Фанни зашевелилась, издавая тихие звуки. Похоже, она хотела что-то сказать, но у нее не хватало сил. Кэролин с трудом встала на ноги и заставила себя улыбнуться, а затем положила ребенка женщине на грудь.

— Спасибо вам, — прошептала роженица. — Вы были… посланы мне Богом.

Решившись, Кэролин завернула бездыханное тельце второго ребенка в шаль, собрала влажные вещи Фанни и направилась к двери. Ей вовсе не казалось, что она послана Богом, она скорее ощущала себя убийцей.

В коридоре женщина увидела Сайлеса, сидящего на полу с закрытыми глазами. Кэролин подумала, что ее деверь спит.

— Все кончено? — равнодушно пошептал он.

Кэролин вздрогнула и повернулась так, чтобы Сайлес не увидел, что она держит в руках. Он что, оглох? Кэролин же слышала тихий плач новорожденного из спальни.

— Она умерла? — тихо спросил священник, щуря полные боли глаза. — Они тихо отошли в мир иной?

Задрожав, Кэролин напомнила себе, что сделала единственно возможную вещь. Она теперь боялась этого человека, боялась его благочестивого упрямства. Мертвый ребенок, которого она держала в руках, навсегда останется ее тайной, камнем ляжет на ее сердце.

— Господи, да у вас здоровый сын! Идите же к нему, идите к Фанни! И не благодарите меня! Все сделала Фанни. И помог ей Господь.

Застонав, словно едва сдерживая слезы, Сайлес рывком поднялся на ноги. А затем, услыхав наконец плач ребенка, он бросился в спальню.

Кэролин опустилась на верхнюю ступеньку — она слишком устала, чтобы удержаться на ногах, и думала лишь о том, как бы убежать из дому с мертвым ребенком. А потом ей надо будет хотя бы с виду упорядочить свою жизнь. Ее тело била такая сильная дрожь, что Кэролин едва смогла встать на ноги и спуститься вниз.

Лиза и дети спали у очага. Оставив мокрые вещи Фанни на столе, женщина сняла с крючка черный плащ Вайлдмена. Она была в ужасе, осознавая, что не сможет далеко уйти от дома по глубокому снегу.

Подумав, Кэролин отыскала чайник Óны и налила себе из него чаю. Пригубив холодного напитка, она ощутила во рту привычный привкус горечи, но быстро забыла его, так как по всему ее телу разливалось приятное тепло, согревающее ее уставшие члены. Что это было — полынь, морфий, паслен?.. Впрочем, это уже не интересовало Кэролин Клур.

Прихватив с собой костыль, женщина выскользнула из дому. Небо было ясным, месяц освещал луг таинственным светом. Кэролин едва могла передвигаться по снегу.

Лучше всего было бы похоронить ребенка в яме, оставшейся на месте приемной. Конечно, зарывать ребенка там, где все было разрушено ненавистью, казалось женщине кощунством, но если она хотела в целости и сохранности вернуться домой, то иного выхода не было.

Осторожно спускаясь вниз по ступеням, Кэролин шагнула в холодную тьму. Споткнувшись, она увидела перед собой небольшое углубление около очага. Земля еще не промерзла здесь, и Кэролин принялась рыть крохотную могилу.

Мрачно завывая, ветер сгибал промерзшие ветви деревьев и гонял по погребу высохшие листья.

Сообщить Фанни и Сайлесу о мертвом ребенке — значит признаться в том, что она не справилась с делом, за которое взялась, снова и снова повторяла себе Кэролин, копая землю. Опасаясь, что кто-нибудь увидит ее здесь, женщина торопливо рыла могилку.

Как она сможет жить с таким камнем на душе? Тело младенца уже остыло к этому времени. Сердце Кэролин тревожно стучало, когда она говорила себе, что совершает большую глупость. Женщина горячо молилась, прося Господа простить и понять ее.

Опустив завернутый в шаль трупик в могилу, Кэролин принялась засыпать ее землей, используя для этого какую-то деревяшку, которая раньше, похоже, была частью стула.

Разрывая землю, Кэролин обнаружила несколько медицинских инструментов — возможно, они упали со стола при пожаре. Она опять в ужасе вспомнила ту чудовищную ночь. Интересно, что еще можно обнаружить здесь среди мусора и земли?

