Чёрт хмуро поглядел на неё.

— Ты, Адель, совсем глупая, — с досадой сказал он.

Девушке стало стыдно своих мыслей, а потом в ней всё запротестовало против слов чёрта.

"Если подслушиваешь, то ничего хорошего о себе не услышишь," — подумала она.

— Это точно, — согласился чёрт.

— О чём вы говорите? — удивился Иван.

— Так, о своём, — пробормотал чёрт.

Утром чёрт встал в плохом расположении духа. Он вновь попытался втянуть молодых людей в спор, но потерпел неудачу. Призывы к Адели не подвергать Ивана опасности были прекращены напоминанием Ивана, что ему дано два дня, чтобы подумать. Попытался он нашёптывать Адели всякие гадости про Ивана, а Ивану — про Адель, но его не стали слушать. Промучившись с молодыми людьми ещё некоторое время, чёрт сдался и признал своё поражение.

Он улыбнулся немного сконфужено.

— Что ж, надо уметь признавать свои неудачи, — сказал он. — Я сам во всём виноват. Не надо было мне открывать, что я чёрт. Шёл бы с вами в качестве человека, тогда мне бы удалось вас поссорить. Но мне так надоели лёгкие победы, что я решил сыграть в открытую и проиграл. Что ж, это будет мне наукой, чтоб впредь я не был так самоуверен. На прощание у чертей не принято желать всего хорошего, так что я желаю вам заблудиться и встретить много самых разных опасностей, одну страшнее другой. Прощайте.

Он повернулся и исчез в вихре пламени.

— Да, хорошо, что он сразу представился, — согласилась Адель. — Мы всё время были настороже.

— И так старались не поссориться, что всё время спорили, — подхватил Иван. — Спасибо жёлтой обезьяне.

— И тебе, Иван. Хорошо, что ты ввёл её в наш обиход. Если бы ты о ней не упоминал, может, наши споры разгорались бы не на шутку, а где ведутся яростные споры, там недалеко и до ссоры.

— Да, счастливо отделались, — подвёл итог молодой человек. — Давай отпразднуем это событие.

— То есть?

— Напеки своих лепёшек. Не знаю уж, какие лепёшки пекла госпожа Бергер, но у тебя они выходят превосходные.

Адели была приятна похвала спутника, и она с большим удовольствием принялась печь лепёшки на костре, не затушенном чёртом.

Только-только они сели у костра, чтобы с аппетитом пообедать, как кто-то шумно вздохнул сзади. Адель вздрогнула. Ей показалось, что это вернулся чёрт. Хорошо, если он просто пообедает, а потом снова уйдёт, но он может захотеть задержаться с ними ещё на несколько дней.

Это был не чёрт, а очень маленький и довольно уродливый человечек.

— Как вкусно пахнет! — восхищённо проговорил он. — Вы пригласите меня к столу?

— Ты гном? — спросил Иван.

— Нет, что ты! Я домовой, — объяснил человечек.

— Разве где-то здесь есть дом? — удивилась Адель.

— Нет дома. Какой тут может быть дом? И у меня дома теперь нет. Бреду себе, бездомный и бесприютный домовой.

— Выгнали? — с сомнением спросил Иван. — Разве домовых выгоняют?

— Не выгнали, нет. Как же можно домового выгнать? — испугался человечек. — Если уж и домовых начнут выгонять, то и жить нельзя станет на свете. Нет, не выгнали меня.

— Сам ушёл? — догадалась Адель.

— И сам не ушёл. Там, где я жил, было очень хорошо.

— Почему же ты не дома?

— Потому что погорелец я. Сгорел мой дом. А хозяева, вместо того чтобы меня спасать, стали вещи какие-то выносить. Посмотрел я на них — и пошёл себе прочь. Вот бреду один без крова и пищи.

— Присаживайся к нам, — пригласил Иван.

— Если я вас не стесню…

Путешественники и глазом не успели моргнуть, а домовой уже сидел рядом с ними с прежним скромным видом.

— Угощайся, — предложила Адель, пододвигая к страдальцу лепёшки.

— Как же я буду вас объедать? — засовестился домовой и, тяжело вздыхая, отправил в рот одну за другой шесть лепёшек и потянулся за седьмой.

