— Что? — наконец выдохнула я.

Она оглядела холл, с удовлетворением отметила, что ее не слышит никто, кроме меня, и повторила:

— Вы правы.

— В чем? — не верила я своим ушам.

— Эдварда Бартлета убила я, — прошептала секретарша. — Застрелила его.

Я инстинктивно отшатнулась. Неужто эта кудрявенькая девчушка только что призналась в убийстве?

Где же Матиас? Они с Портером стояли почти вплотную друг к другу, что-то сердито выкрикивая.

Таково уж мое везение: опять важное свидетельство слышала только я.

Но на всякий случай решила проверить.

— Ты слышал? — отвлекла я моего друга от перепалки с Портером. — То, что сказала Линнда?

Матиас обернулся:

— Нет, а что она сказала?

— Она убила Эдварда Бартлета!

Матиас отнесся к новости довольно вяло. Он внимательно глянул на меня и переспросил:

— Ты уверена?

В ответ я кивнула.

— Вы признались в убийстве Бартлета? — обратился он к девушке.

Минуточку. Не этот ли парень только что утверждал, что доверяет мне безгранично, а теперь уже сомневается в моих словах? Почему он ищет подтверждения у Линнды?

Невероятно, но девушка пожала плечами:

— Ничего подобного я не говорила. Она… гм… видимо, неправильно меня поняла.

Это было уж слишком.

— Что?! — разъярилась я. — Неправильно поняла? Да я собственными ушами слышала!..

— Очень жаль, — перебила девушка с невозмутимым видом, — но вы ошиблись.

Теперь мне и ее захотелось ударить. Матиас изумленно взирал на нас обеих.

— Послушай, Матиас, сейчас она отпирается, но она действительно призналась в убийстве.

Он растерянно переводил взгляд с меня на Линнду, его замешательство росло с каждой секундой.

Зато Линнда и ее босс откровенно забавлялись.

— Скайлер, давай объяснимся. — Портер поднял указательный палец, подчеркивая важность момента. — Ты заявляешь, будто моя секретарша убила Бартлета? Так?

Голос Портера гулко звучал в маленьком холле на радость всем любопытным.

И тут до меня дошло. Получалось, что я обвиняю всех знакомых мистера Мередита. Начала с его официальной подружки, Вирджинии Кеньон. Затем предположила, что он сам мог быть убийцей. А теперь добралась до секретарши.

Кто на очереди? Его престарелая мамочка?

Портер снова надул меня и прекрасно знал это. Тонкая улыбочка на его физиономии сменилась широкой ухмылкой.

— Ладно, вы задали свои вопросы и выдвинули нелепые обвинения. Почему бы вам теперь не убраться восвояси? — Я не двинулась с места, кипя от злости. — А ты, Скайлер, — добавил он, — должна немедленно отправиться в полицию и повторить там все, что наговорила здесь. Они будут рады послушать о том, как моя секретарша стреляла в Бартлета. — Его ухмылка стала еще противнее. — Беги же скорее. Чего ты ждешь?

Признаю: я тугодум. Только сейчас до меня дошло, что Портер опять расставил мне ловушку. Он подучил Линнду. И если я передам полицейским ее слова, то снова предстану перед ними рехнувшейся от любви дамочкой, чего мой бывший дружок и добивается.

Надо же быть такой дурой!

Портер продолжал ухмыляться. Мне ничего не оставалось, как развернуться и с гордым видом удалиться.

— Скайлер, его секретарша действительно сказала, что убила Бартлета? — осведомился Матиас, когда мы, протопав по шоколадно-зефирному ковру, оказались у этих проклятых лифтов.

Вопрос Матиаса лишь усугубил мое дурное настроение. Я с трудом заставила себя ответить:

— Не знаю, убила ли она его на самом деле, но сказала именно это.

Надо было сразу поделиться с ним моей догадкой: Портер меня подставил, второй раз подряд. Но я промолчала. Внезапно я так рассердилась на Матиаса, что мне вовсе расхотелось с ним разговаривать.

Никто из нас не раскрыл рта, пока мы не сели в машину и не выехали на запруженную транспортом Главную улицу.

