— Значит, не в нем, — согласился Дамблдор и остановился. — А завтра ты собираешься к нему на рождественскую вечеринку?

— Нет, — снова ответил я. — Пирс предлагал составить ему компанию, но я отказался.

Дамблдор кивнул.

— Тогда, если ты не передумаешь и не решишь все-таки отметить Рождество с товарищами, — произнес он, — загляни ко мне… скажем, часов в восемь. Хорошо?

— Хорошо, сэр, — послушно сказал я. Дамблдор слегка улыбнулся и покачал головой.

— Линг, ты всегда можешь выбирать. Если тебе захочется пойти на вечеринку — иди и не считай, что я ожидаю от тебя обратного. Если ты думаешь, что я ставлю тебя перед иллюзорным выбором, и ты не можешь предпочесть Рождество визиту в мой кабинет, не приходит ли тебе в голову и нечто другое — что правильным выбором может оказаться праздник? Или что любой из этих выборов является равноценным?

— Все равно вы хотите, чтобы я выбирал, — ответил я, — иначе назначили бы встречу на другой день, в который нет никаких вечеринок.

— Верно, — довольным голосом проговорил Дамблдор. — Ты должен знать, что делаешь и почему, а не просто слепо следовать чужой воле. Подумай и прими решение, которое покажется тебе наиболее правильным. В любом случае, если ты предпочтешь праздник, мы просто отложим нашу встречу до конца каникул.

Я молча кивнул. Дамблдор отправился к главному коридору, а я вернулся в библиотеку, взял у мадам Пинс журналы и забился в свой угол рядом с каталогом.

«Да, это вам не Волдеморт, — думал я, испытывая недовольство из-за предсказуемости своих мыслей, ход которых так легко вычислил директор, и какой-то азарт, словно мне предлагали сыграть в опасную, но увлекательную игру. — Темный Лорд, конечно, не дурак, но уж очень прямолинейно мыслит. А Дамблдор наоборот — как завернет, так все мозги сломаешь, пока разберешься, что к чему».

На первый взгляд, вопросы Дамблдора казались вполне безобидными и вели лишь к тому, чтобы узнать, чем я намерен заняться завтра вечером. Но с моей стороны было бы наивно так полагать. Слагхорн, его клуб… кто туда ходит, чем они занимаются? Тешат себя обычными светскими беседами, судя по рассказам Пирса — ничего примечательного. С чего вдруг Дамблдор решил, что я захочу туда пойти? Или он знал, что я не захочу, и намекнул, что мне все-таки стоит это сделать?

Я откинулся на спинку стула и принялся листать первый журнал, ища статью «Туннели Подпространства, или к Вопросу о Межпланетной Аппарации». Надеясь, что она отвлечет меня от безуспешных попыток разгадать очередную директорскую головоломку, я заставил себя начать чтение, хотя сперва концентрация на статье давалась мне с трудом. Однако минут через пять текст, сопровождаемый эффектными иллюстрациями и схемами, захватил меня настолько, что я просидел в библиотеке до самого ужина, пока мадам Пинс не выставила меня за дверь, в очередной раз посетовав на то, что даже в рождественские дни я предпочитаю книги и учебу нормальному человеческому отдыху.

Вечеринка Слагхорна начиналась в восемь, так что в воскресенье у меня было некоторое время на принятие решения. Что бы там ни говорил Дамблдор насчет отдыха, перспектива провести два-три часа в шумной компании людей, которых я и так видел каждый день, не слишком меня вдохновляла, поэтому я вновь отверг предложение Пирса и ближе к восьми вечера покинул спальню, отправившись на последний этаж к кабинету директора.

На одной из лестниц мне повстречалась принарядившаяся Луна.

— К Слагхорну? — спросил я ее.

— Ага, — ответила Луна. — Представляешь, меня Гарри пригласил! А ты пойдешь?

— Нет, — сказал я. — Настроение какое-то не праздничное… не до вечеринок.

— Жаль, — протянула Луна. — Мы могли бы тебя развеселить.

— Да я в порядке, — ответил я. — Просто не настроен на пирушки.

— Ну ладно, тогда я пойду, чтобы не опоздать.

Луна отправилась вниз, а я постарался настроиться на грядущий разговор с Дамблдором, который наверняка собирался задать работу клеткам моего мозга.

