— А Óна была с вами?
— Нет, мэм. Я ее не видела.
Тяжело вздохнув, Кэролин подумала, что, пожалуй, это Óна могла повесить на ее дверь окровавленные перья. Интересно, а вилку в яблоко тоже она воткнула?
— Давайте-ка посмотрим, миз, что я смогу приготовить вам на завтрак. Кстати, я сама ужасно голодна. Óна сегодня не придет. Она говорила, что ей нужно куда-то пойти.
— Мне показалось, ты сказала, что ее с вами не было?
— Нет, мэм, до рассвета не было, — пожала плечами негритянка. — Я бы хотела вернуться домой, вот только… — Лиза схватила Кэролин за руку. — Вот только я теперь не могу уехать от Ноа.
— Господи! — выдохнула женщина, опускаясь на скамью. — Я себе представляю, как к этому отнесется твой отец. Неужели ты хочешь забеременеть до замужества?
— Но… миз Клур, Ноа — хороший человек! Он женится на мне! Он сказал, что спросит сегодня свою маму!
— Меня бы тоже неплохо спросить. Я в ответе за тебя перед твоим отцом.
У Лизы был такой невинный вид, что Кэролин лишь покачала головой, а затем слабо улыбнулась, дрожа от холода:
— Я уверена, что Ноа — хороший парень…
Если Лиза и заметила пятна крови на крыльце, которые Кэролин безуспешно пыталась оттереть, то она не сказала о них ни слова. Остаток дня она без устали хлопотала по дому, стараясь угодить хозяйке.
Óна не пришла ни днем, ни вечером. Зато появился Ноа — чтобы вставить стекла в окна нижнего этажа.
— Сегодня ночью случилось что-нибудь? — спросила у него Кэролин, пока он работал. Она хотела знать, почему Вайлдмен боялся того, что на него нападут.
— Случилось? — переспросил молодой человек. — Да нет, мэм, я ничего не знаю. Для ночи накануне Дня всех святых все было тихо. Это уж точно.
— А ты… вы с Лизой всю ночь провели в хижине твоей матери?
— Да, мэм, я охранял ее от всех привидений, что ей то и дело мерещатся. — Ноа ухмыльнулся. — Думаю, она сказала вам, что мы с ней… сговорились…
— Да, сказала. А ты ждешь, что она теперь будет жить с тобой? Я не задержусь здесь надолго, может, только еще на несколько недель. Я должна привезти ее к отцу в Филадельфию. Ты не подумал о том, что неплохо бы поговорить с ним о вашей женитьбе?
— Да, мэм, я обязательно сделаю это. Мы не торопимся, мэм.
Кэролин решила оставить этот разговор. Поспав немного, она вышла из дому и стала внимательно осматривать все вокруг, надеясь, что найдет хоть какой-то знак, который поможет ей определить, откуда приходил таинственный человек.
День был ясным и морозным. На фоне бледно-голубого неба четко вырисовывались голые ветви деревьев. К несчастью, Кэролин не нашла ничего, что могло бы ей помочь.
Зато она нашла вход в подвал. Похоже, две низких двери вели к полустертым каменным ступеням. Она бы взглянула поближе, но двери были закрыты на висячий замок, а вокруг скважины светлело несколько свежих царапин.
Она не замечала этих дверей раньше из-за густых кустов. Но, кажется, совсем недавно кто-то раздвигал эти кусты.
Кэролин заподозрила, что человек, положивший на стол яблоко, проник в дом через подвал. А судя по грязным отпечаткам сапог вокруг дверей, некто входил в дом прошлой ночью.
Задумавшись, Кэролин обошла вокруг дома. Интересно, что могло произойти, если бы она была ночью одна в доме? Вайлдмен был прав, оставив ее у себя. Оглядывая покрытый инеем луг, Кэролин вдруг заметила, что возле кучи мусора что-то белеет.
Очень осторожно женщина вытащила из каких-то обломков листок пожелтевшей бумаги. Ее дыхание замерло. Это была страница из тетради ее отца!
На листке было нарисовано женское тело. От некоторых частей тела отходили стрелки, указывающие на горло, грудь, торс и пах. Возле каждой стрелки была какая-то запись. К несчастью, правая сторона рисунка была утрачена, похоже, ее сгрызла мышь. А левая половина страницы, возможно, осталась в тетради.
