— Помнишь, как ты меня поцеловал? — спросила Наташа мечтательно.

И Макс с ехидцей ответил:

— Не помню. Разве такое когда-нибудь было?

— В «Мельнице», в первый раз…

Он с пониманием кивнул и, изобразив Наташин ностальгический тон, улыбнулся:

— Ты была маленькая и железобетонно-упрямая!

— Неправда! Я всегда тебя слушалась!

— Даже когда я просил не приходить ко мне в кабинет?

— Зато ты сам меня поцеловал!

— Да. До сих пор не понимаю, каким местом я тогда думал?!

— Не жалеешь об этом?

— Нет.

Телефонная трель помешала Наташе узнать еще какие-нибудь пикантные подробности Максимовых переживаний нескольколетней давности.

— Подойдешь? — попросил он, валяясь на кровати лицом в подушке. И пояснил: — Ну, типа меня нет дома.

Наташа направилась в прихожую за телефонной трубкой.

— Алё?

— Натусь, это Инесса, — сказала трубка, и Наташе показалось, что женщина чем-то расстроена. — А Макс дома? — спросила Инесса и принялась оправдываться: — У меня мама умерла, надо хоронить, а денег совершенно нет. Хотела занять.

— Да, да, подожди секунду, сейчас позову. Я тебе сочувствую!

— Спасибо.

Наташа хотела наговорить Инессе каких-нибудь соболезновательных фраз, но что-то совсем растерялась. Да что фразы? Деньги — вот что сейчас ей поможет. Отправилась в комнату и положила руку Максиму на спину:

— Котик, подойди, это Инесса.

— Скажи ей, что я умер! — буркнул Макс, не забыв обиды за пощечину на дискотеке.

— Макс, подойди, — мягко настаивала девушка. — И не шути с ней так — она этого не поймет. Ей маму хоронить надо, хочет занять денег на похороны.

— Маму хоронить?! — вдруг подскочил парень.

От его обиды не осталось и следа. Кинулся в прихожую в ту же секунду.

— Инка, ты как? — доносился из прихожей его встревоженный голос.

— Макс, мне несколько тысяч нужно, если тебе не трудно, — начала Инесса извиняющимся тоном. — На похороны. А то, понимаешь, вся зарплата уже несколько месяцев уходила на лекарства, больницы, а надо еще за квартиру заплатить…

— Ин, это без проблем. Давно она умерла?

— Да вот… «Скорую» жду… Пару дней назад из больницы выписали, сказали, что, мол, сколько можно ее держать там, улучшений нет…

Инесса всхлипывала и, видимо, отворачивалась от телефона.

— Я сейчас приеду, — сказал Макс твердо. — Не раскисай!

Положил трубку, и, ринувшись одеваться, попутно спросил у Наташи:

— Ты не против, если я привезу ее пожить к нам на недельку-другую?

Наташа застряла в дверном проеме и уставилась на него большими круглыми глазами. Так опешила от его вопроса, что вообще разучилась думать на какое-то время. Максим взглянул на нее мимоходом и пояснил:

— Мама — это вся ее семья. У нее больше никого нет. Ей, наверно, поначалу будет трудно оставаться одной в той квартире. Ты не против?

Уже практически выбегая в подъезд, на шаг вернулся к Наташе. Поцеловал ее в щечку и предпринял очередную попытку уговорить свою непокорную девчонку:

— Нат, она позвонила не потому, что ей сию минуту нужны деньги. Еще «скорая» не приехала, тело в морг не отвезли… Я не представляю, каково ей сейчас! У нее нет отца, нет братьев-сестер. Она не может иметь детей. Не замужем. Она ужасно любила свою мать! Как ты думаешь — остаться в такой момент одной, да еще и в квартире, где «вот на этой самой кровати еще недавно лежала мама»…

Наташины глазки смотрели совершенно непримиримо. И даже ревниво.

— Перестань! — приказал Макс грозно и с нежностью. — Я очень хочу, чтобы ты меня поняла, но у меня нет времени объяснять. Если это повредит нашим с тобой отношениям, то я звать ее к нам не стану. Но я никогда себе этого не прощу. Я не могу кинуть своего друга в такой ситуации! Не могу! Мы всегда друг другу помогаем! Я тоже жил у нее, когда с родоками сильно поскандалил…

— Поступай, как считаешь нужным, — сдалась девушка. — Не мне давать тебе указания о дружбе и о любви. И не мне решать, кого считать твоим другом и почему. Поступай, как хочешь.

— Проблем не будет? — уточнил Максим для проверки ее серьезности.

— Не будет, — пообещала она грустно.

— Спасибо! — сказал он и поцеловал ее оскорбленные губки.

Наташа даже не обняла его. Он уже ушел, закрыв за собой дверь, а она так и стояла еще в прихожей, скрестив руки на груди и пытаясь разобраться, как вести себя лучше всего. Как выкрутить ему руки и не настроить его против себя? Или, действительно, надо уступить? Ладно, уже согласилась, чего теперь злиться! Развернулась и обреченно пошла к Катюшке — отвлечься.

«Скорая» уже находилась у подъезда, когда Максим вышел из машины и направился к лифту. Тело как раз на носилках выносили из квартиры двое мужчин в белых халатах. Инесса стояла у распахнутой настежь входной двери и, чтобы не рыдать на весь подъезд, зажмурившись, закрывала себе рот носовым платочком, зажатым в ладони. Макс подошел, только слегка толкнул ее к себе в объятия и поцеловал сквозь пушистые волосы. Самому было очень тяжело осознавать, что этой милой, приветливой, еще такой молодой женщины больше нет.

Мама всегда принимала Максима здесь, как родного. Хотя и понимала, что они с Инессой любовники, но никогда не упрекала в этом ни свою дочь, ни ее друга. Сразу вспоминались вечера, проведенные Максимом здесь за чашечкой чая с маминым клубничным вареньем (у Катюшки аллергия на клубнику, поэтому дома этой ягоды не бывает никогда ни в каких видах, чтобы не дразнить ребенка)… И завтраки втроем со снисходительными мамиными вздохами и осторожными намеками, что, может, им все-таки пожениться… Макс даже называл ее «мамочка», как Инесса, хоть и в шутку, но это придавало их отношениям особую милость; приносил ей цветы на праздники… Любил ее уже только за то, что она умеет быть лучшей подругой для своей дочери.

— Мамочка! — стонала Инесса ему в плечо и обнимала крепко-крепко, чтобы хоть как-то заставить себя немного успокоиться. И снова, не сдержавшись, тряслась от всхлипываний и ревела: — Мамочка, ну почему ты меня оставила?!

Еще часа полтора сидели на диване, пока Инесса плакала, а Макс, обняв ее, гладил по голове и шептал на ухо всякие успокаивающие фразы. Потом просто начал собирать ее вещи. С зубной щеткой и пастой справился сам, а вот для остального поднял подругу и, невзирая на ее протесты, все же выудил информацию про одежду и косметические средства.

— Я знаю, почему ты сопротивляешься, — сказал он тихо. — Она не против. Честно.

А Наташа не находила себе места. Слишком долго их нет. Чем они там занимаются? Как он ее утешает? И сама же гнала прочь эти нелепые крамольные мысли. Как можно так думать?! Максим — идеальный друг. Он поступает абсолютно правильно. Наташу он тоже в подобной ситуации забрал к себе — и вовсе не для секса.

Он так привязан к Инке…

Максим сам организовал похороны и оплатил столовую и сказал Инессе, что возвращать деньги не нужно. Инке дали несколько выходных на работе, и она практически все время проводила с Максом, не позволяя Наташе побыть с любимым наедине. А Наташе почему-то именно сейчас больше всего требовалось романтического уединения. И девчонка сама себя отговаривала, отдавая себе отчет в том, что это просто проявление вредности.

— Прости, что я ударила тебя в клубе, — тихо попросила Инесса утром, когда остальные члены семьи еще спали, а они с Максимом встретились на кухне. Привычным жестом обняла его за талию и робко заглянула ему в глаза. — Я знаю, какой ты обидчивый, но тогда я думала не об этом…

— Можешь не напоминать мне, и я сделаю вид, что забыл, — предложил Макс неохотно.

— Спасибо!

В первые пару дней Наташа хоть и ревновала, что Макс постоянно сидит на кухне с Инессой в обнимку, но прощала их обоих моментально, как только видела назревающие слезы в глазах женщины. Не очень понимала, как это — так любить маму, но принимала тот факт, что у каждого человека есть кто-то по-настоящему близкий, кого больно терять. Или кто будет рядом в трудную минуту.