Но вот сны Кэролин по-прежнему не давали ей покоя, Óна грезила то о Вайлдмене, то об Эване. Она ждала ответа от Эвана, но тот не приходил.

— А что вам известно о вашем друге, о Вайлдмене? — несколькими днями позже спросила Кэролин у Óны, когда они переносили ее постель наверх.

Вся мебель была на месте. Хотя несколько столов испортилось от влаги и полог у кровати почти истлел, в комнате можно было жить.

— Вам бы лучше не заговаривать об этом, миз, — хмуро промолвила Óна. — Ради вашего же блага.

— Ну почему ты все время говоришь загадками? Мне надо узнать об этом человеке побольше. Кто он такой? Откуда? Почему живет в уединении и сторонится местных жителей? А они? Что, по их мнению, он натворил, раз ведет такой образ жизни? — забросала Кэролин Óну вопросами. Ее влекло к дикарю, ведь он был действующим лицом ее эротических видений. Хотя, судя по всему, ей бы надо было его опасаться.

Женщина нахмурилась и лишь бросала на Кэролин осуждающие взгляды.

Вздохнув, Кэролин решила, что единственный способ разузнать еще что-нибудь о Вайлдмене — это еще раз повидать его.

…Кэролин обнаружила, что все ее тревоги исчезают, когда она пьет успокоительный чай, приготовленный ей Óной. Вот и в это утро Кэролин, как это часто бывало в детстве, наблюдала за тем, как Óна суетится на кухне. Молодая женщина опять унеслась мыслями в прошлое. Ей вдруг показалось, что в кухню может войти ее мама. Войти и обнять ее… А вскоре, может быть, придет и ее добрый отец, улыбнется ей, и все ее неприятности кончатся.

Иногда Кэролин снилось (были это добрые сны или кошмары — она не знала), что она находится на лесной поляне и к ней подходит Вайлдмен. Она представляла, что лежит на траве и не может противиться его ласкам. Ее сердце бешено бьется. От таких мыслей ее щеки заливало румянцем. Ей казалось, что она чувствует вкус его поцелуев…

Вот такие видения мелькали в голове Кэролин после чая Óны. Чай уже не был таким горьким. Ей больше не хотелось пить после него. Она была рада, что приехала в Тимберхилл, несмотря ни на что. Больше ее ничто не волновало.

Наблюдая за ней, Óна лишь улыбалась: наркотик делал свое дело.

Временами Кэролин была не в силах сосредоточиться. Ее мысли проносились мимо как мотыльки и никогда не задерживались подолгу у нее в голове.

Собственно, ей не о чем было задумываться. От Эвана все еще ничего не было. Женщине не хотелось блуждать по лесу в поисках Вайлдмена. Хоть физически она и окрепла, ей нечем было себя занять. Кэролин даже не хотелось думать о листке из тетради отца; все стало казаться ей неважным. Ничего ее не волновало.

Как-то раз днем Кэролин направилась в свою спальню, чтобы ненадолго прилечь. Хоть комната и была мрачноватой, женщине нравилось там, и она лежала, вспоминая далекие дни своего детства.

Задремав, она вспомнила свое эротическое видение в хижине Вайлдмена накануне Хэллоуина, его прикосновения.

Кэролин в тревоге пробудилась. Она чувствовала, что околдована, понимала, что должна избавиться от постоянных наваждений! Ей хотелось, чтобы к ней вернулась прежняя энергия! Она вспомнила, как Вайлдмен прижимал к ее губам теплую чашку. А ведь после чая Óны с ней происходило то же самое!

Женщина вскочила. Она и раньше подозревала Óну и теперь задумалась о том, что та подмешивала ей в чай. Может, опий? Стало быть, Óна решила задержать ее в Тимберхилле, вот только Кэролин представить не могла зачем.

Оставшуюся часть дня, вечер и следующее утро Кэролин лишь притворялась, что пьет чай Óны. Боль в ноге вернулась, женщина чувствовала себя усталой и разбитой. Подумать только, несмотря на ее, пусть и небольшие, познания в медицине, ей не приходило в голову, что она пьет что-то вредное, что чай может как-то повлиять на ее мысли…

За обедом на следующий день она отпила чаю и была поражена его горьким вкусом. Женщина сразу взбодрилась. Значит, Óна постепенно приучала ее ко все большим дозам!

Кэролин пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не допить чай до конца. Несмотря на скудность ее познаний в медицине, она была в состоянии понять, что некоторые травы могут вызывать сонливость и человек даже впадает в летаргию и перестает чувствовать боль. Таким эффектом обладал, к примеру, паслен или белладонна.

