уже есть девушка. Магараджа оказался понимающим парнем и вместо племянницы подарил мне вот это.

Вытащив руку из кармана, герцог разжал кулак, и на его ладони в слабом лунном свете засверкала синим огнем Звезда Джайпура. К ней прицепились пушинки, но они не могли умалить безупречной красоты совершенного драгоценного камня.

Однако Мэгги не подумала опустить веер. Он сразу понял, что ни красота сапфира, ни его баснословная стоимость никакого впечатления на нее не произвели. Как это похоже на его Мэгги!

— Если рассказанное тобой правда, — холодно произнесла она, — то зачем принцесса Аша оказалась сегодня в твоем холле?

Джереми со вздохом опустил драгоценность в карман.

— Для меня это тоже тайна. Насколько я понял из слов переводчика, Аша безумно в меня влюбилась и, несмотря на все мои протесты, твердо намерена выйти за меня замуж.

Мэгги швырнула в него веер, но, к счастью, он это предвидел и нырнул за диван. Веер ударился о ручку кожаной софы, с треском упав на паркет.

— Я так и знала! — воскликнула она. — Как ты мог, Джерри? Как ты мог!

— Что мог? — Герцог вскинул руки, защищаясь от ее беспорядочных ударов. Видимо, за время его отсутствия Мэгги научилась раздавать пощечины. — Что я такого сделал?

— Что сделал? Я скажу тебе, что ты натворил, дурень этакий! Ты заставил ее в тебя влюбиться!

«Как и меня», — мысленно докончила она, испытав неодолимую потребность кого-то ударить, а поскольку под рукой оказался растерянный Джереми, то он и стал мишенью для ее неудержимого гнева.

Хоть бицепсы у него были мощными, однако удержаться от гримасы боли он не смог: удар у Мэгги был по-прежнему классным. К тому же он сам обучил ее боксерским приемам и чувствовал себя вовсе глупо.

Ему не хотелось причинять ей боль, но еще меньше хотелось, чтобы она ушиблась. Судя по тому, как Мэгги прыгала вокруг него, согнув правую руку для удара (зрелище весьма соблазнительное, учитывая глубину ее декольте), она могла повредить себе костяшки пальцев. Джереми решил положить конец играм и как опытный военный приготовился сделать это быстро.

Возможно, не слишком тактично было схватить ее за талию, бросить с размаху на диван и прижать всем телом к упругой кожаной обивке. Его эта поза очень порадовала, несмотря на гневное выражение лица Мэгги.

— Слезь с меня!

— И не подумаю, — ответил Джереми, восхищаясь бурно вздымающейся грудью, чуть не выпадавшей из платья от усилий ее хозяйки освободиться; это могло произойти в любой момент, и он будет последним дураком, если не останется в том же положении, чтобы насладиться таким зрелищем.

— Когда однажды пять лет назад я с тебя слез, мне пришлось долго ждать второй такой возможности полежать на тебе, а в кавалерии меня научили, что шанс решает все, отступление ни к чему не ведет.