— Нас никто не встречает, — объявил Эдди, обведя взглядом толпу в аэропорту.

Мы с отцом и Кэролайн переглянулись — до этого не задумывались, должны нас встречать или нет.

— Подождите здесь, — попросил Эдди, — а я пока позвоню.

Я наблюдал за выражением его лица, пока он говорил, как я решил, с Тимом Лангом. Энергично кивал, принимал нелепые подобострастные позы, заискивающе улыбался.

Повесив трубку, Эдди позвонил куда-то еще. Отец, Кэролайн и я молча следили за ним, время от времени бросая друг на друга взгляды, которые ясно говорили: «События вышли у нас из-под контроля, но надо что-то делать, и эти взгляды — все, что нам осталось». Эдди набрал еще один номер и мрачно потер ладонью о ладонь.

— Придется ночевать в гостинице. А завтра отправимся к мистеру Лангу.

— Хорошо, давайте возьмем такси, — предложил отец.

— Нет, за нами приедут.

Через двадцать минут появилась тайка — небольшого роста, но с такими широко распахнутыми глазами, что, казалось, будто у нее вообще нет век. Дрожа, она приблизилась к нам. Эдди стоял, как перемалывающая жвачку корова. Женщина бросилась к нему на шею, они обнялись, она скривила крохотный рот и всхлипнула. По тому, как Эдди лишился своей обычной скользкой увертливости, я понял, что его захватила эта минута. Они обнимались до бесконечности, пока нам не стало скучно. И до боли неловко.

— Давно мечтала с вами познакомиться, — проговорила тайка, поворачиваясь к нам.

— Вот как? — недоверчиво переспросил я.

— Линь — моя жена, — объяснил Эдди.

— Не может быть, — изумился отец.

— Да, — кивнула она.

Мы с отцом были потрясены. Эдди женат?

— Давно вы в браке? — спросил я.

— Почти двадцать пять лет, — ответил он.

— Но ты же жил в Австралии, — удивился отец.

— Больше не живу.

Отец никак не мог взять в толк то, что услышал.

— Эдди, — снова начал он, — следовательно, когда мы с тобой познакомились в Париже, ты уже был женат?

Его товарищ улыбнулся, словно улыбка была ответом, а не очередной загадкой.

Аэропорт мы покидали взволнованные: ведь то, где мы оказались, была даже не другая страна, а другая галактика — та, в которой Эдди был женат двадцать пять лет. На улице нещадно палило солнце. Мы погрузились в оливковый «мерседес» и поехали в гостиницу. Я впервые был за границей. Мои глаза впитывали все, что происходило вокруг, но я вас пощажу и воздержусь от дорожных впечатлений. Таиланд есть Таиланд. Вам знакомы тамошние картины. И тамошние запахи. Вы читали книги, смотрели кинофильмы. Жаркий, слащавый, потный, он пахнет острой едой. И повсюду нам мерещились наркотики и проституция, ибо мы, как большинство туристов, приехали с определенным стереотипом в голове и не оставили его, как бы следовало, вместе с другими опасными вещами в карантине на таможне.

В машине Эдди и Линь негромко переговаривались по-тайски. Несколько раз мы различили наши имена. Отец не мог отвести взгляда от приятеля и его супруги. Надо же — Эдди женат!

— Слушай, Эдди, а дети у тебя есть? — спросил он.

Таец покачал головой.

— Уверен?

Эдди отвернулся к Линь, и они продолжили тихо беседовать.

Во время регистрации в гостинице мы изо всех сил старались, чтобы не спутаться и расписаться новыми фамилиями, ненастоящими. Меня поразила мысль, что я не улизнул, как собирался, один из Австралии, а уехал в компании. Всегда считал, что побег из страны станет символом моей полной независимости, а оказался со всемивместе. Знаю, нельзя убежать от себя, прошлое всегда с тобой, но за мной прошлое увязалось физически. И что я получил отдельную комнату, окно которой выходило на выпотрошенный собачий труп, было небольшим убеждением.

Целую ночь я расхаживал по номеру. И мог думать лишь об одном: к этому моменту новость о нашем исчезновении успела облететь всю Австралию — до последней пивнушки. И хотя мы бежали тайно, всегда найдется человек, который проследит ваш путь. Я представил реакцию австралийцев на сообщение, что мы скрылись, и к трем часам утра ощутил волну ненависти, которая, как я не сомневался, брала начало на нашей родине и успела добраться до этого охлаждаемого кондиционерами отеля на Кесан-роуд.

Я вышел в Бангкок, размышляя, где бы достать пистолет. Мне казалось, это будет нетрудно — в моем представлении столица Таиланда была настоящим гнойником, Содомом и Гоморрой, где подают по-настоящему вкусную еду. Я находился в полубредовом состоянии и только вглядывался в лица людей, главным образом в их глаза. Большинство из них были раздражающе невинны, и лишь некоторые обжигали взглядом. Мне требовались именно такие. Я размышлял об убийстве и убийцах. Моя жертва принадлежала к преступному миру. Кто станет о нем горевать? Не исключено, многие. Не исключено, он тоже женат. Я вздохнул. Чему удивляться? Разве он не может быть женатым? Я не слышал, чтобы он прославился уродством или неспособностью общаться. Аморальностью — да. Но это качество в определенных кругах считается даже привлекательным.

Четыре утра, по-прежнему изнуряюще жарко, а я еще не нашел ни одного пистолета. Шел и думал: «Тим Ланг, убить тебя сразу, не предложив аперитива?» На ходу закурил. Почему бы и нет? Аперитив — отнюдь не самое лучшее средство уберечься от случайной смерти.

Я устал и, привалившись к столбу, почувствовал на себе взгляд. В глазах незнакомца было нечто устрашающее и вместе с тем, как ни странно, вселяющее энергию. Это были именно те глаза, какие я искал.

Я подошел к молодому человеку, и мы разом заговорили:

— Вы не знаете, где бы я мог купить пистолет?

— Вы не хотели бы посмотреть секс-шоу?

Он повел меня по улице в сторону Патпонга. Большие компании белых мужчин разбредались по стрип-клубам, и я моментально вспомнил о Фрейде. Тот считал, что цивилизация развивается во все более возрастающем противоречии с потребностями человека. Фрейд явно не бывал на Патпонге, где о потребностях человека заботливо пеклись, даже о тех, которые человека разрушали.

Я зашел в первый попавшийся бар, сел на стул и заказал пива. Появилась молодая женщина и села ко мне на колени. Ей было не больше шестнадцати. Она положила руку мне на промежность. Я спросил ее:

— Ты не знаешь, где я могу купить пистолет? — и сразу понял, что совершил ошибку. Девушка вскочила, словно я ее укусил. И взволнованно заговорила с парой крепких мужчин за стойкой. Я бросился бежать, а про себя подумал, что попал в одну из тех нереальных ситуаций, когда можно реально себе навредить. Тайцы не более преступны, чем те, кто разгуливает в Сиднее на перекрестке у входа в рыбный ресторан. И просто так приобрести оружие у них не получится! Это означало, что, когда я встречу Тима Ланга, мне придется импровизировать.

Оказавшись утром в гостиничной столовой, я понял по лицам отца и Кэролайн, что они тоже не спали, тревожились. За щедрым, но отнюдь не экзотическим завтраком — бекон, яйца, не очень свежий круасан — мы хорохорились и отпускали пустые шутки, стараясь развеять мрачное настроение. Что бы нас ни ждало, пусть это случится на полный желудок.

Появился Эдди и без обычных любезностей спросил:

— Готовы?

— Где твоя жена? — поинтересовался отец.

— Заткнись, Мартин. Я от тебя устал! Ты мне осточертел!

От этих слов мы все прикусили язык.

К Тиму Лангу пришлось плыть в длинной лодке по грязному, вонючему каналу. Когда мы расходились с деревянными суденышками, везущими разноцветные фрукты и овощи, я заслонялся ладонью, чтобы брызги нечистот не попадали мне налицо. Мои первые впечатления от Таиланда были благоприятными, но я сознавал, что моей иммунной системе не под силу сражаться со здешними бактериями. Обогнав неказистый флот, мы прибавили скорость. По сторонам канала на грязных улочках стояли кривобокие дома, и все они выглядели то ли недостроенными, толи недоразрушенными. Мы проплывали мимо женщин в больших соломенных шляпах, стирающих белье в коричневой воде. Затем появились длинные грязные безлюдные улицы и большие деревья с развесистыми ветвями. Высокие, с крикливой отделкой коттеджи отстояли далеко друг от друга. Я почувствовал, что мы приближаемся к цели нашей поездки. Попробовал что-то прочитать на лице Эдди, но безуспешно. Отец бросил на меня взгляд, который говорил: «Спастись-то мы спаслись, но вот куда попали?»