Она попереключала каналы и оставила для фона какую-то неинтересную говорильню. Под скучную болтовню ведущего она и уснула.

Лу бежала по горящим улицам города, перепрыгивая через небольшие костры, густо раскиданные по асфальту. Она не оглядывалась, но знала, что ее преследует Огнепоклонник, поджигающий все на своем пути.

Дома загорались один за другим, уже и под ногами становилось горячо и вязко, обжигало ступни, затрудняло бег.

Огонь постепенно окружал со всех сторон.

И вдруг стал вращаться вокруг нее, все быстрей и быстрей, превращаясь в спиральную галактику; искры оборачивались звездами, сверкающими на темно-синем небосводе. Ее кружили в бешеном темпе, и не было сил противиться сумасшедшей скорости.

Дикий крик молодежного ансамбля ворвался в ее сон. Она открыла глаза и увидела симпатичного солиста. Но музыка не отвлекла ее от неприятных чувств.

Аплодисменты отозвались в голове острой болью. Тошнота подкатилась к горлу, тело как будто стало жить своей собственной, отдельной от сознания жизнью. Она давно не чувствовала себя так плохо, только несколько лет назад, во время жесточайшего гриппа довелось ей испытывать нечто подобное.

Застонав, она попыталась найти дистанционный пульт, чтобы выключить телевизор. Но сил не было. Тело не слушалось, и мозг не повиновался; она снова провалилась в кошмар.

Опять она бежала по знакомому огненному тоннелю охваченных пожаром домов. Огнепоклонник как будто дожидался и встретил ее с распростертыми объятиями. Она отчаянно пыталась убежать от него, крича и зовя на помощь.

— Лу! — звал Огнепоклонник. — Луууууу!

Она собрала все силы и побежала быстрее. Голова болела. Боль толчками отдавалась в висках, синхронно с частотой дыхания и пульса. Улица сужалась. Дома сливались, образуя одну сплошную арку. Верхние окна, оказавшиеся прямо над головой, с шумом распахивались, роняя на нее стекла.

А за спиной смеялся Огнепоклонник. Смеялся и зажигал дома так, чтобы пожар распространялся точно со скоростью ее бега. Она упала, покатилась, ушиблась, застонала, но поднялась и снова побежала.

Ближайшая стена затрещала, застонала, будто ее кирпичи просились на волю. Она в страхе отшатнулась на противоположную сторону улицы, но в спину ей ударил жар. Огонь. Бежать некуда. Только назад. Но там Огнепоклонник.

Стена зашевелилась и стала медленно падать на нее. Она закрылась руками, чтобы не видеть, как ее накроет горячая каменная волна.

Все кончено.

— Лу! Луиза!

Это не Огнепоклонник. Кто-то другой. Она с трудом сбрасывала с себя сон. Судорожно. Задыхаясь.

Боль еще не ушла, она сидела в затылке и иногда била в него, вызывая оранжевые круги перед глазами. Тошнило. Живот свело. Страшная слабость. Она еле смогла поднять руку и прикрыть рот, моля Бога, чтобы ее не вырвало.

— Лу!

Это не во сне! Кто-то действительно звал ее! И стучал. Тогда она попыталась поднять голову. Вместо этого она перевернулась и упала на пол. Кто-то звал ее снаружи! И стучал. Что-то случилось. Надо открыть дверь.

Она попробовала стать на ноги. Не смогла. Ну и что? Надо ли вставать? Так хочется отдохнуть.

Но инстинкт заставил непослушные ноги нести тяжелое тело к двери. Мир сузился до медной ручки на дверях. До нее надо было добраться во что бы то ни стало. Каждый дюйм давался с огромным трудом, ценой неимоверных усилий.

— Лу, открой!

Это Витакер! Она узнала его, он звал ее! Надо непременно открыть! Темная сила злобно гнула ее к земле, туманила взгляд, тянула в сонную глубину.

Но постепенно дверная ручка становилась все ближе. Но и дышать становилось все труднее, как будто она вдыхала через узкую соломинку, которая все сужалась и сужалась.

