Айан прекрасно знал по опыту, что на Эстер нажимать бесполезно: если она не хочет говорить, то заставить ее невозможно.

— Ты все еще интересуешься Грецией? — спросил он, вынужденно поддерживая предложенную Эстер тему.

— Конечно, но уже не так, как раньше. Помнишь, в молодости я так любила читать про всех этих богов и богинь?

— Да, помню.

Они поболтали в таком духе еще минут двадцать, потом Айан встал.

— Мне пора идти. Спасибо за чай, — сказал он и, с тоской посмотрев на Эстер, добавил: — Знаешь, Кайн-Клет стал совсем другим без тебя, Пенди.

— Считай, что тебе повезло. Все могло бы быть гораздо хуже, это точно. А так есть из-за чего грустить — всего лишь одна экономка ушла на пенсию.

Айан уставился на нее.

— И как мне прикажешь тебя понимать? — спросил он.

— Никак, — улыбнулась Эстер.

— Ты уверена? Тогда до свидания. — Он подошел к ней и нежно поцеловал в щеку.

Через минуту Эстер уже слышала его торопливые шаги на лестнице и тяжело вздохнула. Айан так старался не выказать своих истинных чувств, но она догадалась, как он мучается. Ничего, переживет, он парень стойкий. Но лучше бы Федра не тянула с объяснением.

Налив себе еще одну чашку чая, Эстер вернулась на балкон и вытащила из-под подушечки заветную пачку сигарет. Слава Богу, теперь можно и покурить. Она затянулась и сразу же почувствовала облегчение. Но в этот момент бросила взгляд вниз и увидела, как Айан бредет медленно через дворик. Он опустил голову, ссутулился, словно нес на плечах непосильную ношу. Неожиданно он остановился и прижал ладони к вискам. Она хорошо знала этот жест — таким образом он пытается снять с себя напряжение и контролировать эмоции. Точно так же всегда делал его отец…

Эстер отвела взгляд и затянулась. Когда она снова посмотрела вниз, во дворе уже никого не было.

Айан вышел на улицу и остановился, чтобы перевести дух. Постояв некоторое время, он вдруг в сердцах стукнул кулаком по кирпичной стене дома, словно этот удар мог освободить его от навалившихся проблем.

О чем это, черт возьми, толковала Пенди? Как она сказала? «Считай, что тебе повезло». Это в чем же повезло? В том, что, благодаря козням папаши и ее замечательной дочурки, не стало последнего, на что можно было бы рассчитывать, — Кайн-Клета. Айан нервным движением расслабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Проклятье! Пенди, которая, казалось, так предана ему, и та держит язык за зубами, когда ей это выгодно.

А что касается ее дочери… Айан даже сжал кулаки при мысли о ней. Он засунул руки в карманы и зашагал по улице. Уж этой Федре он бы… А что он может сделать с этой маленькой интриганкой? Он, конечно, придумал множество всяких вариантов расправы, каждая приятнее другой… Айан даже злорадно ухмыльнулся.

Федра лишила его законного наследства, это ясно как Божий день, но надо же — за эти годы она неожиданно превратилась в самое соблазнительное, очаровательное существо, какое он когда-либо встречал. Даже в этом простеньком сером платье она выглядит так привлекательно…

Рози, которая всегда одевалась с шиком — кружева, меха, блестящий шелк, — не могла бы сравниться с Федрой Пенденинг в светло-сером льняном платье.

Наверное, он подсознательно почувствовал в ней этот зарождающийся шарм в тот день, когда поехал провожать ее на вокзал в Эксетер. Женившись и овдовев, он потом не раз вспоминал ту юную девушку, которую, поддавшись минутной слабости, поцеловал на платформе осенним ветреным днем.

Айан ничего не мог поделать — воспоминания, неожиданно мучительные, заполнили все его мысли. Он шел по улице, не обращая ни на кого внимания, иногда даже натыкаясь на прохожих.

Вот черт, пора бы забыть этот поцелуй, забыть вкус ее губ, ощущение податливого девичьего тела в руках… Сейчас Федре — сколько? — двадцать семь. У нее великолепное тело взрослой женщины, округлые формы. «Все на месте» — как бесстыдно выразился отец. Да неужели Чарльз способен… Айан даже остановился, а потом махнул рукой. Какое ему дело до того, что старик делает с Федрой в постели? Важнее, что с ним, Айаном, теперь будет.

