Ничуть не бывало.

У меня даже возникло ощущение, будто Эми обращается к кому-то другому. К кому-то очень далекому. И ко всему безразличному.

— Правда? Застрелюсь? — рассеянно переспросила я, словно интересовалась, чем закончился фильм.

— Точно! — Эми окончательно развеселилась.

— Знаете, они ведь тщательно исследуют оружие.

Девушка улыбнулась еще шире.

— Они лишь способны определить, стреляли из оружия или нет, — поправила она. — Не беспокойтесь, к тому времени, когда вас найдут, пистолет выстрелит.

Я опять невольно кивнула: понятно, к чему она клонит. Эми вложит в мою руку пистолет. Когда я, разумеется, буду уже мертва.

Итак, как же мне выпутаться из этого маленького недоразумения? Я все еще пребывала в состоянии отрешенности, посему мне потребовалось немного времени, чтобы перебрать в уме шансы на спасение и сделать вывод.

И я его сделала. Шансов нет никаких.

Вот стою я тут с сумкой от Дуни и Бэрка через плечо, жду, когда пуля полетит в мою сторону, и все, что могу предпринять, это…

Я уронила сумку.

Содержимое огромной черной дыры рассыпалось по деревянному полу гостиной Портера.

— Какого черта? — раздраженно вопросила Эми.

Я притворилась, будто сумка упала случайно, — мол, в предчувствии неминуемой гибели меня охватила безумная дрожь, — но сама лихорадочно искала глазами ключи.

Пристегнутые к брелоку. Вместе с газовым баллончиком.

Ключи попались на глаза почти сразу. В то время как тюбики с губной помадой, расческа, щетка, пудра и туалетные принадлежности весело подпрыгивали у моих ног, брелок заскользил в сторону Эми.

Ни секунды не колеблясь, я нырнула за ним.

К несчастью, девушка углядела брелок одновременно со мной. Газовый баллончик она заметила тоже. Его нельзя не заметить — большой серебристый фаллический символ.

Одинокой женщине без него просто не выжить.

Эми тоже бросилась за ключами. Предварительно выстрелив.

Я услышала выстрел. Но ничего не почувствовала.

Либо девушка промахнулась, либо я получила то самое тяжелое ранение, которое не ощущаешь.

В тот же миг я сообразила, что есть новости плохие и хорошие.

Хорошая новость: Эми определенно промахнулась.

Плохая новость: до баллончика она доберется раньше меня.

И действительно, мгновением позже девушка схватила ключи и забросила их в угол. Дальний. И победно вскрикнула.

Я же приветствовала ее ловкий маневр тихим стоном.

Возможно, она добралась до ключей быстрее меня, потому что, как ни крути, была моложе лет на двадцать. Веская причина, ничего не скажешь. Но я предпочитала думать, что ей просто повезло.

Однако в тот момент, когда девушка размахнулась, чтобы швырнуть ключи, к моим ногам подкатился баллончик с лаком для волос. Я проворно схватила его. Затем одним прыжком оказалась рядом с Эми и направила струю лака прямо ей в глаза.

Зажмурившись, она взвыла от боли.

Зря она зажмурилась. Воспользовавшись ее временной слепотой, я подскочила к ней вплотную и выбила пистолет из ее рук!

Видимо, не такая уж я сильная, как мне кажется. Пистолет не отлетел в другой конец комнаты, на что я рассчитывала. С громким стуком он упал у ног Эми, подскочил разок и заскользил по полу прочь от нас.

К сожалению, к тому времени, когда пистолет упал на пол, Эми уже протерла глаза. И немедленно бросилась за оружием. Я, разумеется, последовала ее примеру.

С этого момента началась полная кутерьма.

Входная дверь распахнулась, и в квартиру влетел Матиас. С воплем:

— Скайлер! Скай…

Увидев Портера на полу, он осекся.

А затем увидел, как мы с Эми рвемся наперегонки завладеть пистолетом. По-моему, я опережала Эми, но появление Матиаса отвлекло меня на какую-то долю секунды.

Впрочем, этой доли секунды хватило, чтобы подумать: "Что он здесь делает?" и "Боже, ему грозит опасность!"

И тут я обнаружила, что моя соперница почти добралась до пистолета. Шустра, нечего сказать. Неужто она снова обгонит меня!

