— Или хозяин корабля, или кто-нибудь из нашего начальства.

Детективы переглянулись. Они поняли друг друга, и Лу тоже поняла их. «Шантаж!» — вот что они подумали. Она вздохнула. Ну все, теперь их не собьешь. Шантаж плюс взятка равняется убийство. Это они выучили наизусть. Но в жизни, к сожалению, уравнения верны далеко не всегда.

— Кто знал, что Фаган работает в трюме? — спросил Томасон.

— Почти все, — ответила Лу. — А кто не знал, тем должны были сказать другие, потому что нужно, чтобы все знали. Представьте, что кто-нибудь после смены нечаянно закрыл бы люк!

У нее даже волосы на голове зашевелились от воображаемой ситуации. Детективам тоже стало не по себе.

— Да-а-а, — протянул Томасон, поерзав на стуле. — И вы, значит, поговорили с Фаганом о плохих швах?

— Да. Я прямо обвинила его в преступлении.

— А он?

— Отрицал, конечно. Мы даже поссорились. Я провоцировала его.

— Кто знал, что вы спустились к нему? — продолжал расспрашивать Оберман.

— Я? — Она откинулась назад. — Только Тейт Бухольц, насколько я знаю. Меня сегодня не занесли в расписание. А что?

Она знала, почему они спросили, но очень хотела ошибиться.

— Ничего. Мы просто хотим полностью восстановить картину преступления, — сказал Оберман, захлопывая записную книжку. — Большое вам спасибо, мисс Малотти. Вы нам очень помогли. Кстати, не будете ли вы так любезны дать нам те числа, о которых вы упоминали?

— Они у меня дома. Я могу передать их вам по факсу.

Томасон покопался в кармане и выудил оттуда визитную карточку.

— Мы были бы вам очень благодарны. И, пожалуйста, если вы что-нибудь вспомните, пусть даже незначительное на ваш взгляд, — немедленно поставьте нас в известность.

Лу встала с кресла.

— Мне кажется, вам стоит отдохнуть, — сказал Оберман. — Возьмите небольшой отпуск.

— Не могу. У нас и так не хватает персонала. А после случившегося, — сказала она с удивившей ее саму горечью, — нехватка станет еще заметней.

— Да? Ну тогда я приставлю к вам телохранителя.

— Что? Чтобы он следовал за мной по пятам? Нет! Я так не смогу работать, а за меня работу никто не сделает. А что, если я сама организую свою охрану? Вы не будете против?

— Вы хотите поселить какого-то знакомого у себя в доме?

— Дома у меня живут: сын — каратист, его подруга, сестра и братья подруги, ирландский волкодав весом почти в двести фунтов. Кроме того, у меня есть пистолет тридцать восьмого калибра. Так что если враг появится, я выставлю против него целую армию. — Ну не знаю…

— Послушайте, вы что думаете — мне жить надоело? Если бы я считала, что мне действительно грозит реальная опасность, я бы что, отказалась от охраны? Там было темно, как в погребе, понимаете? Я не узнала его, и он в этом уверен. Мне нечего бояться.

Оберман посмотрел на Томасона. Они поняли друг друга, а вот Лу на этот раз не поняла их. Естественно: они работают вместе много лет, а она их в первый раз видит.

— Вы доверяете парням из вашей Службы безопасности?

— Их проверяет полиция, их проверяют врачи, мы проверяем их счета, посылаем отпечатки пальцев в ФБР. Они проходят проверку на детекторе лжи. Может быть, им чего-то другого не хватает, но честности и надежности — хоть отбавляй.

Томасон фыркнул.

— Да, когда мозгов не хватает — это хорошо. Это за умными нужен глаз да глаз.

В других обстоятельствах Лу посмеялась бы. Но сейчас была слишком опустошена.

— И вот еще что, ребята, — сказала Лу, — я была бы вам очень благодарна, если бы журналисты ничего не пронюхали об этом деле. Малейшее подозрение может привести фирму к краху.

— Мы никогда не обсуждаем с прессой подробности следствия.

— Прекрасно.

— Вы домой? — спросил Оберман.

Лу посмотрела на часы. Двенадцать восемнадцать. Неполных два часа прошло с тех пор, как она ступила на борт «Коринны». А кажется, что прошла вечность.