Волосы Кэролин встали дыбом. Она узнала почерк отца, в этом не было никаких сомнений. Но листок был в таком состоянии, что прочесть надписи было невозможно.
Но как листок из тетради ее отца мог появиться во дворе Тимберхилла? Она-то была уверена, что все его записи хранятся в их доме в Филадельфии. После смерти отца она читала их и знала, что все страницы на месте.
Едва дыша от волнения, Кэролин поспешила к дому. Открыв дверь, она увидела, что Лиза и Ноа шепчутся о чем-то у камина.
— Лиза, ты можешь мне сказать, где нашла вот это? — спросила Кэролин, протискивая в дверь свои юбки, костыль и себя саму.
Лицо Лизы застыло. Она быстро покачала головой:
— Нет, мэм. Нет, мэм, я ничего не знаю об этом.
Ноа нахмурился, увидев рисунок на листке.
— Это похоже на колдовской рисунок, — заявил он.
Женщина едва сдерживала нетерпение.
— Да нет, колдовство тут ни при чем, — проговорила она. — Это… это из тетради с медицинскими заметками. Лиза, прошу тебя, постарайся вспомнить, где ты его нашла. Мне известно, что ты вынесла листок из дома и бросила в гору мусора. Это очень важно для меня!
Кэролин видела, что лицо негритянки отражает целую бурю охвативших ее чувств. После долгого молчания девушка пожала плечами:
— В тот день, когда я упала с лестницы, я видела, что листок валяется в холле. Я тоже решила, что это какое-то колдовство.
— Судя по виду, он долго провалялся там, — сказала Кэролин, осторожно разглаживая смятый листок. — Понятия не имею, зачем надо было вырывать страницу из его тетради. Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
Глядя на хозяйку безумными глазами, Лиза покачала головой.
— А ты не находила каких-нибудь книг или других листков?
Девушка повесила голову.
«Вот спасибо! Что все это значит? — думала Кэролин. — Найти страницу из тетради отца после того, как привиделось, что его обвинили в убийстве…» Все еще дрожа, Кэролин устроилась возле очага на ночлег. Она быстро уснула, но всю ночь ее преследовали сны о том, как, обнаженная и беспомощная, она лежит перед человеком с хищным лицом, одетым в черный плащ.
На следующий день Óна пришла в Тимберхилл рано утром. Женщина приготовила еду на весь день и занялась постелью Кэролин на втором этаже. Она ни слова не сказала о причине своего отсутствия накануне, а Кэролин была так напугана, что не решилась спросить ее.
Наконец окна и лестницы были починены, в нижних комнатах убрано, так что они смогли впервые пообедать в столовой.
Шли дни. Кэролин просыпалась с таким чувством, словно Эван ночи напролет снился ей, хоть она и не помнила толком своих снов. Надо сказать, женщина была весьма разочарована тем, что он не приехал в Тимберхилл, чтобы отвезти ее назад в Филадельфию, поэтому она решила написать ему.
Взяв перо и бутылочку чернил, Кэролин ушла в промерзшую столовую и принялась за послание. Задумчиво опустив перо в светло-коричневые чернила, она обдумывала содержание письма. А когда женщина написала дату в верхней части листка, она вдруг вспомнила, что прошел ровно месяц со дня смерти Форреста. Бедняга.
Но вот Кэролин начала писать. «Мой дорогой Эван, — вывела она на бумаге. — Пожалуйста, постарайся понять, почему я второпях уехала из Филадельфии. Я поселилась в Тимберхилле, со мной все хорошо. Ты был прав, говоря, что меня плохо встретят здесь. У меня было много неприятного. Сайлес еще не приехал, поэтому я решила остаться тут до весны. Спасибо тебе за долготерпение. Все время думаю о тебе. Кэролин».
Весна! Эван, несомненно, будет удивлен ее решением остаться в Тимберхилле до весны, впрочем, она и сама была им поражена. Неужели она и впрямь намеревалась задержаться в Тимберхилле так долго?
Отправив письмо в деревню с Ноа, Кэролин вдруг усомнилась в том, что молодой человек отнесет его на почту. Поэтому она решила поехать туда сама, чтобы удостовериться, что письмо отправлено.
Ее опасения, что это Óна хотела напугать ее, стали казаться Кэролин нелепыми. Похоже, Óна, напротив, была бы рада, если бы Кэролин задержалась подольше.
