На нем были бриджи из белой шерсти. Кэролин расстегнула застежку, чувствуя, как пульсирует его возбужденная плоть.

Не сводя с нее глаз, Эван присел перед ней. Вся одежда Кэролин, включая белье, была новой, и Эван немного замешкался, когда, приподняв юбки, не смог сразу справиться с завязками ее панталон. Но вот тесьма была развязана, и Кэролин откинулась назад, упираясь локтями в туалетный столик.

Застонав от страсти, Эван быстрым толчком вошел в нее. Впервые они занимались любовью при свете, а не в полумраке.

Кэролин закрыла глаза, чтобы лучше почувствовать его. Она дрожала, но старалась держать себя в руках, чтобы ни один локон ее прически не растрепался.

Эван двигался очень осторожно. Улыбаясь, он поцеловал ямку на ее шее.

Кэролин забыла обо всем на свете, кроме своего чудесного мужа, который занимался с ней любовью в любое время дня и ночи. Им давно было пора спуститься к гостям, а они слились в тесных объятиях… Откинув голову назад, Кэролин почувствовала, как ее тело начинает содрогаться в конвульсиях…

Из коридора раздались тихие шаги горничной, и тут же Кэролин увидела, как дверь медленно приоткрывается.

— Не входи! — тихо промолвила она. — Сюда нельзя!

Дверь закрылась. Эван усмехнулся, прижимая жену к себе.

— Господи! — прошептала Кэролин дрожащим голосом. — Как я тебя люблю!

…Когда все было кончено, Эван засмеялся. Все произошло так быстро, что им оставалось лишь радоваться тому, как они подходят друг другу. Кэролин знала, что они снова будут заниматься любовью, когда гости разъедутся, но эти мгновения близости были особенно дороги обоим.

Помедлив, Эван отпустил жену и привел в порядок одежду. Кэролин тоже встала, чувствуя слабость в ногах, и с любовью во взгляде посмотрела на мужа.

— Похоже, мы никогда не сможем насытиться друг другом, — прошептал Эван, обнимая Кэролин.

— Надеюсь на это, — выдохнула женщина.

— Все будут нам завидовать.

— Веселого Рождества, дорогой муженек, — прошептала Кэролин, целуя мужа в щеку. — А для меня это Рождество — самое лучшее.

1794 год

Несколько недель мистер и миссис Эван Александр Бурк служили предметом светских сплетен всей Филадельфии. Самые известные люди побывали на рождественском приеме в их доме, и все обратили на внимание на то, какой гордостью сияют глаза Эвана и как мила и приветлива его жена. Они составили чудесную пару.

Кэролин пригласила нескольких друзей по Либерти-Хоспитал. Получили приглашения и все коллеги Форреста, кроме доктора Уинстона, впрочем, никто и не горевал по поводу отсутствия последнего.

Многие друзья Эвана приехали издалека; это были люди самых разнообразных занятий. Клиенты, друзья и коллеги Бурка наперебой пытались привлечь к себе внимание прекрасноокой жены хозяина. Праздничный прием затянулся до рассвета.

Хотя Кэролин не могла еще танцевать из-за больной ноги, муж ни на минуту не оставлял ее без внимания. Она постепенно привыкала к положению жены Эвана Бурка и все время была в приподнятом настроении.

К Новому году Кэролин поменяла обстановку в доме и заказала себе еще много разных нарядов, так что Мэри Уилсон, похоже, стала постоянным обитателем комнатки на верхнем этаже, потому что почти не отрывалась от работы и то и дело примеряла на миссис Бурк обновки.

Кэролин постепенно обучалась управлять прислугой, хотя и испытывала при этом некоторую неловкость. Благодаря ее усилиям уже к началу весны дом преобразился, превратившись из обиталища холостяка в уютное семейное гнездышко. Эван опять стал ездить верхом, а нога его жены почти перестала болеть и ныла лишь перед переменой погоды.

В тот год весна была необычайно прекрасной. К концу марта снег почти стаял, и Кэролин частенько стояла у окна, любуясь на горные склоны, принадлежавшие ее мужу. Луга покрылись нежной, светлой зеленью, пышно зацвели яблони и кизил. Казалось, жизнь налаживается…

Но одно все же тревожило Кэролин — ее ночные кошмары. К счастью, Эван ничего о них не знал.

Одеваясь как-то одним апрельским днем, Кэролин в который уже раз подумала о том, какой замечательный человек ее муж. Женщина слышала, как из каретного сарая вывезли ее экипаж. Выглянув в окно, Кэролин увидела, как Томас управляется со своими любимыми лошадьми. Задумавшись, она вспомнила, как Форрест остановил их карету-развалюху на Вашингтон-стрит… Не прошло и часа, как его не стало… Но мир не перевернулся и солнце продолжало светить, вот только Кэролин казалось, что на нее то и дело опускается мрачная тень.

Эван был таким понимающим человеком! Когда Кэролин сказала, что хотела бы сама поехать в дом отца и собрать там вещи его и Форреста, вместо того чтобы отправлять туда слуг, Эван сразу же согласился.

И теперь Кэролин вновь задумалась о том, не поторопилась ли она. В этот день она намеревалась отправиться в город, открыть дом, пройтись по комнатам и решить, что надо оставить, что продать, а что выбросить. Когда женщина надевала шляпу и плащ, ей все время казалось, что дух прежнего замужества преследует ее.

В мрачном настроении направилась она в Филадельфию. Не стало ей веселее и тогда, когда она принялась бродить по дому. Хотя Эван и нанял человека присматривать за домом, в нем никто не бывал с тех пор, как они с Лизой уехали в Тимберхилл. В который уже раз Кэролин спросила себя: не лучше ли оставить прошлое прошлому и не тревожить духов былого?

В доме все пришло в полное запустение. Быстро пробежав по комнатам нижнего этажа, женщина поднялась в спальню, которую они долгие годы делили с Форрестом. Вся ее былая жизнь казалась ей полузабытым сном…

Вздохнув, Кэролин поспешила в приемную отца — эта комната интересовала ее больше остальных. Там, в стеклянном шкафу, хранились отцовские тетради — те самые, что ему удалось вывезти при бегстве из Тимберхилла. Вытащив их из шкафа, женщина принялась просматривать их содержимое, обращая внимание на даты и внимательно проглядывая корешки — ей не терпелось узнать, не из них ли была вырвана та страничка, которую она нашла в Тимберхилле.

Кэролин обнаружила много рисунков мужских и женских тел и органов, каждый из которых сопровождался пометками на полях, но нигде не было видно следов вырванной странички. Это беспокоило женщину, потому что теперь нельзя было исключить, что листок, который она хранила в шкатулке с драгоценностями, мог быть вырван и из тетради, хранящейся в погребе, оставшемся на месте приемной отца в Тимберхилле.

Ей никогда прежде не приходилось осматривать содержимое стола, который сначала принадлежал отцу, а потом перешел в собственность Форреста. Напомнив себе о том, что на следующий день надо будет непременно взять себе в помощь горничную, Кэролин методично перебирала содержимое ящиков, и тени прошлого чередой проходили перед ее внутренним взором.

Впрочем, теперь она смотрела на все отстраненным взглядом, словно все случилось не с нею, а с кем-то другим. Кэролин даже не верилось, что она могла влачить здесь столь серое существование, живя лишь надеждами о такой жизни, которую она обрела в настоящем. Она в некотором роде пряталась от того околдованного мира, который в одну ужасную ночь предал все, что было ей близко. А этот мрачный, спокойный дом сумел ее защитить.

Как же она была рада жить в доме Эвана! Они занимались любовью так часто и пылко, что даже теперь, в тишине отцовской приемной, Кэролин залилась краской смущения, вспоминая их страстные соития.

Первая поездка в старый дом закончилась тем, что Кэролин перенесла часть тетрадей отца в своей экипаж. Позже, вернувшись домой, она рассказала Эвану, какие чувства охватили ее в жилище отца и прежнего мужа. Затем она перевела Эвану с латыни несколько текстов, написанных рукой отца, и их содержание произвело на молодого человека большое впечатление. До поздней ночи они говорили о решении Кэролин изучать медицину.

Всю следующую неделю она ездила в город каждый день. Кэролин пришла к выводу, что, пожалуй, все же предпочитает собирать вещи сама, не привлекая для помощи слуг.