Ворвавшись в квартиру, Матиас не остановился, но по инерции пролетел еще несколько шагов. Теперь он находился ближе к Эми, чем я.

Все, что от него требовалось, — подскочить к ней, занести могучий кулак и убрать девчонку с дороги.

— Матиас, — заорала я, — врежь ей!

Поверите ли, он колебался!

Я по-прежнему стремилась к пистолету, Матиас же стоял в растерянности посреди комнаты, и, как мне показалось, пребывал в этом состоянии долго, слишком долго.

Странно, но после того, как я заорала, события как бы замедлились. Однажды я попала в автокатастрофу и ощутила то же самое. Мне вдруг почудилось, что время остановилось.

Я успела бросить возмущенный взгляд на моего друга и подумать: "Черт бы побрал это старомодное мужское правило: никогда не бить женщин!" У меня также оказалось достаточно времени, чтобы нагнуться и плавным движением подхватить с пола губную помаду.

В отличие от моего приятеля, мне ничего не стоило ударить женщину.

Зажав помаду в кулаке, я обогнула Эми и преградила ей дорогу. Девушка, увлеченная погоней за пистолетом, не ожидала от меня такой прыти. Я глянула на нее в упор, занесла руку и со всей силы врезала ей прямо по губам.

Эми как подкошенная рухнула на пол. Мне даже стало неловко, до того просто оказалось с ней расправиться. Словно я налетела на нее, как бандитка с большой дороги. А то, что эта хорошенькая блондинка укокошила двух людей, напрочь вылетело из моей головы.

И пока Матиас набирал 911, пока мы ждали полицию, пока пошатывавшуюся Эми заковывали в наручники и уводили, я твердила себе: это хрупкое создание с золотистыми локонами убило двух человек.

Сегодня она там, где ей положено быть, — в более чем неуютной камере луисвильской тюрьмы, ожидает суда за убийство Эдварда Бартлета и Портера Мередита.

Но у меня до сих пор язык не поворачивается назвать Эми во всеуслышание убийцей. Признаюсь, я сочувствую девушке. Что ни говори, но родители ей достались не самые лучшие на свете. С другой стороны, тяжелое детство еще не дает права творить всякие гадости в зрелом возрасте. Наступает момент, когда ни родители, ни обстановка, в которой ты вырос, уже не имеют значения. Остается только сам человек и его выбор. И все-таки каждый раз, когда читаю в «Курьере» о грядущем суде над Эми, я со слезами на глазах припоминаю маленькую темноволосую девочку по имени Дженни.

Мои слезы вовсе не признак депрессивного состояния. Напротив, дела идут лучше некуда. Я стала всеобщей любимицей. Джарвис Андорфер расточает мне хвалы, что с ним редко бывает. К нему присоединяются супруги Каррико. Вот уж от кого я не ожидала избытка добрых слов.

Босс и клиенты восторгаются мной по одной и той же причине: через неделю после ареста Эми я продала дом на Озерном проезде.

И кому бы вы думали? Паттерсонам.

Когда я вторично показывала владения Каррико пожилым гномам, миссис Паттерсон разоткровенничалась с Дениз: "Я всегда мечтала жить в доме с привидениями". Оккультизм, как выяснилось, был давним увлечением гномов.

Узнав об этом, хозяева решили повысить первоначальную цену. Паттерсоны в конце концов выплатили всю сумму. До единого цента. И теперь Каррико, гномы и даже мой босс счастливы.

По словам миссис Паттерсон, Эдвард Бартлет тоже счастлив. Вскоре после переезда в новый дом миссис Паттерсон позвонила и сообщила, что несколько раз видела покойного. Он стоял посреди гостиной. И улыбался.

Допустим. Хотелось бы верить, что этот скользкий тип и вправду счастлив, — хотя бы потому, что оставил солидную страховку Глории Турман.

Толстуха сменила обшарпанное жилье в Садовых Аллеях на "Ивовый Гребень". Теперь они с Сиси Смак соседки. Думаю, им хорошо вместе. А Бартлет шлет улыбки из загробного мира, радуясь за свою подругу. Однако в привидения я не верю. Но не настолько, чтобы не заняться домом в Истридже, — тем, что уже два года продать не могут. А что, если разрекламировать его как место, "где, возможно, обитают привидения"?