Мне хотелось поговорить с Люпином, но на первом его уроке, что произошел после моей встречи с Блэком, профессор выглядел настолько угнетенным, что я не решился к нему подойти. Наверное, имел беседу с директором, подумал я, выходя вместе со всеми из класса после подробной лекции о кожистой мухоловке (которую я так и не предложил Хагриду натравить на Малфоя). К сожалению, Люпин не принес ее в класс живой, позаимствовав у Снейпа большой стеклянный сосуд с заспиртованным экземпляром, и объяснил, что на экзамене ее не будет. По классу пронесся вздох облегчения.

К лету путем уже привычного подкупа я полностью восстановил утраченные контакты со змеиным населением Запретного леса. Мясо я доставал на кухне у эльфов, потому что Хагриду было ни до кого, кроме своего драгоценного гиппогрифа. Насколько я знал, где-то к концу экзаменов в Хогвартс должна была пожаловать комиссия с окончательным решением. Хагрид совсем приуныл, и общаться с ним стало невероятно сложно.

Наконец, начались экзамены. На трансфигурации я получил отдельное задание, поскольку превращать чайники в черепах-големов наловчился еще на втором курсе. Мне нужно было превратить кусок янтаря с впаянной туда большой мухой в саму муху. Запрещалось просто убирать янтарь и придавать жизненное подобие готовому насекомому. Нечто в этом роде я уже делал, хотя пока что находил такую двойную трансфигурацию довольно сложной. В конце концов муха у меня получилась, но, к сожалению, в воздух она так и не поднялась и опять оказалась раза в три больше нормальной. Макгонагалл покачала головой:

— Мистер Ди, у вас явная склонность к гигантомании. Я понимаю, что вы без труда можете ее уменьшить, однако… она еще и не летает. Давайте-ка снова — и сосредоточьтесь.

Флитвик задал мне проанализировать сломанный магический механизм: предстояло определить, что это за прибор, какие поломки в нем присутствуют, и, наконец, починить его. С чарами у меня не возникло проблем: прибор оказался универсальной ловушкой элементалей. Маги устанавливали их в стихии нужных элементалей, особым образом настраивали и, если все проходило гладко, на следующее утро в ловушке оказывалось две-три элементали, которых потом можно было приручить — или, при неудачном стечении обстоятельств, загреметь в больницу св. Мунго.

На экзамене у профессора Асвинн мы тянули билеты, где был вопрос по истории рун и изображение одной из рун Старшего Футарка, о которой нам следовало рассказать. С историей у меня, как всегда, возникли некоторые трудности, но про руну я рассказал бойко.

Выйдя из класса, я увидел сидящего на подоконнике Пирса с учебником в руках.

— Ну как? — спросил он меня.

— Да вроде сдал, — сказал я, останавливаясь рядом. — Полину ждешь?

— Ага.

— Она еще сидит, пишет, — ответил я. — А у нас зелья после обеда.

Пирс помахал учебником:

— Успеем. Обед еще не скоро.

— Ну ладно, — сказал я. — Пойду прошвырнусь на улицу.

— Стой, — сказал Пирс, положил учебник и соскочил с подоконника. — Мы тут с Полиной… в общем, хотели тебя спросить: ты ничего такого странного за Люпином не замечал?

— Странного? — Я сделал вид, что не понимаю, о чем идет речь. — Да нет, не замечал… разве что выглядит он неважно… иногда.

Пирс смерил меня внимательным взглядом:

— Темнишь, Ди.

— Слушай, — я вздохнул. — Ты же понимаешь, что такие вещи не стоит обсуждать. Тем более если препод тебя устраивает, и ты не хочешь ему ничего плохого.

Пирс расплылся в улыбке и снова забрался на подоконник.

— Ну и отлично! А то я сперва подумал, что Полина его просто невзлюбила. Я не собираюсь никому ничего говорить, — поспешно добавил он. — По-моему, это даже круто, что он… ну ты понял.

Мимо прошествовал какой-то понурый студент с Хаффлпаффа.

— По-моему тоже, — ответил я. — Но мне с трудом верится, что он останется у нас на следующий год.

