— Уж Эдди так переживал, так переживал. Его оскорбили в лучших чувствах. — Глория утерла слезу. Тушь на ее ресницах слегка размазалась.

Верно, о покойниках плохо не говорят. Но давайте начистоту: по-моему, лучших чувств у Бартлета вообще не водилось. Возможно, в его душе обитало лишь одно искреннее чувство, которое он испытывал к деньгам.

— На что же обиделся Эдди?

— Портер в упор его не видел. Делал вид, что и не знаком с ним вовсе.

Я постаралась изобразить праведный гнев. Что было нелегко.

— Однажды мы с Эдди наткнулись на Портера в одном классном ресторанчике в центре, — горячилась Глория, — и Эдди подошел с ним поздороваться. И этот выскочка знаете что сделал? Даже не стал с ним разговаривать! Это же надо! А ведь когда-то Эдди ему здорово помог. — Ее возмущение было безгранично. Впрочем, в таком состоянии границы легко преодолеть.

— Помог? Как? — Если бы я была охотничьей собакой, то сейчас непременно навострила бы уши.

— Н-не знаю. — Глория пожала плечами и снова приложилась к стакану. — Эдди не рассказывал.

Я ей верила. Хотя бы потому, что она была слишком пьяна, чтобы лгать.

Интересно, какую услугу Бартлет мог оказать Мередиту? Не здесь ли следует искать мотив убийства? Я нахмурилась, размышляя.

Глория немедленно всполошилась. Одним махом прикончив второй коктейль, она жалобно заныла, не забывая коситься на Матиаса. Видимо, проверяла, не подкачает ли он в случае чего.

— Разве ж я виновата, что Эдди мне не сказал? Да если б я знала, разве ж стала бы таиться?

— Все в порядке, — попыталась я ее успокоить. Но если человек считает вас прирожденным убийцей, никакие увещевания не помогут.

Глория бледнела на глазах, словно ее лицо медленно посыпали мукой.

— Д-да я… я п-помочь вам хочу, ей-богу. Но вот такая беда, не в курсе я. — Она едва не плакала.

Я старалась не выдать своих эмоций. Ну почему со мной обращаются, как с маньяком-людоедом! Да еще в присутствии Матиаса!

Но досаду как рукой сняло, когда в голову пришла любопытная мысль: возможно, это хорошо, что Глория меня боится? Не обратить ли ее страх на пользу дела?

— Вы случайно не знаете, где Эдди держал свои архивы? — осведомилась я.

"Бабочка" на рыжей шевелюре отчаянно затрепетала.

— Знаю, знаю! В конторе.

— А нельзя ли на них взглянуть?

Матиас явно не ожидал такого поворота. Его кудлатая голова резко дернулась в мою сторону. И разумеется, на лице было написано неодобрение.

Я сделала вид, что ничего не заметила.

— Чего ж нельзя, — неуверенно протянула Глория. — У меня есть ключи от конторы, Эдди дал.

— Давайте съездим туда после обеда.

— Ох… ну, надо подумать…

— Послушайте, — сердито перебила я, — вы думаете, что знаете, как умер Эдди, но, повторяю, вы ошибаетесь. Я ни в чем не виновата, и мне надоело выслушивать обвинения в том, чего я не делала.

Глория вытаращила глаза, нервно сглотнула и тоненько пискнула:

— Мамочка родненькая!

— Я намерена выяснить, кто на самом деле убил Эдди, но мне необходима ваша помощь.

Глория верила в мою невиновность не больше, чем в начале нашей встречи. Но теперь она выглядела куда более испуганной.

— Ой, господи, — залепетала она, — я не хотела… не хотела вас обижать. Только не подумайте…

Похоже, дамочка начала поддаваться. И тут я воспользовалась своим козырем: глянула на нее в упор. И насупилась.

Глаза у Глории стали в пол-лица. Теперь она была на все согласна.

— Да боже ж мой, конечно, поехали! Да я завсегда готова. Покажу вам все папки, какие захотите. Прямо щас!

Ах, если бы нахмуренные брови производили такое же впечатление на моих сыновей! Учились бы они сейчас в университете на отлично.

Согласившись ехать в контору Бартлета, Глория решила, что необходимо укрепить свой моральный дух, прежде чем она сядет со мной в машину. И уговорила еще парочку «Маргарит», закусив их гамбургером и картошкой.