— До конца моей смены еще почти семь часов, — сказала она.

— Я думаю, никто вас не осудит, если вы прогуляете, — улыбнулся Томасон.

Лу покачала головой. Наверное, это гордость не позволяла ей воспользоваться обстоятельствами.

— Работа есть работа.

— Знаменитые слова Лу Малотти, — весело сказал Оберман.

Когда после окончания смены Лу, с трудом переставляя ноги, шла на автостоянку, она столкнулась с Витакером, стоявшим у ее машины со скрещенными на груди руками.

Вид у него был воинственный. Он загораживал ей дорогу и, судя по всему, не собирался посторониться.

— Слушай, я устала и расстроена. Если хочешь ругаться, отложи это на завтра.

— Неудивительно, что у тебя не было любовников.

Она обалдело уставилась на него.

— Любая женщина в подобных обстоятельствах билась бы в истерике, — продолжал он, — как, впрочем, и большинство мужчин. Любой нормальный человек позвонил бы домой или друзьям и рассказал бы о том, что только что едва не погиб от удушья. Любой, но только не Лу Малотти.

— Ну зачем? Я бы все рассказала. После работы.

— А тебе не приходило в голову, что другие могут за тебя беспокоиться?

Витакер выхватил у нее из рук ключи.

— Садись в машину.

— Да, но…

— Садись в машину, я сказал!

Лу гордо вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Сначала она увидела в них только гнев, но потом еще что-то, что заставило ее закрыть рот и безропотно сесть на пассажирское сиденье. Он сел на место водителя и вставил ключ в замок зажигания.

Колеса выбросили назад целый фонтан гравия, когда он резко нажал на газ. И вместо того, чтобы повернуть к ее дому, он поехал в центр города.

— Куда это мы собрались? — спросила она.

— Куда надо. И пока мы едем, объясни, пожалуйста, почему ты мне не рассказывала ничего?

Лу искоса посмотрела на него. Он был внешне спокоен, но сжимал рулевое колесо так, что побелели костяшки пальцев.

— Тебе не кажется, что нужно сначала подождать, пока улягутся эмоции, а уж потом разговаривать?

— Нет, не кажется. — Витакер как будто еще сильнее сжал руль. — Или ты думаешь, я должен быть спокоен, когда ты чуть не погибла?! Господи, Лу! Может, меня это, по-твоему, не касается?! Почему ты не веришь мне? Гарри Деверо веришь, а мне — нет!

Лу поняла, что с ней говорит не Витакер — инспектор пожарной охраны, а Витакер — ревнивый мужчина. Взгляни правде в глаза, Лу. Он дорог тебе, и ты не хочешь его терять.

— Конечно, я должна была рассказать тебе, но при чем здесь Гарри?

— Ему ты веришь!

— Гарри — мой начальник.

— А я, значит, — никто? Просто, значит, партнер для секса?

— Секс здесь ни при чем. Это касалось только моей работы. Мне так было удобней, понимаешь? — Она отодвинулась от него, насколько это было возможно в тесной машине. — Я же не требую, чтобы ты выворачивал мне свою душу наизнанку?

— И никогда теперь не выверну!

— Ну что ты так расстроился?

— Ты, значит, не поняла? Сейчас объясню поподробнее! — фыркнул он. — Я-то думал, что мы кое-что значим друг для друга…

— Но я же не сказала…

— Дай мне договорить, черт возьми! Я думал, что у нас складываются близкие отношения и что со временем они могут перерасти в нечто большее. — Он говорил все громче и громче. — Теперь ты понимаешь, как я удивился, обнаружив, что допущен только в постель, но недостоин доверия!

— Но послушай…

— Для тебя, значит, решающее значение имеет только должность, социальный статус, да? Начальник, значит, достоин доверия, да? А любви твоей кто достоин, президент Соединенных Штатов, что ли?!

— Прекрати! Убирайся из моей машины! — закричала Лу.

— Я еще не все сказал! — закричал он еще громче.

От резкого поворота Лу прижало к дверце. Она оглянулась и остолбенела от удивления. Они приехали в отель «Холидэй-Инн»!

— Какого черта ты меня сюда завез? — рассердилась она.

— Самое уединенное место в городе.

— Ну и что? Что ты собираешься делать? Задушить меня, как Отелло?