— Какая игра? — словно во сне спросила она, просовывая руки ему под майку, лаская его гладкую спину и наслаждаясь тем, как вздрагивают его мышцы от ее прикосновения. Она сильнее нажала кончиками пальцев на его плечи, а затем ее руки скользнули вниз.

— Игра в «доктора».

Эта игра слов показалась Кейт забавной, и она засмеялась. Ее глубокий грудной смех звучал маняще и призывно, и вдруг неожиданно для себя она ощутила необыкновенную легкость и беззаботность. Она словно парила в воздухе, а окружающие ее предметы расплывались, теряя четкость очертаний, как бывает после нескольких бокалов хорошего вина, но такое состояние не могло быть результатом крохотной порции бренди, остатки которого все еще золотились на дне ее стаканчика.

— Когда мне было шестнадцать, это выглядело совсем иначе, — пробормотал Марк, нащупывая на кофточке Кейт скрытые под планкой пуговицы.

— М-м… какое еще «это»? — Кейт отвлекали более важные, чем неловкие попытки Марка расстегнуть пуговицы, ее собственные ощущения. Бедром она явственно чувствовала, как поднимается и растет его мужская плоть, и ей было приятно сознавать, что она для него желанна.

— Ожидание близости, — ответил Марк, трогая губами впадинку у основания ее шеи, в то время как его пальцы медленным, нежным касанием переместились с выреза кофточки сначала на ее спину, а потом двинулись по плечу, исследуя его изящный изгиб и нежную кожу. Каждое его движение было точно рассчитанным — оно всякий раз заставляло Кейт делать глубокий вдох и, задерживая дыхание, гадать, где же в следующий момент окажутся его пальцы. Когда он осторожно провел рукой вдоль глубокого выреза ее кофточки, слегка коснувшись обнаженной груди, она едва не задохнулась от внезапно нахлынувшего желания.

— Ты играешь не по правилам, — прошептала Кейт и, стараясь не отставать от него, высоко подняла его майку. Одним резким движением он сорвал с себя майку, швырнул ее далеко в сторону, а затем крепко обнял Кейт, прижимая ее к своей широкой, мускулистой груди.

Только тогда Марк обнаружил, что ее выпуклые соски надежно прикрывает шелковый лифчик телесного цвета, и, не сдержавшись, разочарованно простонал:

— И ты еще говоришь, будто я играю не по правилам. А ты когда-нибудь слышала о более чудовищном изобретении, чем бюстгальтер? Док, ты запросто можешь свести мужчину с ума!

Шуточного упоминания ее профессии оказалось достаточно, чтобы Кейт вспомнила о том, что поступает сейчас вопреки всем своим принципам. Провести вечер со своим пациентом — еще куда ни шло, но позволять себе более интимные отношения — совершенно не в ее стиле. Ей показалось, что она сознательно нарушает некий моральный кодекс. Марк почувствовал возникшую внезапно отчужденность.

— Кейт? — Указательным пальцем он нарисовал крохотный кружочек возле уголка ее рта. В его голосе звучало беспокойство.

Она медленно покачала головой и уперлась руками ему в грудь, отстраняясь от Марка.

— Вы — опасная личность, Марк Харрисон, — сказала она, изобразив недовольную гримасу, и, вскочив с дивана, дрожащими пальцами принялась застегивать пуговицы и заправлять кофточку в брюки. — Мне следовало с первой нашей встречи передать тебя доктору Томпсону для дальнейшего лечения.

Губы Марка тронула едва заметная улыбка, а в глазах мелькнуло незнакомое выражение.

— Вообще — это не мой стиль, Кейт, — признался он. Затем, увидев на ее лице неподдельное изумление, торопливо продолжил: — О, нет, я не имею в виду поцелуи и прочее, я говорю о манере поведения. Хотя я с тобой согласен, что послать тебе плакат мог бы и я — от себя лично, разумеется. Но я бы сделал это более экстравагантно — ну, скажем, послал бы тебе его с нарочным, переодетым клоуном, или, например, снялся бы для этого плаката совершенно обнаженным. Но, думаю, тогда ты не смогла бы повесить его в своем кабинете в лечебнице, верно? — Он поморщился, понимая, что сморозил гигантскую глупость.

Кейт в замешательстве улыбнулась.