Вот она доползла на четвереньках до цели, но это только полдела. Надо еще повернуть дверную ручку. А для этого необходимо поднять руку и не упасть. Несколько раз она, стиснув зубы, пыталась взяться за медный набалдашник, но промахивалась. А когда ухватилась, не смогла повернуть его. Дверь стала сотрясаться от мощных ударов снаружи. Это придало ей новые силы, она повернула проклятую ручку и упала, чувствуя на лице холодный поток свежего воздуха. И руки Витакера, несущего ее куда-то. Потом он положил ее на что-то твердое. Дышалось гораздо легче, но глаза не открывались: слишком отяжелели веки.

— Лу! — тревожно сказал Витакер. — Я пойду вызову «скорую». Не спи, хорошо? Я сейчас вернусь.

— Хо…чу… спать.

Он потряс ее за плечи. Легонько, но так, что у нее внутри все чуть не перевернулось.

— Держись, Лу! Ты меня слышишь?

— Слы… шу.

Она продержалась немного, пока он не вернулся. Потом мир куда-то исчез. Воздух стал таким плотным, что его приходилось всасывать в легкие, а не вдыхать. До нее доносился голос Витакера. Только слыша его, она понимала, что еще живет на белом свете. Потом завыли сирены, ей надели какую-то маску. Она хотела сбросить с лица липкую резину, но голос Витакера успокоил ее:

— Все в порядке, Лу. Это кислород.

Она поверила, что надо подчиниться. Тут же темнота тяжело навалилась на нее. Она не стала на этот раз сопротивляться и позволила унести себя в черную безмолвную бездну.

— Здравствуй, Лу!

Услышав голос Витакера, она открыла глаза. Ее взгляд сфокусировался не сразу. Он выглядел, как всегда, спокойным и уверенным, будто случайно шел мимо ее дома и просто зашел в гости, вот только был немного бледнее обычного. Она отвела взгляд в сторону и увидела больничную обстановку. Шевелиться было трудно, и кто-то упорно бил ее молоточком по лбу.

— Где я? — простонала она.

— В больнице, — ответил он. — Как ты себя чувствуешь?

— Так себе. Что со мной?

— Отравление угарным газом. Что-то случилось с системой отопления твоего дома.

— А… — мысль сверкнула как молния в темноте сознания, — как Эмили и Элиу?

Витакер сел на край кровати и взял ее руку в свои.

— Птицы — более нежные создания, чем человек, Лу. Мне очень жаль.

Лу закрыла глаза, сдерживая слезы. Но они потекли, смачивая виски, а потом и волосы. Она отвернулась, чтобы скрыть свою слабость от Витакера.

Он погладил ее по плечу. Она чувствовала тепло и тяжесть его руки, но его ласка длилась недолго.

— Где они? — с трудом вымолвила она.

— Элиу и Эмили? — Он тяжело вздохнул. — Я позвонил Блэр, чтобы она занялась этим. Мне показалось, что ты не будешь возражать.

Лу кивнула. Множество вопросов вертелось на языке, но она слишком устала и не могла их сформулировать. Поэтому она просто лежала, с головной болью и льющимися из глаз слезами.

А где-то в глубине сознания росло ощущение близости смерти. Она ходит совсем рядом и забрала уже дорогие ей существа. Почти уже взяла и ее саму. Очень тихо и незаметно: во сне.

Как странно. Ей казалось, что опасность проявит себя как-то более явно и что она будет драться с кем-то и кричать, а беда пришла откуда не ждали. В ее собственном доме самый обычный воздух чуть не погубил ее. Если бы не Витакер…

— Спасибо.

— За что?

— За то, что оказался в нужном месте в нужное время.

— А-а, ты об этом, — понял он. — Ерунда. Хочешь, я позвоню твоему сыну?

Она покачала головой.

— А матери?

— Ни в коем случае! Ее нельзя волновать.

— Ах да, — фыркнул Витакер. — Лу Малотти независимая женщина.

Удивленная его тоном, она повернула голову и взглянула на него. Он был такой же, как всегда, только едва заметные тени лежали под глазами.

— Что ты? — спросила она.

— Послушай, ты сегодня чуть не погибла, и это, по-твоему, никого не должно волновать?

— Витакер, ты извини, но у меня так болит голова…

— Они собираются продержать тебя здесь несколько дней, и я на их стороне. Тебе прописан постельный режим.

— Какой там режим! — возмутилась Лу. — Мне на работу надо!

Витакер поднялся и скрестил руки на груди.

— Может, у тебя даже есть силы подняться? Тогда продемонстрируй, пожалуйста, не стесняйся.