— Ты поужинаешь со мной в следующую пятницу? Обещаю, что не будет никаких видеогалерей.

Кейт покачала головой.

— В следующие выходные у меня научный семинар, — объяснила она, недоумевая сама, почему не отвечает простым «нет» и не кончает со всем этим обременительным знакомством.

Марк, понимающе улыбаясь, лишь пожал плечами.

— Тогда нам придется договариваться позже, — заявил он, неожиданно завел машину и… был таков.

Тут-то Кейт и заметила, что стоит босиком на тротуаре перед подъездом своего дома.

— Подожди! — Она шагнула вперед и замахала рукой. — В машине остались мои туфли! Марк, остановись! — Рука бессильно повисла, когда она поняла, что он ее не слышит. — Вот здорово, ну, просто здорово! — пробурчала Кейт, доставая ключи и безмолвно благодаря судьбу за то, что сумочка не осталась в машине, иначе она даже не представляла, что бы сделала. Осторожно ступая босыми ногами по теплому асфальту, она направилась к двери.

До позднего вечера Кейт надеялась, что Марк даст о себе знать. Она ждала, что он появится, используя ее туфли как предлог для визита. Но ей давно следовало понять, что он никогда не делает того, чего от него ожидают. Он — человек непредсказуемый.

Она взяла книгу, но чтение вскоре ей надоело, включила телевизор и стала переключать каналы, но программы казались ей скучнее, чем обычно. Вдруг палец ее застыл над кнопкой дистанционного управления. На экране возникли два персонажа. МАРК! Два Марка! Нет, один — Марк, а другой — Тай Винтерс.

Кейт быстро добавила звук. Ведущий передачи, закончив рассказ о карьере Тая, представил Марка как его двойника, упомянув о том, что по профессии он — программист.

— Скажи, пожалуйста, Марк, ты пользуешься таким же успехом у женщин, как Тай? — спросил ведущий.

— В достаточной мере, для меня — достаточной, — ответил Марк, подмигнув и кладя ногу в ковбойском сапоге на колено.

Кейт стало интересно, выдержат ли его джинсы в обтяжку еще одно такое резкое движение, когда вдруг заметила, что на Тае Винтерсе точно такие же джинсы.

— Вообще-то женщины всегда хотят получить удовольствие сполна, — вмешался Тай, явно не желавший оставаться в тени, пусть даже на секунду. — А если мужчина наделен даром обольщения, он должен пользоваться этим даром в полной мере. — Трудно было заблуждаться насчет того, какой «дар» он имел в виду.

Кейт поблагодарила своего ангела-хранителя за то, что тот послал в ее лечебницу не Тая Винтерса, а то бы ей точно пришлось прибегнуть к новокаиновой курации, чтобы укротить его похотливую натуру! Она продолжала смотреть передачу, довольная тем, что неожиданный случай предоставил ей возможность сравнить этих двух мужчин, и искренне обрадовалась, находя, что Тай Винтерс явно проигрывает Марку, причем во всех отношениях. Пусть он, возможно, и красивее, но для Кейт с ее опытным глазом врача было совершенно очевидным, что беспорядочная жизнь Тая вскоре отразится на его лице и фигуре. Слава Богу, у Марка более тонкая натура, и ей не надо было наблюдать за ним по телевизору, чтобы это понять — она чувствовала это сердцем. Ах, ах, и когда же это ее сердце оказалось вовлеченным в эти отношения? Оно, безусловно, не должно было вмешиваться, ведь у нее, Кейт, есть вполне определенный жизненный план, изменить которому она ни за что не хочет! Вскоре работа над статьей будет завершена, и, если все сложится удачно, через год или даже раньше она откроет собственную частную практику. Это было ее мечтой, и она не могла позволить никому и ничему помешать осуществиться ее мечте. Даже такому замечательному парню, как Марк!

Кейт вынуждена была признаться себе, что если кто и мог изменить выбранный ею жизненный курс, так только Марк. Ей же нужно было позаботиться о том, чтобы этого не случилось.

— Каков твой идеал женщины, Тай? — спросил ведущий телепередачи.

— Она должна иметь большие… — «бип»! — и великолепную… — «бип»! — Он похотливо улыбнулся.

