Вся эта котовасия продлилась до вечера, библиотека накрылась медным тазом, и я устал, как собака. Когда мы уже уходили с поля, я заметил Пата, стоявшего с задумчивым видом около трибун. В темноте мерцал огонёк сигареты.

Когда я и вконец замёрзшая Гермиона подошли к нему, он спросил меня с отстранённым видом:

— Ты теперь в квиддич играть будешь?

— Ага, — согласился я, — типа того. А что?

— Много я видел экстремальных игр… — задумчиво протянул Пат, — не думай, что я сомневаюсь в твоих способностях, приятель, но хочу спросить. Так, для справки. Ты какой гроб предпочитаешь?

Я на секунду задумался.

— Простой. Без наворотов. Но со вкусом. И хоронить без очков. Без них я выгляжу симпатичней.

— Запомню, — серьёзно кивнул мой друг, — а насчёт похорон что-нибудь?

— Похорон? Пусть Лу обязательно оденет вуаль, черное ей к лицу. Никакого похоронного марша. Дурслям открытку черкните, пусть люди порадуются. Ну а на могильной плите надпись — «он знал, что этим всё и закончится».

Гермиона переводила ошарашенный взгляд с одного на другого и наконец воскликнула:

— Ну и шуточки у вас!

— Обычные плоские шуточки, — заметил я.

— Нормально, по-моему, — пожал плечами Пат.

Когда мы шли в спускавшихся сумерках к замку, я спросил у Пата:

— А сам играть не хочешь?

— Ну уж нет, — протянул мой друг, — я, приятель, жить люблю. А ты не волнуйся — я, если что, такие шикарные поминки тебе закачу…

Я не буду описывать, в какой восторг пришёл Сириус, когда я написал ему про квиддич и какую крутую метлу (от которой пришёл в восторг весь факультет) он мне прислал. Я не буду передавать все излияния Лу в очередном письме или описывать часы в библиотеке или усилия на дополнительных занятиях по Превращениям.

Хотя забавно заметить, что подарок нашей сумасбродки приобрёл дикую популярность, и мы с Патом дали моду на перьевые ручки. Но это всё не так интересно, как то, чему я стал невольным свидетелем после Чар спустя несколько дней.

После урока я задержался, чтобы проконсультироваться по одному вопросу насчёт невербальных заклинаний. Получив ответ, я уже собрался уходить, но тут случилась неприятность. Моя сумка зацепилась за какой-то гвоздь, порвалась, и всё содержимое вывалилось наружу.

— Гарри, надо быть более осторожным, — укорил меня Флитвик и хотел было помочь, но его отвлёк влетевший в класс профессор Снейп.

Мне стало так интересно, что он сейчас скажет Флитвику! Я тихо пробормотал «Репаро» и стал очень, ну очень медленно возвращать свои вещи на место.

Но Снейп заметил меня, скривил мерзкую рожу, и не сказал ничего интересного. И, думаю, он уже собирался уходить, когда спросил:

— Кстати, мистер Рэндом отбыл наказание?

— Да, конечно, ещё в субботу. Разве я не говорил? — пропищал Флитвик, как всегда пришедший в восторг при упоминании Пата, — и, я должен сказать, Северус, что это несправедливо.

— Несправедливо наказание? — без каких-либо эмоций спросил Снейп.

— Нет, я говорю о факультете. Я уверен, здесь Шляпа ошиблась. Такой талант, такой талант! Гарри, не думай, что я умаляю твои достижения, — вдруг обратился он ко мне, — вы оба так быстро всё догнали. Но, ей богу, у меня давно не было таких талантливых учеников. И, главное, с исследовательской жилкой — весь в Мишель!

Снейп моргнул. Казалось, что-то изменилось во всём его облике.

— Да, Пат всегда любил науку, — подтвердил я, уверенный, что что-то сейчас будет.

— Мишель? — тихо спросил Снейп.

— Ну да, Мишель, — заявил Флитвик, — Мишель Престон, мать Патрика. Северус, вы же должны её помнить, она училась с вами на одном курсе.

Профессор Снейп смертельно побледнел. О да! Он помнил. Судя по выражению его лица, ещё как помнил.