На вершине холма он остановился — внизу перед ним был Кайн-Клет, дом его детства и юности. За ним простирается лазурная морская гладь. Сегодня море спокойное, приветливое, вид отсюда умиротворяющий. Айан сделал полной грудью вдох и ощутил запах, который нередко вспоминался ему где-нибудь в душном городе… Где бы он ни был, думая о доме, всегда представлял себе Кайн-Клет.

Но скоро у него не будет своего дома, и все из-за своенравного отца, лишившего сына всех прав, и женщины, которая бессовестно отобрала у него эти права. Мысль об этом больно ранила его, тем более эта женщина когда-то давным-давно, еще в той жизни, призналась ему в любви.

Хватит с него любви. Хватит и обещаний. Айан знает, что любовь — это миф, придуманный тупыми оптимистами и глупыми мечтателями, а обещания не стоят ничего, если их дает какая-нибудь маленькая ведьма.

— Спасибо, Рози, — пробормотал он, следя за полетом чайки. — Ты преподала мне хороший жизненный урок, но, видать, я его не слишком хорошо усвоил.

Чайка, словно в ответ, раскричалась, и он зашагал к дому, который еще вчера считал своим самым надежным якорем в жизни.

Через пятнадцать минут Айан уже входил в гостиную, вид у него был деловой и строгий. Теперь он для всех будет только таким — главой фирмы «Требэниан адвертайзинг».

Чарльз сидел в своем кресле, мачеха стояла спиной и разливала напитки. Услышав шаги, она резко обернулась и, естественно, разлила шерри-бренди на ковер. Айан укоризненно посмотрел на пятно, потом на неловкую хозяйку и покачал головой.

Федра от досады закусила губу, но ее больше волновало, что за разговор состоялся у Айана с матерью, и она усиленно пыталась угадать это по его лицу. Он только усмехнулся.

— Ну как мама? — спросила Федра, передавая рюмку шерри мужу, который скорчил недовольную гримасу — он всегда предпочитал виски.

— Мне показалось, что она совсем неплохо себя чувствует, — ответил Айан. — Гораздо лучше, чем я ожидал, если судить по твоим рассказам.

Ей не понравился тон, которым он произнес все это. Неужели намекает, что ничего такого серьезного с мамой нет?

— Я не наврала тебе, — попыталась оправдаться она. — У мамы действительно артрит.

— А разве я сомневаюсь?

Айан подошел к столику и налил себе виски.

— Нет, но я подумала…

— Лучше не надо. Только все запутаешь.

Он поднял стакан и принялся смотреть сквозь него на свет, словно любуясь цветом.

Федра старалась не сердиться на него, напомнила себе, что Кайн-Клет родной дом Айана и ему нелегко смириться с тем, что его можно потерять, но это не помогло ей. Он же так и будет издеваться над ней, поэтому, если она не собирается запустить в него чем-нибудь тяжелым, лучшее — это промолчать. Федра гордо выпрямилась и прошла мимо Айана, даже не взглянув на него.

Она отправилась на кухню и занялась ужином, а когда вернулась, чтобы пригласить мужчин к столу, разговор о визите к матери больше не возобновлялся.

Только Чарльз чувствовал себя превосходно: наслаждался едой — уписывал камбалу, так что за ушами трещало, — с удовольствием подкалывал Айана по поводу его работы в рекламе и с не меньшим удовольствием наблюдал, как тот реагирует. Айан поначалу раздражался и злился, но, заметив, что это доставляет отцу немалое удовольствие, взял себя в руки. К явному разочарованию старика, он уткнулся в тарелку и на все последующие ехидные замечания только ухмылялся или пожимал плечами.

Федра, обратив внимание, что муж начинает нервничать, забеспокоилась, не спровоцировало бы это очередного приступа, и уже хотела было вмешаться, но тут зазвонил телефон, и она поспешила в холл, радуясь, что можно хоть на минутку отвлечься.

Звонили из конторы Айана. Он отложил салфетку и неспешно проследовал к телефону, а вернувшись, спокойно продолжил ужин, игнорируя полные любопытства взгляды отца и мачехи. Словно нарочно, он аккуратно собирал с тарелки горошины и тщательно прожевывал картофель. Наконец, выпив воды, Айан сказал: