Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Я как мог избегал полемики. Если мне и было интересно с кем-то поспорить, то только с Макгонагалл, а она не выражала своей точки зрения, ограничиваясь управлением дискуссией. Флитвик бы одобрил такой подход. Но иногда профессор все же просила кого-нибудь высказаться, в том числе и меня:

— А что на это скажет мистер Ди? Вы продолжаете настаивать, что сотворенные из неживых предметов существа являются големами?

Не то чтобы я сильно настаивал… просто откуда вдруг у бывшей парты (железной бочки, стула, деревянного ящика) возьмется душа, обитавшая в любом нормально рожденном живом организме? Или давайте тогда признаем, что душой наделен любой природный или рукотворный предмет.

— Насколько мне известно, вы увлекаетесь тибетской магией. — Еще бы ей это не было известно! — Однако с точки зрения буддизма, души не существует…

Но разве нельзя увлекаться тибетской магией и не быть буддистом?

В общем, философия трансфигурации оказалась неожиданно интересной почти для всех. Радовало и то, что Макгонагалл, в отличие от подлизы Слагхорна, вела себя ровно со всеми нами, независимо от факультета и положения в школьной иерархии. Услышав ее приглашение задержаться, я был почти уверен, что разговор окажется связан с моими должностными обязанностями, и не ошибся.

— Присядьте, мистер Ди, — Макгонагалл указала на переднюю парту и сама села напротив. Последние выходившие ученики закрыли за собой дверь, и мы остались одни. — Я хочу поговорить с вами как со старшим префектом, в числе прочих несущим ответственность за то, что происходит в школе. Речь о вашем однокурснике, мистере Флетчере.

По мне, так дальше можно было не продолжать, однако Макгонагалл решила на всякий случай просветить меня по полной программе.

— Мистер Флетчер принимает ставки на все, на что только можно поставить, от собачьих бегов и квиддича и до завтрашней погоды. Он не гнушается брать деньги у младших курсов, ссужает в долг под проценты и принимает в качестве ставок не только кнаты и сикли, но и услуги. Проигравшие пишут победителям контрольные, делают домашние работы, совершают по их прихоти какие-то глупые, нелепые поступки! Я говорила с Горацием… — Макгонагалл помедлила, — но с тех пор ничего не изменилось. Надеюсь, мистер Ди, вы понимаете всю серьезность ситуации. Прежде всего, дети не должны играть в азартные игры, тем более на деньги своих родителей. Студенты, чьи домашние задания выполняют проигравшие, ничему не учатся, и это заметно уже сейчас, хотя только конец октября. Если Гораций не может или не желает принимать ответственность за ученика вверенного ему факультета, в дело пора вмешиваться вам. В любом случае, этому безобразию следует положить конец.

Нельзя сказать, что меня сильно волновало содержимое чужих кошельков или нелепые поступки, на которые кто-то по своей дурости подписывался, но с точки зрения интересов школы Макгонагалл была права.

— В принципе, мне все понятно, — ответил я. — Если существует правило, по которому азартные игры и букмекерство в Хогвартсе запрещены, проблема решается легко и быстро. Если же подобного правила нет, формально я не могу приказывать Флетчеру.

— Существуй такое правило, я бы к вам не обращалась, — недовольно сказала Макгонагалл. — В прошлые века к азартным играм в этих стенах относились не слишком строго, а в новое время интерес сам собой утих. Правила Хогвартса серьезно не менялись как минимум два столетия — у нас не было насущной необходимости вносить туда поправки. Разве что… — она чуть выпрямилась, — разве что при Дамблдоре отменили телесные наказания.

«При Снейпе тоже вроде особо не наказывают», подумал я. Со времени нашей встречи Лонгботтом больше не попадал в тюрьму, и за целый месяц я видел там лишь одного сидельца — пятикурсника из Хаффлпаффа, но не стал спрашивать, почему он туда загремел.

— Что ж, мистер Ди, — Макгонагалл поднялась; я тоже встал. — Постарайтесь решить эту проблему. Никто не ждет от вас мгновенного результата, но беспокоюсь о положении дел не я одна.

После обеда я поймал Флетчера у дверей школы, когда он отправлялся на занятия по уходу за магическими существами.

— Отойдем на пару слов.

Мы остановились у ближайшего окна, и я без предисловий перешел к делу.

