— Федра, — взволнованно начал Айан, — послушай… Федра… Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать…

— Спасибо, мне ничего не нужно, — ответила она, продолжая улыбаться, только немного напряженнее.

— Я имел в виду… черт…

Раздался свисток, и в следующую секунду он уже стоял на подножке вагона и прижимал Федру к себе — она должна быть сейчас в его объятиях. И Айан припал губами к ее желанным губам…

Федра не отталкивала его, она вообще стояла не двигаясь, словно окаменела. И не отвечала на его поцелуи, просто позволяла ему целовать ее.

Поезд медленно двинулся вдоль платформы, и тогда Айан, очнувшись, спрыгнул с подножки. Федра помахала ему рукой. Он тоже приветственно поднял руку, после чего достал носовой платок из кармана и, отвернувшись, вытер пот со лба — прийти в себя было нелегко. Потом он медленно поплелся по платформе к выходу.

Федра смотрела ему в спину до тех пор, пока он не скрылся из виду. Ничего не видя перед собой, она как сомнамбула прошла на свое место, села и, не обращая внимания на любопытные взгляды двух соседок, закрыла лицо руками. Да так и просидела до самой своей станции.

Ей нужно было время, чтобы прийти в себя после такого страшного утра. Как она справилась, как продержалась? Более трудного испытания в ее жизни не было — смотреть на Айана, говорить с ним и делать вид, что ничего не произошло… Но она уже тогда знала, что впереди прощание на вокзале — последние мгновения вместе, боль, растерянность, отчаяние, но этого нельзя ни в коем случае показывать.

Тяжелее всего было выдержать его поцелуи. Но Федра прекрасно понимала, что, если сдаться, все начнется сначала: вскоре Айан вспомнит, что она Федра, и оставит ее снова.

Второй раз ей уже такого не вынести.

Теперь ясно, что все кончено и она обязана снова стать такой, какой была всегда, — разумной, сдержанной Федрой Пенденинг, которая прекрасно умеет контролировать свои чувства.

И вот она на своей станции. Гудок, и поезд двинулся дальше. Федра взяла чемодан и ссутулившись поплелась по платформе. Но постепенно она выпрямилась — она не должна позволить горю сломить ее, впереди еще целая жизнь.

Федра прикоснулась пальцами к своим губам, которые еще хранили вкус поцелуя Айана. Больше она сейчас ничего вспоминать не будет, но вчерашней ночи не забудет никогда.

— Когда появится Федра? — поинтересовался Ангус, усаживаясь в кресло.

— Точно не знаю, — задумчиво протянула Эстер. — Думаю, она сперва поедет в Кайн-Клет, но обещала быть к ужину.

Она обвела взглядом свою комнатку, где было немного мебели — шкаф, два кресла да овальный стол, на который Ангус установил небольшую искусственную рождественскую елочку. Под ней на столе уже едва помещался кофейный сервиз и блюдо с бисквитами.

— Вот была бы комната побольше, поставили бы хорошую елку, — сказала она, покачав головой. — И стол тогда можно было бы накрыть нормально.

— Да зачем, дорогая? Мы же празднуем Рождество в Кайн-Клете, — заметил Ангус и улыбнулся ей мягкой, доброй улыбкой, которой когда-то успокаивал жену.

Эстер придвинула ему чашку кофе и отпила несколько глоточков из своей.

— Да, ты прав, — согласилась она. — Но Рождество не праздник без настоящей елки. Как все изменилось, с тех пор как умер Чарльз!

— Гм… — промычал Ангус и взял с блюда бисквит. — Я тоже это чувствую иногда. Знаешь, Элисон приглашала меня к ним в Йоркшир, но я и подумать не могу о поездке в такое время года. И потом, у них так шумно… Я, конечно, люблю своих внуков, но они не умеют вести себя тихо. Вот и решил, что отпраздную с тобой и с этими двумя длинноволосыми чудищами, которых Айан нанял присматривать за домом. Странно, честно говоря. Я его не понимаю.

— Ангус! — возмущенно воскликнула Эстер. — Эти длинноволосые чудища, как ты изволил выразиться, пригласили нас на рождественский ужин, к тому же они друзья Федры. Очень милая пара, несмотря на то что они одеты не так, как мы.

— Ну может быть, — отмахнулся он, оставшись при своем мнении. — Я все-таки считаю, что Айану следует жениться на Федре и тогда они могут оба поселиться в Кайн-Клете. Очень удобно. Мой старый друг Чарльз был прав.