Кэролин захотелось схватить Óну и вытрясти из нее правду, добиться, чтобы та сказала, зачем делает это, но она не решилась.

Подумав, что ей нужно немного развеяться, Кэролин часом позже выскользнула из дому и запрягла лошадь. Выезжая со двора, она оглянулась и увидела в окне второго этажа изумленную физиономию Óны.

У въезда в усадьбу семейства Эбей, расположенную на полпути к Юдоксии, Кэролин придержала лошадь. Ей хотелось высказать матери Катарины свои соболезнования, пусть и запоздалые.

На аллее, ведущей к дому, виднелись свежие следы колес. Каким грустным и серым казался лес за забором усадьбы!

Кэролин уже была готова стегнуть лошадь и поехать к дому, как вдруг заметила в кустах какое-то движение. Лошадь встревоженно захрипела.

Узнав высокого человека с изможденным бледным лицом, женщина вздрогнула. Это был слуга миссис Эбей, в руках он держал длинную трость.

Кэролин хотела крикнуть, но крик замер у нее на устах. Перепуганная, она пустила лошадь галопом в сторону деревни.

Женщине подумалось, что она необычно ведет себя. Ее сердце гулко стучало в груди, когда она переезжала брод. Она тревожилась за Лизу и теперь не знала, то ли ей вернуться в Тимберхилл, то ли продолжить путь в Юдоксию, где ей многое надо было выяснить.

Впрочем, съездить в деревню надо было хотя бы потому, что Кэролин испытывала необходимость побыть в обществе нормальных людей! Может, поговорив с ними, она не захочет, как безумная, нестись обратно в лес.

Доехав до дома почтмейстера, Кэролин выяснила, что Ноа и впрямь отправил ее письмо вовремя. Вздохнув с облегчением, она попыталась втянуть почтмейстера в разговор, но тот демонстративно не обращал на нее внимания, поэтому Кэролин оставила попытки и вышла на улицу.

Направившись к зданию магазина, женщина почувствовала, что за нею кто-то следит. Войдя в лавку, она с наслаждением вдохнула теплый воздух, в котором витал аромат корицы, смешанный с запахом горящих поленьев. Простая женщина в ситцевом халате, накинутом поверх домашнего платья, засыпала рис в мешки. Услыхав шум, она подняла голову. На ее губах играла улыбка, пока она не поняла, что в лавку зашла незнакомка.

Попятившись назад, хозяйка оглянулась на заднюю дверь, будто хотела улизнуть.

— Вы не та ли самая… особа, что живет в доме Адамса? — с любопытством спросила она.

Задетая тем, что хозяйка разговаривает с ней весьма оскорбительным тоном, Кэролин представилась и объяснила, что выросла в Тимберхилле.

— Но я живу здесь всю жизнь, — нахмурившись, возразила женщина, — однако вас что-то не припомню. Зато мне кажется, что девочка, живущая в Тимберхилле, погибла при пожаре. Грустная история. Я тогда была еще ребенком. Мои младшие братья тоже умерли.

Кэролин шагнула вперед:

— Они умерли? Простите, пожалуйста.

— Вы, наверное, уехали до того, как эта омерзительная болезнь горла поразила всех местных ребятишек. Ну, может, конечно, и не всех, но большинство, это уж точно. Многих тогда не стало, а сколько семей осиротели!

Похоже, женщина была чуть моложе Кэролин. Но как странно, что Кэролин ничего не помнила об эпидемии дифтерии! Ей было уже довольно много лет, и она вполне могла заметить, что происходит нечто ужасное.

— Я не умерла при пожаре, как видите, — промолвила Кэролин. Она надеялась, что держится достаточно дружелюбно и сумеет разговорить хозяйку магазина, чтобы выпытать у нее некоторые подробности о событиях тех лет. — Хотя пожар, конечно, был. А кто бы мог рассказать побольше об этой эпидемии?

— Да кто угодно в Юдоксии, вот только не спрашивайте ничего у Люсиль Эбей. — Женщина наклонилась к Кэролин. — Видите ли, она сошла с ума. Впрочем, вы, похоже, не лучше, раз решились остаться в этом доме. Он же наполовину развалился и кишит привидениями, насколько мне известно. А какие вещи там происходят по ночам! Особенно в дни языческих праздников! В окнах мелькают огни, раздаются ужасные вопли, жуткий визг… У порядочного христианина возникает только одно желание: запереть покрепче двери и ставни и сотворить молитву!