— Ты зачем меня искал? — шепнул мне Пат.

— Потом, — процедил я, глядя, как Малфой сразу же навострил свои бледные уши.

— Гарри, мне кажется, ты забыл расчесать волосы, — почти сочувственно произнесла Гермиона.

— Нет, просто они всегда так выглядят, — уверил её я.

— Упал с метлы и приземлился на голову? — ехидно поинтересовался Малфой.

Я показал ему несложную, но удивительно ёмкую комбинацию из одного пальца.

— Вообще-то, видок у тебя ещё тот, — усмехнувшись, решил доконать меня Пат. Весь вид его говорил о том, что он очень рад тем, что ему удалось вывести Снейпа и заставить снять со своего же факультета баллы (что относилось к разряду невозможных вещей).

— Лучше заткнись, приятель, — посоветовал я.

— Поттер! — я вздрогнул, — о чём гласит Третий Закон Голпалотта?

— Согласно-третьему-закону-Голпалотта-противоядие-для-смеси-ядов-не-есть-сумма-противоядий-для-каждого-из-ингридиентов-а-есть-нечто-большее, — одним предложением выпалил я, медленно выпадая в осадок. Мне начали сниться вещие сны! И не важно, что этот вопрос к теме никак не относился. Может, Дамблдор имел в виду это?

— Слово в слово процитировано из «Углубленного Зельеварения», — скривился Снейп, — что ж, приступайте…

И мы приступили. Пат, с необычайным рвением принялся за приготовление Кроветворного Зелья. Я заметил, что его учебник запестрил написанными значками и символами, непонятными для простых смертных. Ага, а это означает катализатор… а там — высокая температура… Видимо Пат решил всерьёз заняться скрещиванием химии и Зельеварения.

То ли от голода, то ли от злости сегодня у меня ничего не ладилось. Хотя Снейп на это, как это ни странно, не обращал внимание. После его срыва в начале урока он как-то притих и молча обводя класс глазами, бросал на Пата эти странные отсутствующе-непонимающие взгляды. Конечно, его можно понять, ведь не каждый же день дети у человека появляются. Только я не понимаю, чему он удивляется? Может, ему вовремя не объяснили, что впоследствии определённых действий иногда получаются дети? Или он до сих пор думает, что их аист приносит?!

Пат же ничего не замечал, так как опять мудрил чего-то со своим зельем. Под конец занятия он сыпанул слишком много порошка из толчёных когтей грифона и тем самым окончательно испортил зелье.

— Ноль баллов, мистер Рэндом, — даже как-то печально проговорил Снейп, когда урок закончился, — на следующем занятии вам придётся начинать всё с начала.

— Отрицательный результат — тоже результат! — радостно заявил мой друг, и, перекинув сумку через плечо, вышел из класса.

— Ты куда вчера провалился?! — затребовал я у Пата, как только мы вышли из класса.

— О! Я вчера такое нашёл! — воскликнул Пат. У него было такое хорошее настроение, что мне даже как-то стыдно стало его портить. Хотя с другой стороны…

— Иду я вчера по коридору восьмого этажа и думаю, вот бы мне посидеть где-нибудь в одиночестве, а в гостиной Малфой опять…

— Снейп знает, — перебил его я.

— Что знает? — не понял Пат.

Я как мог попытался глазами изобразить, что. Рядом была Гермиона.

Пат побледнел, как и Снейп вчера.

— Нет, — протянул мой друг, — но… как?… кто?!

— Флитвик.

— А он-то здесь с какого бока? — совсем растерялся Пат.

— Ну, он не прям так и сказал, но Снейп понял.

— О чём это вы? — спросила Гермиона, переводя взгляд с меня на Пата и обратно.

— Поверь, на свете есть вещи, которые лучше не знать, — пробормотал Пат, потянулся за сигаретами, потом чертыхнулся — вспомнил, что мы ещё в замке.

— Мне кажется, ты стал курить в два раза больше, чем до Хогвартса, — заметил я.

Пат хохотнул.

— Ещё бы! Я тут скоро пить по-чёрному начну с такими нервными перегрузками! То волшебство, то зелья, то Малфой, то па… — мой друг проглотит конец слова, — сумерки, одним словом. Слушайте, завтра в Хогсмид народ собирается, вы идёте?