На экзамене по зельеварению я постарался сварить идеальное загустевающее зелье, чтобы Снейпу было не к чему придраться. Поставив флакон на стол, я отправился в библиотеку повторять астрономию и историю магии, которую мы должны были сдавать завтра вместе с гербологией. Через день нас ожидал экзамен по защите от темных искусств. Я так и не поговорил с Люпином, однако теперь эта идея казалась мне не слишком удачной. Что я мог ему сказать? В конце концов, теперь он знает, что его лучший друг невиновен, и даже если Дамблдор дал ему втык за то, что тот не сообщил об анимагических способностях Блэка, ничего страшного с ним от этого не произошло.

Экзамен Люпина состоял из полосы препятствий, представленных некоторыми пройденными нами темными созданиями. Перед сундуком с боггартом я помедлил, но потом забрался внутрь, оказавшись в небольшом просторном помещении с комодом у стены напротив. Я стоял, ожидая, что оттуда вылезет боггарт, но того все не было и не было. Подойдя к комоду, я по очереди заглянул в каждый из ящиков, однако ничего, кроме пыли, не обнаружил. Раздосадованный, я выбрался наружу и сказал Гойлу, проходившему полосу передо мной:

— Это ты утащил боггарта?

Гойл удивленно поднял брови и помотал головой.

— Думаю, сейчас у тебя просто нет боггарта, — сказал стоявший у сундука Люпин. — Такое случается время от времени. Будем считать, что здесь ты тоже справился.

Я отошел в сторону и сел на траву, наблюдая за тем, как Флетчер неловко обходит финтиплюха, а потом покосился на Люпина. Приближалось полнолуние, однако профессор держался молодцом.

После Флетчера шла Панси Паркинсон. Лихо расправившись со всеми темными существами, Паркинсон нырнула в сундук, чтобы победить своего боггарта-многоножку, однако, судя по топоту и визгу, доносившимся из сундука, удалось ей это не слишком хорошо. Недовольная, она вылезла на свежий воздух и хмуро посмотрела на Люпина.

— Молодец, Панси, — похвалил ее Люпин. — Мне особенно понравился твой прием с загрыбастом.

Паркинсон сразу повеселела и отправилась к ждущим ее неподалеку подругам. Я тоже поднялся — Пирс, Нотт и Флетчер уже о чем-то совещались. Нотт указывал рукой на замок.

— Эй, — окликнул их я, подходя ближе. Нотт тут же замолчал, и все трое посмотрели на меня.

Я пожал плечами — не хотите как хотите, — и пошел было к замку, но Нотт сказал:

— Да стой ты.

Я остановился.

— Сюда приехал министр, — проговорил Нотт. — К Хагриду прислали Макнейра.

— Какого еще Макнейра?

— Это министерский палач, — объяснил Нотт.

— Палач? К Хагриду?! — потрясенно переспросил я.

— Да не к Хагриду, а к его гиппогрифу! — сказал Пирс. — Очнись, Ди, или у тебя от экзаменов совсем мозги усохли? Клювокрыла сегодня казнят! Поэтому здесь министр, Макнейр и еще какой-то старикашка. Так, для проформы — типа свидетели и все такое…

Я перевел взгляд на далекий дом Хагрида. Бедняга. Надо, конечно, сходить к нему, но сейчас обед, а потом — прорицания…

— Ладно, пошли, — сказал Пирс. Мы медленно направились к замку. Недалеко от входа я обернулся. Люпин, будто дирижер, размахивал палочкой, распределяя темных тварей по аквариумам и клеткам. Хоть бы он у нас остался, подумал я и поднялся по ступенькам к открытым дверям.

Прорицания были нашим последним экзаменом. К тому моменту, когда я поднялся в класс к Трелони, мои планы по спасению гиппогрифа приобрели космические масштабы. Я подумывал наколдовать метеорит; ему следовало упасть прямиком на столб, к которому прикован Клювокрыл, и порвать зачарованную цепь, после чего счастливое животное ускачет в лес, и будем надеяться, ему хватит ума не возвращаться.

— Итак, молодой человек, — печально встретила меня профессор Трелони. — Присаживайтесь вот сюда и расскажите, что вы видите в хрустальном шаре.

Я сел и вгляделся в туманный шар. Иногда я даже надеялся, что с помощью шара действительно можно что-нибудь увидеть. Но то ли это была полная ерунда, то ли время для сосредоточения оказывалось неудачным — я никогда и ничего в нем не замечал.