Кейт подняла глаза к небу, без труда прочитав по губам слова, не пошедшие в эфир.

— А что скажете вы, Марк? — Ведущий переключил внимание на двойника Тая и почему-то вдруг обратился к нему на «вы».

На лице Марка засияла улыбка.

— Мне бы хотелось, чтобы у нее было хорошее чувство юмора и приятная внешность, чтобы она умела радоваться жизни и ценила женщину в себе. Было бы неплохо, если бы она была независима в своих суждениях.

Кейт жадно впитывала его слова, и с каждой фразой ее охватывало все более сильное волнение. Она чувствовала, что он говорит о ней, хотя, судя по некоторым мелочам, передача была записана несколько месяцев назад. Она также уверилась в том, о чем уже давно догадывалась: Марк представлял серьезную опасность для ее душевного спокойствия.

Было два часа ночи, но Марк героически заставлял себя работать над новой программой, пытаясь отвлечься от мыслей о Кейт. Однако это оказалось почти невозможным: его неотвязно преследовали воспоминания о том, как в этой же самой комнате они с Кейт занимались любовью.

— Но ведь ты хотел именно этого, разве нет? — вслух произнес Марк.

Хранить в памяти воспоминания о ней? Нет, он хотел не этого. Он хотел, сидя здесь, за столом, сознавать, чувствовать и знать, что она спит в его постели этажом ниже. Или не спит, потому что ждет, когда он наконец спустится к ней.

Почему он продолжает это знакомство, если она уже столько раз отвергала его? Почему снова и снова жаждет ее увидеть? Чтобы получить очередной отказ?

— Будь я проклят, если сам знаю.

В тишине, которую нарушал лишь далекий шум волн, доносившийся с пляжа, слова прозвучали неожиданно громко. Он удивился тому, что произнес фразу вслух.

Конечно же, вчера вечером он едва сдержался, чтобы не вернуться и не отдать ей туфли. Но не менее соблазнительной показалась ему и мысль о том, чтобы заставить ее гадать, когда же он объявится. Однако не поехал он потому, что просто побоялся, что ему захочется задержаться у нее дольше, чем она ему позволит. Сколько же времени должно пройти, прежде чем он станет ей так же дорог, как она ему? И случится ли это вообще?

Из груди Марка вырвался глубокий вздох. Никогда никто не говорил ему, что быть влюбленным по-настоящему — это нелегко.

После того как Кейт неделю получала цветы, молчание Марка стало слишком «громогласным» — оно раздражало и нарушало ее спокойствие. Как же она могла сосредоточиться на лечении прыщей и кожных заболеваний головы, если воспоминания о низком мужском голосе и тех восхитительных минутах, которые они провели вместе, завладели всеми ее мыслями?

— Что с тобой творится, Кейт? — поинтересовался Сэм во вторник утром, когда она дважды подряд перепутала кабинеты по осмотру пациентов. — Дорогая, если бы я не знал тебя так хорошо, то поклялся бы, что твой лифт застрял между этажами.

Она слабо улыбнулась. Это вполне соответствовало ее настроению.

— Знаешь, со мной действительно что-то творится, но я не очень понимаю — что, — ответила Кейт. — Надеюсь, в выходные хорошо отдохну, и все опять войдет в норму.

— По-моему, ты зря надеешься, — не согласился Сэм. — Двухдневный семинар ничего общего с отдыхом не имеет. Вместо того чтобы интересоваться дерматологией, ты должна отправиться за город со своим дружком и забыть о работе.

Кейт поправила очки, сползшие на кончик носа.

— Сэм, ты совсем не изменился, ты такой же грубиян, как и в первый день нашего знакомства. Как только женщины терпят твои выходки! Бедная твоя мама, про дочерей я просто молчу, — шутливо заметила она.

— Ты о чем? Такого сына и отца еще поискать надо, а другие женщины считают меня неотразимым и очень сексуальным, — важно заявил Сэм.

— Теперь-то я понимаю, чей лифт застрял между этажами. Когда ты в нем сидел, у тебя в голове все перепуталось, — съязвила Кейт и поспешила к следующему пациенту. На этот раз она достаточно долго простояла у регистрационной стойки, чтобы проверить, в каком кабинете ее ждет больной.