— Здравствуй, Дюран, — сказал я бригадиру. — Черт побери, я слышал, вы собираетесь меня арестовать?

— Так и есть, топ ami, —сочувственно ответил Дюран. Я оглядел его — от кончиков сапог и желтого пояса, на котором висела сабля, до смущенного лица.

— За что? — насмешливо спросил я. — И бросьте эти ваши дешевые сыскные штучки. Ну же, парень, в чем дело?

Император, который сидел на пороге и глазел на меня, начал было что-то говорить, но тут же замолк, поднялся и ушел в дом. Жандармы дружно воздели очи горе.

— Ну же, Дюран, — нетерпеливо сказал я. — Что случилось?

— Убийство, — тихо сказал он.

— Что? — воскликнул я, не веря своим ушам. — Вот чушь! Я что, похож на убийцу? Слезай с лошади, олух, и расскажи мне, кого убили.

Дюран спешился (выражение лица у него при этом было самое дурацкое) и подошел ко мне с примирительной усмешкой.

— Император на тебя донес. Они нашли твой платок возле двери.

— Чьей двери, во имя всего святого? — взревел я.

— Алого Адмирала.

— Адмирала? Что он натворил?

— То-то, что ничего, — его убили.

Я с трудом поверил своим глазам, даже когда меня привели в маленький каменный домишко и показали залитую кровью комнату. Ужаснее всего было то, что тело убитого исчезло и на каменном полу осталась огромная отвратительная лужа крови, в которой лежала отрубленная человеческая кисть. Не было никакого сомнения, кому эта кисть принадлежала: все, кто знал покойного, подтвердили, что этот сморщенный обрубок — его рука. Она была похожа на птичью лапу.

— Итак, — сказал я, — здесь совершено убийство. Почему вы ничего не предприняли?

— Что именно? — спросил Дюран.

— Ну, не знаю. Пошлите за комиссаром полиции.

— Он в Кемперле. Я телеграфировал туда.

— В таком случае найдите доктора и выясните, давно ли свернулась кровь.

— Здесь есть аптекарь из Кемперле, он же и доктор.

— И что он говорит?

— Он говорит, что не знает.

— И кого вы собираетесь арестовать? — спросил я, отводя взгляд от ужасного зрелища.

— Я, конечно, не знаю, — важно заявил бригадир, — но Император указал на вас, потому что поутру нашел ваш платок около этой двери.

— Тупоголовый бретонец! — в бешенстве воскликнул я. — А про Ива Террека он ничего не говорил?

— Нет.

— Ну, разумеется, — сказал я. — Он просто забыл, что Террек вчера вечером застрелил бы своего отца, не отними я у него ружье. Конечно, это пустяки по сравнению с тем, что он нашел мой платок под дверью убитого!

— Зайдем-ка в кафе и все обсудим, — сказал окончательно сбитый с толку Дюран. — Разумеется, месье Даррелл, я и в мыслях не имел, что вы убийца.

Четверо жандармов и я отправились на постоялый двор Груа и вошли в кафе. Там было полно крестьян; они курили, выпивали и болтали на полудюжине наречий, в равной степени неудобопонятных для цивилизованного человека; я протолкался туда, где стоял коротышка Макс Фортен, аптекарь из Кемперле, и курил отвратительную сигару.

— Скверное дело, — сказал он, пожимая мне руку и предлагая точно такую же сигару, от которой я вежливо отказался.

— Итак, месье Фортен, — сказал я, — выяснилось, что Император сегодня утром нашел мой носовой платок под дверью убитого и решил, — тут я взглянул на Императора, — что я и есть убийца. Я хочу его кое о чем спросить… — Тут я внезапно развернулся к нему и гаркнул: — А что вы сами делали у него под дверью?

Император вздрогнул и побледнел; я торжествующе указал на него:

— Видите, что делает с человеком внезапный вопрос. Посмотрите, как он испугался, а я ведь не обвинил его в убийстве; но скажу вам, господа, он не хуже моего знает, кто убил Адмирала.

— Не знаю! — заорал Император.

— Знаете, — сказал я. — Это сделал Ив Террек.

— В жизни не поверю, — упрямо сказал он уже спокойнее.

— Конечно, потому что вы упрямый осел.

— Я не осел, — прорычал он. — Я мэр Сен-Гильдаса, и я не верю, что Ив Террек убил своего отца.

— Вы видели, как вчера вечером он пытался его убить?

Мэр что-то промычал.

— И вы видели, что сделал я? Он снова что-то буркнул.

— И вы слышали, — продолжал я, — как Ив Террек грозился убить своего отца. Вы слышали, как он бранил Алого Адмирала и клялся его прикончить. И вот его отец убит, а тело исчезло.

— А ваш платок? — усмехнулся Император.

— Разумеется, я его просто обронил.

— Между прочим, сборщик водорослей видел, как прошлой ночью вы бродили вокруг дома Алого Адмирала, — хмыкнул Император.

Я был поражен злобностью этого человека.

— Так и было, — сказал я. — Я и вправду прогуливался прошлой ночью по дороге в Банналек и остановился, чтобы притворить дверь Адмирала, которая стояла открытой, хотя света в доме не было. Потом я пошел в сторону Дине и Сен-Жюльена и видел сборщика водорослей на обрыве. Он был так близко, что я расслышал его песенку. Ну и что из этого?

— А потом что вы делали?

— Остановился у часовни и помолился, а затем пошел спать — и спал до тех пор, пока люди месье Дюрана не разбудили меня своим грохотом.

— Месье Даррелл, — сказал Император, поднимая жирный палец и бросая на меня злобный взгляд, — месье Даррелл, в чем вы вышли на свою ночную прогулку — в сабо или ботинках?

Я задумался.

— В ботинках… нет, в сабо.

— Так все же в ботинках или в сабо? — прорычал Император.

— В сабо, старый дурень!

— Это ваши сабо? — спросил он, показывая деревянный башмак с моими инициалами на подъеме.

— Да, — отвечал я.

— А откуда на втором кровь? — крикнул он и показал другое сабо, на котором запеклись капли крови.

— Понятия не имею, — спокойно сказал я, но тут сердце у меня учащенно забилось, и я окончательно рассвирепел. — Ах вы, тупица, — сказал я, стараясь подавить свой гнев, — вы за это поплатитесь, когда поймают и уличат Ива Террека. Бригадир Дюран, исполняйте свой долг, если вы и впрямь считаете, что я под подозрением. Арестуйте меня, но сначала окажите одну услугу. Отведите меня в дом Алого Адмирала — может быть, я увижу то, что вы проглядели. Я, конечно, ничего не буду трогать до приезда комиссара, но на вас мне смотреть тошно.

— Он отпирается, — заметил Император, тряся головой.

— Какие причины были у меня убивать Адмирала? — спросил я, обращаясь к собравшимся, и те воскликнули:

— Никаких! Убийца — Ив Террек! На пороге я обернулся и погрозил Императору пальцем.

— Вы за это поплатитесь, голубчик, — сказал я и последовал за бригадиром Дюраном к домику покойного Адмирала.

Они все сделали, как я просил, и поставили у калитки жандарма с саблей наголо.

— Дайте мне слово, — сказал Дюран, — и можете идти куда хотите.

Но я отказался и начал бродить по дому в поисках разгадки. Я обнаружил уйму такого, что вполне могло служить крайне важными уликами: пепел из трубки Адмирала, отпечатки ног на пыльной крышке погреба, бутылки из-под сидра и снова пыль — она была повсюду. Я, конечно, не специалист, а просто жалкий дилетант, поэтому затоптал следы своими тяжелыми башмаками и не изучил под микроскопом пепел, хотя Адмиралов микроскоп стоял под рукой.

Наконец я нашел то, что искал: несколько длинных соломинок, странно заломленных посредине; я был уверен, что это именно та улика, которая поможет упрятать Ива Террека за решетку на всю оставшуюся жизнь. Все было ясно как божий день. Соломинки были из сабо, они сломались там, где на них наступала нога, а их концы, торчавшие из башмака, остались целыми. Никто во всем Сен-Гильдасе не подстилал солому в сабо, кроме рыбака, жившего неподалеку от деревушки, но подстилка в его сабо была из обыкновенной пшеничной соломы. А эти соломинки были ржаные (рожь, к слову, на побережье не растет), и, как знали все в Сен-Гильдасе, именно этой соломкой Ив Террек набивал свои сабо. Я был полностью удовлетворен, и когда три часа спустя крики, раздавшиеся на дороге в Банналек, привлекли меня к окну, я не удивился, увидев Ива Террека — окровавленного, растрепанного, без шапки, который шел опустив голову, со скрученными за спиной руками меж двух конных жандармов. Толпа вокруг него увеличивалась с каждой минутой и вопила: «Отцеубийца! Смерть отцеубийце!» Когда он проходил мимо моего окна, я разглядел ржаную солому, торчавшую из задников его облепленных грязью сабо. Затем я вернулся в кабинет Адмирала, решив рассмотреть соломинки под микроскопом. После того как я тщательно изучил каждую, у меня буквально глаза на лоб полезли; подперев голову рукой, я откинулся на спинку кресла. Мне везло меньше, чем другим детективам, ибо эти соломинки, совершенно очевидно, были не из сабо. Более того, у противоположной стены стоял резной бретонский сундук, и тут я впервые заметил, что из-под крышки торчат десятки точно таких же соломинок, согнутых точь-в-точь как мои.