— Такая талантливая была девочка, — продолжал заливаться соловьём профессор, — одна из моих лучших учениц, надо сказать…

— Мишель Престон — мать Патрика Рэндома? — ещё тише спросил Снейп.

— Ну да, я же только что сказал, — заявил крошечный профессор и так хитро посмотрел на Снейпа, что мне в голову закралось подозрение, что кому надо, все уже догадались что к чему.

А человек, на которого, как снег на голову, обрушивалось нежданное отцовство, побледнел ещё больше и казалось, что в уме он что-то быстро подсчитывает. Могу поспорить, что…

— … пять Пожирателей понадобилось, чтобы её убить, — продолжал печальные воспоминания Флитвик, — она дала настоящий бой. Ужасная смерть, ужасная…

Снейп, видимо, произвёл все необходимые подсчёты, понял, что они означают, и побледнел до такой степени, что стал походить на приведение.

— Действительно, ужасно, — почти шёпотом согласился он с Флитвиком, — я, пожалуй, пойду.

Я думаю, никогда Мастер Зелий не был так близок к инфаркту.

— До свиданья, профессор Флитвик, — тут же попрощался я и выскочил вслед за Снейпом.

Как я и предполагал, главный зельевар меня даже не заметил. Думаю, ему сейчас было не до меня. Следует запомнить этот момент — наверное, никто и никогда не видел Северуса Снейпа в столь растерянном состоянии. Он постоял пару секунд на одном месте, потом развернулся, дошёл до развилки и повернул на право. Через пару шагов передумал и пошёл в другую сторону. Ох, и зацепило его…

Пат как в воду канул. Я уже начал всерьёз подумывать, что надо послать ему сову, когда увидел Дейдру, мило беседующую с Джеем МакНейром.

— Привет, — поздоровался я, — вы, случайно, Пата не видели?

Они переглянулись и дружно помотали головами. Хоть Пат меня лично с ними и знакомил, выглядели они немного удивлённо. Без посредничества моего друга Гриффиндор и Слизерин общались крайне редко. Я надеюсь, что только пока.

— А он что, исчез? — спросил Джей.

— Да найти не могу его нигде, а очень надо.

— Может он в библиотеке? — спросила Дейдра своим обычным спокойно-уверенным голосом. Пат мне рассказывал, что она крайне умна и амбициозна и метит в Аврорат.

— Да нет, не в библиотеке, — вздохнул я, — и вы даже не представляете, где он может быть?

— Да где угодно, — пожал плечами Джей. Голос у него был низкий и немного грубоватый, ему бы бороду отрастить — вылитый разбойник, — но в любом случае он появится в общей гостиной. Рано или поздно. Может, ему что-нибудь передать?

Я помотал головой.

— Нет, это просто так не передашь. Как увидите, скажите только, что я его искал. Дело буквально жизни и смерти.

— Даже так? — подняла бровь Дейдра.

— Я бы даже сказал — ещё и не так. Ладно, бывайте.

Куда же он провалился? Что-то последнее время все куда-то пропадают — Саамах исчезла, Рема почти не застанешь, даже Дамблдора почти не бывает. Ну что за чёрт?

Я даже не знал, почему мне стукнуло в голову срочно поведать Пату о только что увиденной мною сцене. Может, я чувствовал, что мой друг так пренебрежительно относится к Снейпу, основываясь именно на ощущении морального превосходства? На том, что он знает нечто такое, что не ведомому всезнающему Мастеру Зелий?

Рано или поздно Снейп бы узнал. И так, видимо, большинство учителей в курсе. И я даже удивлён, как до него раньше не дошла причина столь поразительного сходства с его новым студентом. Единственное, что мне приходило на ум — именно столь проницательные люди очень часто не хотят замечать очевидных истин, что находятся у них прямо под носом. Рядом с ним всё последнее время находился его родной сын, как говорится, плоть от плоти, необычайно похожий на него, столь же талантливый, умный и проницательный… Чёрт, и чего меня потянуло в психоанализ?

Главное надо подумать — что будет делать Снейп? Что-то подсказывало мне, что вряд ли он побежит искать Пата, найдёт, прижмёт его к своей хилой груди и со слезами воскликнет: «Я так долго искал тебя, сынок!».

Я так распредставлял себе эту сцену, что чуть не врезался в статую. Оказалось, что это каменная горгулья.