— Чепуха! — фыркнула Эстер, которая вообще-то хорошо относилась к Ангусу, но иногда он начинал действовать ей на нервы. — Айан и Федра сами знают, что им делать.

— Моя дорогая Эстер, возможно, так и есть, но я не собирался…

— Ладно-ладно. Ты прав, — поспешила согласиться с ним Эстер.

Когда он начинал так говорить, то спорить с ним совершенно бессмысленно, да она и не хотела ссориться с Ангусом. Она собралась было выпить кофе, но передумала — без сигареты это совсем не то.

— Дело в том, — начала объяснять Эстер, — что я сама хотела бы видеть Федру женой Айана, лучшей кандидатуры ей не найти. Но не думаю, что этому суждено сбыться.

— Жаль.

— Да, действительно жаль.

Эстер нетерпеливо взглянула в сторону окна, но отсюда двора не было видно, а вставать вроде бы неудобно. Федра может прийти в любой момент. И зачем только она пригласила Ангуса сегодня на чашечку кофе? Если он еще задержится, то придется оставить его ужинать, а ей так хочется побыть с дочерью наедине.

— Думаю, мне пора, — сказал вдруг Ангус.

Он словно почувствовал, что его присутствие тяготит хозяйку, но при этом не встал, надеясь на приглашение остаться.

— Да, пожалуй, тебе лучше уйти, — твердо заявила Эстер. — Видишь ли, мне надо еще кое-что сделать до прихода Федры.

На самом деле ей ничего делать было не нужно, все давно готово. Она не видела свою девочку два месяца и мечтала провести вечер вдвоем с ней, без Ангуса.

Наконец тот нехотя поднялся и стал приглаживать волосы.

— Увидимся завтра в церкви? — спросил он.

— Возможно.

Вообще-то она не очень часто ходила в церковь. Появилась там пару раз, только чтобы сделать приятное Ангусу. Теперь, скорее всего, придется идти.

— Я буду там тебя ждать.

Она кивнула и проводила его до двери. Ей очень хотелось до прихода Федры выкурить сигарету. Но не успела она открыть окно в спальне, как раздался стук в дверь. Эстер бросилась открывать.

— Мама! — воскликнула Федра, радостно кидаясь в материнские объятия. — Как я рада тебя видеть!

— И я тоже, дорогая! Дай-ка я посмотрю на тебя! — Она повернула дочку лицом к свету. — Что-то ты бледненькая…

— Мама, сейчас зима, холодно, сижу в основном в помещении, вот и бледная.

— И глаза какие-то тусклые, — продолжала неугомонная Эстер. У ее Федры глаза всегда были необыкновенно живые, сияющие. — Что-нибудь случилось?

— Нет, конечно нет. Перестань мама! Лучше предложи мне чаю.

Что-то все же произошло. Дочка слишком явно старается выглядеть беззаботной.

— У меня есть кое-что покрепче, чем чай. Надеюсь, ты не откажешься пропустить рюмочку, а?

Эстер и Федра отправились на кухню, где хозяйка достала из шкафчика бутылку шерри и наполнила две хрустальные рюмки.

— Ну вот, — сказала она. — С Рождеством, дорогая!

— И тебя с Рождеством!

Сели к столу.

— Ну как ты себя чувствуешь, мама?

— Да по-разному. То там заболит, то сям. Обычные возрастные проблемы, ничего серьезного. — Дочка всполошилась, и Эстер поспешила заверить ее: — Да пошутила я, успокойся! Я хорошо себя чувствую. Ангус говорит, что я просто в расцвете сил.

— А как сам Ангус? — улыбнувшись спросила Федра.

— О, вполне нормально. Боюсь, что он сделает мне предложение.

— Боишься? Мне казалось, он нравится тебе, мама.

— Конечно, нравится. Но мне что-то не хочется выходить за него замуж.

— С ним тебе будет веселее. Он отвлечет тебя от всяких мыслей.

— От всяких мыслей?

— Ну, я не знаю…

Федра как-то нервно передернула плечами, на мать она не смотрела. Эстер не понимала, в чем тут дело.

— Зато я знаю, — сказала она уверенно. — Я привыкла жить одна, и меня это вполне устраивает. Ухаживать еще за одним мужчиной? Уволь.