— О чем ты?.. — неуверенно спросила она, но внезапный холодок, пробежавший у нее по спине и подобравшийся прямо к сердцу, подтвердил ее пока смутную догадку. — Я тебя не совсем понимаю, Марк?

Марк вскочил с дивана и, сунув руки в карманы джинсов, принялся расхаживать по комнате. Его загорелая грудь казалась еще темнее на фоне светлой мебели.

— Я хочу сказать, что самим собой я был за ужином и в салоне видеоигр. Но соблазнял тебя здесь вовсе не я, а Тай Винтерс.

Кейт не шелохнулась. То, что она сейчас услышала, ей не понравилось.

— Я хочу, чтобы ты объяснился.

С видом человека, который отвратителен самому себе, глубоко вздохнув, Марк наклонился, поднял майку с ковра, как-то неуклюже натянул ее через голову и стал заправлять в джинсы.

— Я отношусь к мужчинам, которым нелегко дается общение с противоположным полом, потому иногда и начинаю строить из себя киногероя, чтобы скрыть неловкость и обрести уверенность в себе. Изображать племенного жеребца не так уж сложно, а большинство женщин, вероятно, предпочтут этакого сверхсексуального типа вроде Тая обыкновенному парню, как я.

Кейт с полуслова поняла его объяснение и ощутила острое желание ударить Марка, а еще лучше — задушить его. Она не могла поверить, что ему больше нравилось играть роль какого-то безмозглого сексуального идола, наподобие Тая Винтерса, чем оставаться самим собой — милым, простым парнем, который ей понравился. Она подумала, что, возможно, эта склонность к перевоплощению объясняется все еще живущими в нем воспоминаниями о детских годах, когда мальчишки самозабвенно играют в полицейских и грабителей, ковбоев и индейцев, по очереди изображая то тех, то других. И все же ей стало неприятно, что он принял ее за одну из тех женщин, о которых говорил. И Кейт решила немедленно доказать ему, как сильно он заблуждается на ее счет! Она вскинула голову и гордо выпрямилась, более уверенно чувствуя себя с поднятой головой, — сказывалась давняя привычка, еще с тех пор, когда она жила при медицинском центре, в котором проходила практику, и когда уверенность в себе была ей необходима как воздух.

— Я и не подозревала, что являюсь настолько сложным объектом для ухаживания, что тебе придется притворяться, если захочешь меня поцеловать, — холодно заявила она. — Скажи, ты, наверное, воображал себе, будто я — Талия Лайонс, чтобы легче было играть? — Она упомянула имя последней женщины в длинном списке любовниц Тая Винтерса.

Марк помрачнел. Теперь он наконец понял, что все испортил. По-дурацки испортил.

— Я совсем другое имел в виду, Кейт, и, я думаю, ты это понимаешь.

Никогда еще улыбка ее не была такой ледяной.

— Я думаю, что все предельно ясно. — Она подошла к двери и широко распахнула ее. — До свидания, Марк. И спасибо за замечательный вечер.

Поняв по выражению ее лица и упрямо вздернутому подбородку, что сейчас не время для объяснений, Марк взял свою куртку и направился к выходу. Перед тем как шагнуть за порог, он все же обернулся.

— Это не то, о чем ты подумала, Кейт, — тихо сказал он. — Мы поговорим позже.

Отрицательно покачав головой, она отвернула лицо, чтобы не выдать своего гнева, смятения и разочарования.

— Вряд ли, — ответила она, закрывая за ним дверь.

Оставшись одна, бесцельно прохаживаясь по квартире, Кейт чувствовала огромную опустошенность. Она не понимала, что с ней происходит, не могла ни объяснить, ни описать тех сильнейших ощущений, которые испытывало ее тело, не могла также остановить бешеный поток мыслей, проносившихся у нее в голове. Но она знала точно: ни один мужчина никогда еще не возносил ее так высоко и не бросал так стремительно в самые глубины отчаяния. Ни за что на свете ей не хотелось бы снова пережить этот головокружительный взлет и это страшное падение.

Было уже почти три часа ночи, но Марк и глаз не сомкнул. Не в силах больше оставаться в постели и думать о Кейт, он поднялся в комнату на третьем этаже, сел за компьютер и принялся составлять программу для нового клиента. А потом, когда над крышами домов стал заниматься рассвет, он перешел на террасу первого этажа.