— А то! — согласился я, — а ты, Гермиона?

Она неопределённо пожала плечами. Видимо, ещё пыталась понять, о чём мы с Патом только что вели речь.

— Да, — протянул мой друг, — не мешает проветриться. Гермиона, а почему в Хогсмид можно ходить только по определённым дням?

— Ну как же, — на пару секунд растерялась Гермиона, — тогда ведь… Ну, представь, если всегда можно будет покидать территорию замка. Все начнут постоянно ходить туда-сюда, колдовать и неизвестно, чем всё это закончится. А так в Хогсмид ходят и учителя, присматривают…

— Большой Брат всегда на чеку… — уныло продекламировал Пат, и ещё раз пробормотав «сумерки», отправился на Чары.

А я, представляя, что мне придётся голодать ещё целый урок, не менее уныло отправился на Травологию, надеясь не наброситься на что-нибудь более или менее съедобное из запасов профессора Спраут.

— Я понял! — радостно заявил Пат, когда мы вышли из класса, в котором у нас были дополнительные по Превращениям.

— Ты понял, что МакГоноголл хочет избавиться от нас? — поинтересовался я, потому что профессор высказала мысль, что мы достаточно нагнали и нам не нужны больше дополнительные занятия.

А по мне, так мы её просто достали.

— Я понял суть превращения одного неживого предмета в другой!

— Долго же до тебя доходило. Берёшь палочку,…

— Нет, — восторженно перебил Пат, — понимаешь, например — надо превратить стул в хрустальную вазу

— И?

— В принципе, это одно и тоже! Я имею в виду микромир. Разница лишь в количестве электронов! Волшебники умеет это делать только потому, что могут аккумулировать энергию. Палочка, заклинания — это лишь средство!

Я покачал головой.

— Напиши в Нобелевский Комитет и тебе дадут премию.

Пат, кажется, обиделся.

— Поттер, ты не воспринимаешь меня всерьёз. Ты только подумай, к какому по масштабности открытию я только что подошёл!

— Когда я это не воспринимал тебя всерьёз? А как же ты объяснишь превращение из неживых предметов в живые?

Напротив моих ожиданий Пат не сник, а в глазах его разгорелся тот маниакальный огонь, который загорается в глазах Гермионы при упоминании домовых эльфов.

— Пока никак. Но только подумай — тут может скрываться тайна эволюции жизни на Земле!

Я внимательно поглядел на него.

— А, по-моему, ты окончательно свихнулся.

Пат притух и скорчил противную рожу:

— Поттер, ты как всегда своим невежеством портишь мои лучшие идеи.

— Как и ты — мои. Кстати, когда ты делаешь такое лицо, то становишься так похож на своего папеньку…

Пат вздрогнул и вернул нормальное выражение лица.

— А сейчас? — обеспокоено спросил он.

— Сейчас нормально, — смилостивился я.

— Никогда меня больше так не пугай!

— Он с тобой говорил? — поинтересовался я.

— Нет! — воскликнул мой друг, — ещё его объяснений мне не хватало. Да и что он может мне сказать, сам посуди. Что можно сказать шестнадцатилетнему сыну, о котором ты раньше ни сном, ни духом? А я что ему могу сказать? У нас и так отношения не сахар.

— Да уж, — согласился я, — вряд ли вы станете «лучшими друзьями».

Пат засмеялся.

— Верно подмечено, приятель. Он явно не из тех отцов, с которыми можно попинать мяч во дворе, и которые объяснят, когда пришло время перестать дёргать девчонок за косички, и начинать назначать им свидания.

— Но, согласись, — продолжал я, — что, в первую очередь, он тебя так бесит, потому что он твой папаша, который появился так некстати. А куда мы идём?

Пат закатил глаза.

— О да! Мне шестнадцать, и я зол на своего отца! Эта не та опера, Гарри. Он садист и моральный урод. Покажи мне человека, который был бы от него в восторге.

И после минутного молчания добавил:

— Мама, если только. Хотя я её не понимаю.

— Вот видишь, — сказал я, — наверно, он и не такой уж плохой. Значит…