— А ты склонен к негативной оценке, — недовольно сказал Люпин.

— Значит, против меня, помимо визита к Волдеморту, играет лишь то обстоятельство, что я слизеринец? — спросил я, решив, что хватит уже отмалчиваться. — Негусто.

— Давай посмотрим, — сказал Блэк и ткнул сигарету в тарелку-пепельницу. — Слизеринец-змееуст… — он загнул указательный палец, — природный легилимент… ускоренный курс по основным предметам… Нюниус тобой лично занимается…

— По указанию Дамблдора, — тут же вставил Люпин.

— …Ну и, конечно, личное приглашение Темного Лорда как результат всех вышеперечисленных достоинств, — закончил Блэк, проигнорировав слова Люпина. Я пожал плечами, не видя в его умозаключениях никакой логики, и взял из коробки круглое печенье.

— А еще мной занимается профессор Флитвик, — сказал я спустя пару секунд. — Он тоже Пожиратель?

Но Блэк занялся своим бокалом, и я, наконец, приступил к чаю, успевшему уже слегка остыть. «Что за идиотскую кличку они придумал Снейпу? — размышлял я, пока пил чай, активно жуя печенье за печеньем. — И вообще, это глупый, ненужный разговор, который ничего не проясняет и никого ни в чем не убеждает»…

Люпин сделал несколько глотков вина и поднялся, бесшумно отодвинув стул.

— Пойдем, Сириус, — сказал он, однако тот не двинулся с места.

— Иди, отдыхай, — ответил Блэк, — а мы еще посидим, правда? — Он бросил на меня быстрый взгляд. Люпин наклонился и забрал со стола полупустую бутылку. Блэк только усмехнулся.

— Не засиживайся, — посоветовал мне Люпин и, помедлив секунду, вдруг спросил:

— Кстати, ты освоил заклинание патронуса?

— Освоил, — улыбнулся я. — Спасибо за тот урок.

Люпин легко кивнул, в последний раз посмотрел на Блэка и покинул кухню.

Мои предположения, что после ухода Люпина Блэк закидает меня вопросами, не оправдались. Кажется, у него совершенно пропало желание разговаривать. Он задумчиво курил, изредка поглядывая на меня, но так больше ни о чем и не спросил. Допив чай, я вернулся к себе в комнату, пребывая в растерянности от состоявшейся беседы и не понимая, что все это значило и зачем было нужно. Вероятно, эти посиделки следовало бы поскорее забыть, но отношение Блэка меня неожиданно задело. Я не ждал благодарности за то, что оправдал его перед Дамблдором и остальными — в конце концов, наша встреча в коридоре была случайностью, — однако, как мне представлялось, она вполне могла свидетельствовать о моей честности, а ведь Блэк, по сути, намекал на обратное… Периодически возвращаясь в мыслях к разговору на кухне, я сам оказался виноват, что на занятии перед самым возвращением Хагрида в школу Снейп уцепился за «аромат» связанных с той беседой эмоций и вытащил воспоминание на свет, о чем наверняка тотчас пожалел.

Я решил не закрывать от него этот фрагмент, раз уж он начал извлекать его из моей памяти: в конце концов, сам напросился. Мы вполне могли бы заниматься одними упражнениями — если Снейпу так приспичило шарить в моих воспоминаниях, он должен был знать, что может наткнуться там на крайне неприятные для себя сцены.

Профессор прервал контакт и теперь смотрел на меня, плотно сжав губы, словно примериваясь, как ударить побольнее. Я знал: для него не имеет значения, что за все время разговора с Блэком мною почти ничего не было сказано — вполне хватало и того, что я слышал его глупое школьное прозвище. Ожидая какого-нибудь едкого замечания, я и не предполагал, что услышу от Снейпа нечто совсем иное. Не меняя выражения лица и не двигаясь с места, он процедил:

— Да вы просто шкатулка с сюрпризом… у вас уже и патронус есть. Чего еще я о вас не знаю?

Я молчал — вопрос был явно риторическим. Снейп прошел за стол и уселся на свое место.

— Ну давайте, — махнул он рукой, — продемонстрируйте.

— Нет, — сказал я.

— Нет? — переспросил Снейп, словно не веря, что я мог произнести это слово у него на уроке. — Это не просьба, Ди, и не проявление пустого любопытства. Или, может, вы соврали Люпину?