— В общем так, Ник. У тебя есть неделя, чтобы закончить свой бизнес, вернуть деньги и отменить все пари. Не знаю, говорил с тобой Слагхорн или нет, но преподы из-за твоего увлечения на ушах стоят, да и некоторые родители начинают интересоваться, почему это карманные расходы их детей так резко возросли.

— Думаешь, я совсем дурак и не узнавал, можно в школе такими вещами заниматься или нет? — с невинным видом спросил Флетчер. — Я ведь не нарушаю никаких правил.

— Если не перестанешь, то через неделю начнешь нарушать.

— Специально для меня состряпаете? Я польщен…

— Слушай, мне плевать, чем ты занимаешься, до тех пор, пока нет пострадавших, — сказал я. — А поскольку я знаю, к чему обычно приводят азартные игры, то рано или поздно пострадавшие будут. И если понадобится правило специально для тебя — будь спокоен, состряпаем в лучшем виде.

Флетчер помолчал.

— С тобой говорил Кэрроу?

— Макгонагалл.

Флетчер фыркнул:

— Макгонагалл! Да кто она теперь есть-то?

— Преподаватель, — ответил я, — и не думай, что Снейп не будет ее слушать.

— Тогда почему она с тобой говорила, а не сразу с ним… или хотя бы с Кэрроу?

Вопрос был резонным, но мне казалось, что я знаю на него ответ.

— Наверное, потому, что я — меньшее зло по сравнению с директором и знакомое — по сравнению с Кэрроу. К тому же, в отличие от нее, мне нет необходимости переступать через свою гордость, чтобы обратиться к любому из них. Так что используй эту неделю с умом, а потом найди себе другое хобби.

— Я подумаю, — криво усмехнулся Флетчер и отправился на урок к Хагриду.

Через пару дней во время ужина ко мне подошел Кэрроу.

— Доешь — приходи в библиотеку, — сказал он, хлопнув меня по плечу.

Сперва я решил, что мне послышалось.

— Куда?

— Оглох никак? — Кэрроу поднял бровь. — В библиотеку, Ди. Книжки читать будем.

Когда Кэрроу ушел, Нотт начал тихо смеяться, а Пирс взглянул на меня с укоризной.

— Почтительности в тебе, префект, ни на грош, — покачал он головой. — Нет чтобы сказать начальству приятное — конечно, профессор, сей момент, даже доедать не буду, — а он — куда да чего… Еще бы прямым текстом выдал: удивляюсь, мол, что вы и слово-то такое знаете — библиотека, а уж что там делают и подавно.

— Очень смешно, — пробурчал я.

— А ты посади нас в тюрьму, — нахально заявил Нотт. — За причиненный моральный ущерб.

— Идите к черту! — я встал и под хохот своих товарищей начал пихать в рюкзак лежавшие на тарелке яблоки и мандарины. — Лучше по дороге поем, чем слушать ваш дурацкий треп…

Поднимаясь в библиотеку, я невольно задумался о том, почему меня вечно притягивает всякая гадость вроде снейповой коллекции тварей, Темной Метки, улыбки Амбридж или, например, Амикуса Кэрроу. Конечно, такие как он всегда умели расположить к себе ничего не подозревающую жертву и быстро находили с подростками общий язык — я знал ему подобных еще по уличному детству и ничего хорошего от них не ждал. Но вопреки здравому смыслу я не мог не признать, что общаться с Кэрроу было легко и иногда даже весело. Кэрроу бывал груб, но, в отличие от сестры, не злопамятен и тут же выбрасывал из головы все то неприятное, что слышал на своих уроках от непокорных студентов, в следующий раз говоря с возмутителями спокойствия так, будто ничего не случилось.

К тому же, в больнице он зря сетовал мне на «остолопов». Энциклопедическими знаниями заместитель директора не обладал, истории заклятий не знал, теории вообще не касался, однако, несмотря на все это, умел завладеть вниманием аудитории не хуже Снейпа. Он был практик, объяснявший работу с любым самым сложным заклинанием так, что оно начинало получаться даже у Крэбба с Лонгботтомом, наших традиционных неудачников по защите. Кэрроу представлял свои объяснения настолько терпеливо и подробно, словно имел дело не с семикурсниками, а с умственно отсталыми шестилетками.

187
{"b":"163034","o":1}