Горгулья у стены, за которой скрывался эскалатор, фыркнула при виде меня, но, не дожидаясь, пока я подойду ближе, отпрыгнула в сторону. Поднявшись наверх, я постучал и, услышав приглашение, вошел в знакомую комнату.

Сидевший за столом Дамблдор ни словом, ни жестом не показал, доволен он тем, что я пришел, или не доволен, ожидал он меня или нет. Поздоровавшись в ответ, он указал на второе кресло и убрал в стол какие-то бумаги, которые просматривал до моего прихода. Я сел, чувствуя себя как на приеме у стоматолога, к которому нас в интернате отправляли дважды в год.

— Знаю, ты не любишь выслушивать в свой адрес слова похвалы или высокой оценки, — начал Дамблдор, и я испытал легкую досаду, поняв, к чему он клонит. — Однако я считаю своим долгом сказать тебе, что в тот вечер ты вел себя очень мужественно, и, пусть с опозданием, поблагодарить за то, что спас мне жизнь. Боюсь, не будь тебя рядом, все случившееся могло бы иметь значительно худшие последствия…

— У меня не создалось впечатления, что я ее спас, — ответил я, надеясь, что эти слова не покажутся директору чересчур бестактными. Дамблдор покачал головой:

— Ты не представляешь, что значит для старого человека урвать у смерти лишний год. Это очень, очень большой срок.

Я кивнул, не зная, что на это сказать.

— Надеюсь, Линг, ты понимаешь, какие последствия для тебя имеет твой поступок? — спросил Дамблдор, продолжая поглядывать на меня из-за своих очков. — Не знаю, что сказала тебе змея и что ответил ей ты, поскольку парселтанг мне не знаком, однако ты разрушил крестраж без колебаний, не поддавшись его соблазнам, и если об этом станет известно Темному Лорду, он непременно постарается тебя убить.

Это не явилось для меня откровением.

— Вряд ли ему станет известно, — сказал я. — Откуда?

Дамблдор медлил с ответом.

— Ты ведь знаешь, что профессор Снейп являлся раньше верным сторонником Волдеморта, а затем в силу некоторых обстоятельств перешел на другую сторону? — наконец, проговорил он. Я кивнул.

— Но Темный Лорд до сих пор считает его своим преданным слугой.

Я снова кивнул.

— И многие в Ордене Феникса придерживаются той же точки зрения, — закончил директор.

Моему удивлению не было предела.

— Они считают, что профессор все еще служит Лорду? — переспросил я.

— Так им кажется, — подтвердил Дамблдор. «Ну и дураки», подумал я. Директор неторопливо продолжал:

— Скажи, Линг, а у тебя никогда не возникало сомнений, чью сторону занимает профессор Снейп на самом деле?

Не знаю почему, но я почувствовал себя оскорбленным. Выпрямившись в кресле, я, пожалуй, излишне жестким тоном заявил:

— Сэр, если у вас есть прямые доказательства того, что профессор Снейп на самом деле продолжает служить Волдеморту, зачем вам знать мое мнение?

Дамблдор улыбнулся так, будто я сморозил невероятную глупость.

— Линг, пожалуйста, просто ответь на вопрос, — попросил он.

— Не возникало! — сказал я, пытаясь справиться с возмущением. — А другие так считают потому, что он был Пожирателем, их врагом, и к тому же ведет себя не так, как им бы хотелось!

Дамблдор очень удивился.

— Ведет себя не так, как им бы хотелось? — переспросил он. — Признаюсь, я не очень понимаю…

— Ну как! — не сдержавшись, воскликнул я. — Он же не строит из себя кающегося грешника! Он просто делает свое дело, а все эти вечеринки, званые ужины… я имею в виду, когда мы были у Блэка… Он не хочет никому нравиться и завоевывать доверие тем, что правильно себя ведет.

Тут я остановился, чувствуя, что иначе меня может унести в какие-то совершенно посторонние дебри, поскольку я уже был готов припомнить свою банду и тех взрослых, которые выходили из тюрьмы и не могли рассчитывать на особую приязнь со стороны законопослушного социума.

Дамблдор молчал, задумчиво водя обожженной рукой по краю стола. Наверное, опять я ляпнул что-нибудь не то.

— Хорошо, — медленно произнес директор. — В принципе, это все, о чем я хотел с тобой поговорить…