— Я не соврал, — ответил я, — но патронуса не покажу. Это личное.

Невинная фраза, которая любым другим человеком была бы понята правильно, произвела на профессора эффект разорвавшейся навозной бомбы.

— Личное? — разъяренно прошипел Снейп, вскочив со стула и стукнув ладонями по столу. — У вас нет ничего личного с тех пор, как Темный Лорд о вас узнал! Вы больше не принадлежите себе, мистер Ди, раз уж волею судеб оказались втянуты в это противостояние! Да раскройте же, наконец, глаза! Вы что, не понимаете, в какой ситуации находитесь?

— Я прекрасно понимаю свою ситуацию! — рассердился я. Неужели профессор считает меня настолько глупым? — С одной стороны — Дамблдор, с другой — Волдеморт! С одной стороны, половина слизеринцев обходит меня за километр, потому что родители напугали их до чертиков, а с другой — известные вам гриффиндорцы и орден Феникса… — я не смог сдержать сарказма, — считают, что при первой же возможности я удеру к Темному Лорду получать Темную Метку! Что уж тут может быть непонятного!

Снейп молча смотрел на меня, опираясь руками о стол, а потом неожиданно расплылся в ядовитой улыбке.

— Но признайтесь, ведь вам это нравится, — произнес он. — Нравится находиться между двух огней…

Я хотел было ответить, что мне это совсем не нравится, однако вовремя прикусил язык. «Разорви меня горгулья! — в замешательстве думал я. — Неужели он прав?.. Неужели прав?» Снейп видел меня насквозь, и для этого ему не требовалась никакая легилименция. Профессор не стал дожидаться ответа, лишь усмехнулся и сел обратно.

— А теперь — патронус, — спокойно сказал он. — Считайте это последним на сегодня заданием.

Я тянул время, лихорадочно соображая, как же теперь быть. Мне не хотелось, чтобы о патронусе узнали Дамблдор с Волдемортом, однако Снейп, возможно, объяснит, почему он получился у меня таким странным… Я осмотрелся. Кабинет профессора был слишком мал, и управлять патронусом здесь представлялось крайне трудной задачей. А если он решит проявить самостоятельность и отправится бродить по помещению? Плетью-то здесь не помашешь…

— Мистер Ди! — холодно произнес Снейп. — Долго еще прикажете ждать?

— Сэр, — проговорил я не слишком решительно, — мне кажется, этого не стоит делать…

Профессор провел ладонью по подбородку и спросил:

— Почему?

Действительно, почему? Ведь с точки зрения Снейпа, это всего лишь патронус — эка невидаль! Чем дольше я буду отказываться, тем больше подозрений у него вызову; если же профессор докладывает директору обо всем, что происходит на наших занятиях — а в этом я почти не сомневался, — то подозрения возникнут и у Дамблдора, который начнет доверять мне еще меньше.

— Ну хорошо, — вздохнул я, не видя другого выхода. Снейп ничего не ответил — возможно, ему просто надоело со мной ругаться. Я отошел к рабочему столу со склянками и тиглями, направил палочку на дверь и произнес:

— Expecto Patronum!

Малиновые отсветы окоема молнии на миг осветили мрачный кабинет зельевара, и в следующую секунду в углу у двери возник патронус. Оказавшись в незнакомом помещении, он замер, присев на корточки и с шипением поводя вокруг длинной головой. На всякий случай я вызвал плеть, искренне надеясь, что она мне не пригодится. Патронус был очень быстрым, однако за годы тренировок я изучил его повадки и видел, что нападать он не собирается. Наконец, он встал, и я слегка повел плетью, предостерегая от неверного шага. Патронус покосился на меня алым глазом, согнул в локтях длинные руки и прижал их к груди. Решив, что этого Снейпу вполне должно хватить, я убрал плеть, взмахнул палочкой, и патронус растворился в воздухе. Только тогда я осмелился взглянуть на профессора.

Каким бы хладнокровным ни был Снейп — или насколько хорошо он не изображал бы хладнокровие, — сейчас на его лице отчетливо читался страх. Я понимал, что это не страх за собственную жизнь: если бы он боялся умереть, то вряд ли бы стал шпионить на Дамблдора. Причина крылась в самом патронусе. Застывшим взглядом профессор смотрел в тот угол, где минуту назад сидела фиолетовая тварь, а лицо его было бледным, как полотно.