Помните золотое правило: когда пьешь, закусывай, дабы не опьянеть? Глория была тем самым исключением, которое подтверждает правило.

К концу обеда она клевала носом над тарелкой и в какой-то момент едва не рухнула лицом в кетчуп, которым щедро полила жареную картошку, но вовремя отпрянула.

Похоже, у Глории и Эдварда Бартлета и впрямь было много общего. Например, выпивка.

Мне стало жаль ее. Пришлось даже напомнить себе, что эта женщина оболгала меня и ее вранье было напечатано в газете. Но все равно я ее жалела. Хотя уже немного меньше.

Когда она в конце концов отключилась — оповестив об этом громким храпом, — Матиас решил воспользоваться возможностью перемолвиться со мной парой слов.

— Скайлер, — он перегнулся через стол и понизил голос почти до шипения, — думаешь, это нормально?

Что он имеет в виду? Если то, что Глория дрыхнет, уронив голову на стол, то это ненормально. Она запросто может утонуть в луже кетчупа.

— Ты о чем? — спросила я.

— Вламываться в офис Бартлета!

— Мы не станем вламываться, — не моргнув глазом, уточнила я. — Просто отопрем дверь и войдем. Большая разница.

Однако Матиас не видел разницы, ни большой, ни маленькой. Он с тревогой смотрел на меня.

— Скайлер, не предоставить ли расследование профессионалам?

— Смеешься?! Эти твои профессионалы почти уверены в том, что я убила человека! Не знаю, как тебе, но мне лично такое мнение не кажется профессиональным!

Наверное, в запале я повысила голос, потому что храп внезапно смолк и Глория беспокойно заерзала головой по столу.

Матиас не проронил ни слова до тех пор, пока Глория снова не захрапела. Ждать пришлось недолго.

— Скайлер, пойми меня правильно…

Последний раз я слышала эту фразу от моего бывшего мужа. Тогда Эд предлагал "открытый брак". Сие означало, что он хочет в открытую спать с другими женщинами. А также хочет, чтобы я по-прежнему спала только с ним.

Помнится, я правильно поняла Эда. По всем пунктам. А затем подала заявление на развод по всем правилам.

— Не находишь, что твое поведение скомпрометирует тебя в глазах полиции? — Матиас озабоченно морщил лоб. — Мол, ты шаришь в конторе Бартлета, пытаясь обнаружить хоть какую-нибудь зацепку, дабы отвести подозрение от себя?

Потрясающе! А зачем еще соваться в этот офис?

— Ты отлично сформулировал, — похвалила я. — Не пойму, что тебя смущает.

Видимо, в моем голосе прозвучала издевка, потому что Матиас слегка поежился.

— А ты не боишься, — заторопился он, — что твой поступок будет выглядеть так, словно ты из кожи вон лезешь, лишь бы навесить убийство Бартлета на кого-нибудь другого?

Поправьте, если я ошибаюсь, но не повторил ли он то же самое, только другими словами?

— Верно, — согласилась я. Моему терпению любой мог бы позавидовать. Матиас слегка опешил. — Не отпираюсь, я жажду развеять подозрения полицейских, и это единственная причина, которая заставляет меня выяснять, кто убил Бартлета. Основной мотив моих поступков. Других нет. — А он что подумал? Что мне просто нравится разгадывать тайны? Кем он меня вообразил? Шерлоком Холмсом? — Понадобится, так прочешу каждый миллиметр в конторе Бартлета. А если ты отказываешься ехать со мной, что ж, не надо, я пойму…

Опять я лгала, не пойму. Уже не понимала, зачем вообще обсуждать, стоит ли ехать в офис адвоката.

Убедившись, что меня не переспорить, Матиас накрыл своей рукой мою:

— Я с тобой.

Хотела бы я сказать, что испытала облегчение. Но мне не давала покоя одна мыслишка: а что, если Матиас согласился меня сопровождать в своих собственных интересах? Например, в надежде разобраться раз и навсегда, способна ли я на преступление?

Я улыбнулась ему, словно и не сомневалась в чистоте его намерений. Затем перегнулась через стол и гаркнула в ухо спящей толстухи:

— Глория!

"Бабочка" качнулась на рыжих волосах, как на волнах.

— А? Что?.. апф! — Глория открыла глаза и тупо уставилась на Матиаса, словно пытаясь припомнить, кто это.