Испытывая желание поскорее забыть о том, что привело ее сюда, женщина огляделась вокруг, ища, чем бы отметить место, где закопан ребенок.

«Господи!» — тут же испугалась Кэролин. О чем только она думала?! Могилу нельзя отмечать. Опустившись на землю, она задумалась о содеянном, моля Бога о снисхождении.

Сидя на полу, Кэролин озиралась вокруг. В углу подвала она заметила гору обломанных балок, на которые раньше не обращала внимания. Встав на ноги, она решила осмотреть их.

Под деревянными обломками Кэролин увидела то, что на первый взгляд показалось ей обгоревшим столом, но при ближайшем рассмотрении оказалось столешницей письменного стола ее отца. А на ней, придавленная мусором, лежала какая-то медицинская книга.

Внимательно осмотрев стол, женщина обнаружила, что обгорела лишь нижняя часть стола, левый ящик почти провалился в землю. Кэролин постаралась вытащить его и, перемазавшись сажей и грязью, в конце концов чуть сдвинула его с места. Она вскрикнула от удивления, когда обнаружила целую стопку тетрадей отца, каждая толщиной в полдюйма. Твердые переплеты от времени и влаги стали мягкими, как тесто.

Кэролин взяла одну тетрадь, но та стала рассыпаться у нее в руках. Ей не верилось, что у отца было еще так много тетрадей с записями. Видимо, убегая из Тимберхилла, он не смог взять с собой всего, чем так дорожил.

Вторая тетрадь тоже была в плачевном состоянии, но женщине удалось вытащить ее из стопки, не испортив. Кэролин открыла обложку, но страницы слиплись, и их невозможно было отделить друг от друга.

Третья тетрадь сохранилась лучше. Во всяком случае, женщина смогла засунуть ее под плащ — она надеялась прочесть ее позднее.

Две последние тетради вытащить из ящика не удалось. Кэролин было больно думать о том, что бесценные заметки ее отца утрачены навсегда.

И тут, вздрогнув, она вспомнила, зачем пришла сюда в столь неурочный час. Она оглянулась по сторонам, желая убедиться, что никто не подглядывает за нею. Присыпав все снежком, женщина стала подниматься вверх по скользким ступенькам. Словно в ответ на ее молитвы, пошел сильный снег. Теперь все ее следы и разрытая в погребе земля к утру будут занесены толстым белым покрывалом.

Поднявшись наверх, Кэролин еще раз осмотрелась. Ей никак не удавалось отделаться от неприятного чувства — женщине казалось, что кто-то наблюдает за нею.

Ее юбки были влажными от снега, а ноги и руки закоченели, когда она направилась к дому. Что она скажет Сайлесу, если тот спросит, где она была? Кэролин подумала, что можно будет сочинить историю о том, как она ходила к Óне, чтобы попросить ту помочь им, но тут же отказалась от этой затеи: она бы не смогла далеко уйти по сугробам.

Ветер гнал вихри снега над лугом. Наклонив голову, чтобы уберечь глаза от колючих снежинок, Кэролин заметила какое-то движение в синеватой тьме леса. Приглядевшись, она увидела человека, который не сводил с нее глаз.

Его длинные волосы развевались на ветру. Его глаза были такими же мрачными, как ее мысли. Как само воплощение зла, как очарованный принц, наблюдал за ней Вайлдмен из леса!

Первой мыслью Кэролин было броситься к дому, но Вайлдмен вышел из-за деревьев и поманил ее к себе.

Кэролин отрицательно покачала головой.

— Я должна вернуться! — крикнула она.

Словно не слыша ее крика, Вайлдмен подошел к ней, отбросил ее костыль в сторону и резко спросил:

— Что ты делаешь?

Кэролин испугалась, будто зашла на чужую территорию.

— М-мой деверь приехал, — пролепетала она, запинаясь. Кэролин понимала, что должна солгать дикарю, но боялась, что он уже знает правду. — Его жена недавно родила. Я… я ходила за помощью. — Ее ложь звучала неестественно. — У Óны наверняка есть что-то от кровотечения, но я не могу идти по снегу.

Подняв на него глаза, женщина осознала, что не в состоянии скрыть своих чувств к Вайлдмену. Как будто он очаровал ее, околдовал своим таинственным напитком, своими посулами запретной любви.

Вайлдмен шагнул ближе к Кэролин и убрал с ее лица прядь влажных волос.