— Знаешь, — вдруг заметил мой приятель, — странно, что только тебе говорят всякие вещи.

Я резко обернулась к нему:

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, просто странно, и все. — Он пожал плечами.

Возможно, я преувеличивала — подозрение в убийстве изрядно потрепало мне нервы, — но, по-моему, слова Матиаса (между прочим, это тот самый человек, который совсем недавно объяснялся мне в любви) можно было истолковать двояко.

1. У меня слуховые галлюцинации. В таком случае я психопатка.

2. Я все выдумала. То есть наврала с три короба.

Но какой мне резон врать? Только с единственной целью — скрыть ужасную правду. Правду о том, как я стреляла в Бартлета.

Я не сомневалась, что ход мыслей Матиаса был именно таков. И о чем после этого с ним разговаривать?

До "Кв. футов Андорфера" мы доехали в гробовом молчании. Похоже, мой приятель решил, что я погружена в свои мысли. И когда я вышла из машины, с треском хлопнув дверцей, он удивленно посмотрел на меня.

Уж не знаю, неужто я предъявляю чересчур высокие требования к мужчине, который твердит, что любит меня? Всего-навсего прошу поверить, что не способна на убийство.

Наверное, я излишне привередлива.

Матиас проводил меня до двери агентства.

— Давай все обсудим, — предложил он.

— Нечего обсуждать. — Я протянула руку за ключами от машины.

Он с удрученным видом отдал ключи.

— Скайлер…

Понятия не имею, что он намеревался сказать. Дожидаться я не стала. Не успел он произнести мое имя, как я уже переступила порог конторы.

Матиас за мной не последовал. Он постоял немного на пороге, и вид у него был столь же ошарашенный, как и в офисе Мередита.

Затем он медленно направился к стоянке, где оставил свой катафалк, сел в машину и уехал прочь.

Добравшись до своего рабочего места, я обнаружила, что меня трясет. Да что, собственно, происходит? Матиас лишь высказал замечание. И, откровенно говоря, он был прав. Действительно странно: почему только мне делают страшные признания? Он же не обвинил меня в убийстве. Вообще ни в чем не обвинил. Однако я повела себя так, словно он вознамерился связать меня по рукам и ногам и сдать в полицию.

Неприятно сознавать, но, боюсь, моя злость на него была вызвана не только полным провалом встречи с Портером. Возможно, подсознательно я делала все, чтобы оттолкнуть Матиаса от себя.

Наверное, он прав: я панически боюсь связать свою жизнь с мужчиной.

Обреченно вздохнув, я отправилась в кухонный закуток за большим стаканом колы. С огромным количеством льда.

В агентстве, кроме меня, находился еще один человек — Барби Ландерган.

Когда я вернулась с запотевшим стаканом, Барби сидела, просматривая бумаги. Из своего угла она не могла не видеть, как мы с Матиасом расставались у входа в "Кв. футы", и несомненно догадалась, что мы оба не в духе. Бывшей подружке явно не терпелось выяснить, что происходит. Она даже привстала, намереваясь подойти к моему столу.

Наверняка хотела осведомиться, не принял ли наконец Матиас мудрое решение бросить меня ради женщины с менее преступными наклонностями. Однако, наткнувшись на мой суровый взгляд, Барби сообразила, что сейчас не время для девичьей болтовни. Она поспешно села и взялась за телефон. И больше ни разу не повернула головы в мою сторону.

Извини, коллега, плохое настроение у всякого человека случается.

Кипа розовых записочек с сообщениями не настроила меня на более оптимистический лад. В основном они содержали пожелания посмотреть дом Каррико.

Однако на одной записочке стояло имя Эми Холландер. Я тупо уставилась на розовый листочек. Конечно, я знала, о чем пойдет речь. Не надо быть ясновидящей, чтобы догадаться: молодые люди в поисках "дома на первое время" желают нанять другого агента.

Удивительно лишь, что Эми нашла время сообщить мне об этом лично. Как правило, когда клиенты бросают вас, они просто растворяются в воздухе, и ни звонков, ни приветов. Более того, когда вы им звоните, они не отвечают. И не перезванивают.