Адель сделала вид, что не замечает аппетита нового знакомого.

— Куда путь держите? — осведомился домовой, заметно повеселев.

— На восток, — ответил Иван.

— Не знаю, где это место, — признался домовой-погорелец.

— Вон там, — сказал Иван, уверенно указывала на юг. — А ты куда?

— К новому дому.

— Где же он? — заинтересовалась Адель.

— Сам не знаю, — грустно признался домовой. — Где-нибудь да встречу. Это если на одном месте сидеть, то дом к тебе не придёт, а если идти, то набредёшь где-нибудь на жильё, не занятое другим домовым. Очень уж мои собратья любят селиться в отдельный дом, вместе никак не могут жить. Вот и приходится искать дом, где нет местного домового. Если вы не против, я тоже пойду на восток вместе с вами.

Человечек с умилением посмотрел на место, где лежали лепёшки.

— А ты не знаешь, где здесь ближайшее жильё? — спросил Иван.

— Не знаю. Раньше мне это не было нужно, а когда прибьюсь к приличному дому, то, тем более, не будет нужно.

— Чем ты питался на прежнем месте? — спросила Адель, озабоченная прожорливостью домового.

— Тем же, что и люди. сварит хозяйка борщ, я борщ поем, напечёт картошки — картошку поем, пельмени слепит — я и их съем. Бывают хозяйки с понятием, такие, что сами выставят домовому молока или сливок. Да, не удивляйтесь, бывают. Моя никогда специально для меня ничего не делала, всё я сам должен был брать. Но готовила она вкусно, так что я её ценил и в доме никаких шалостей себе не позволял. Посуду я ни разу не побил, молоко не заставлял киснуть, даже веник не ронял. Но зато я и не помогал ей. Бельё ночью не стирал, крупу не перебирал, масло не взбивал. Я полагаю, что надо действовать так: как ты ко мне, так и я к тебе. Уважь ты меня хоть раз, так я тебе в десять раз больше сделаю, а раз тебе до меня дела нет, то и я ради тебя пальцем не шевельну.

— Может, она не знала, что ты у неё живёшь, — попыталась Адель защитить женщину.

— Как же не знала? Когда они въехали в дом, я им знаки подавал: стучал, ставнями при полном безветрии хлопал, половицами скрипел. Тут уж любой догадается, что это домовой новых хозяев приветствует, а они пугались, говорили что-то о нечистой силе и даже попа приглашали. А какой же я нечистый? Я купаться люблю и одежду себе часто стираю. Понял я, что с этими людьми не подружиться, и бросил это дело. Жили мы мирно, но делали вид, что не замечаем друг друга. Только у хозяйки это лучше выходило. Прирождённая актриса. Поглядишь на неё и усомнишься, что она знает о моём существовании. Только притворство это одно, потому что они слышали мои стуки и скрипение.

— Да, нелегко тебе пришлось, — сказал Иван, состроив самую сострадательную мину.

— Да нет, ничего. Я не жалуюсь, — скромно ответил домовой. — У меня характер лёгкий и покладистый. Мне кажется, что я бы и со злыдней какой ужился, но не хочется пробовать.

Адель не могла понять, как это крошечное существо будет за ними поспевать, но оказалось, что домовой умел очень быстро передвигаться на своих коротких ножках и в пути в тягость не был. Только когда садились подкрепиться скудной уже пищей, Адели делалось тревожно от прожорливости нового спутника. Однако она придумала неплохой выход. Чтобы они с Иваном не оставались полуголодными, она сначала делила пищу на равные доли, а потом каждому его долю и вручала. Домовой сначала корчил недовольные гримасы, но потом смирился. Иван взглядом поблагодарил девушку за находчивость, но вслух ничего не сказал.

Теперь, когда вопрос с едой был решён, домовой уже не доставлял никаких хлопот. Он был вынослив, терпелив, без жалоб переносил длинные переходы, никогда ни с кем не спорил, не сердился, всегда был в ровном расположении духа, не был молчалив, но и не докучал чрезмерной болтливостью. Адель даже рада была, что у них появился попутчик. Она уже успела привыкнуть к обществу. Не радовало её лишь одно: мешок с провизией становился всё легче, а признаков жилья не наблюдалось.

Однажды они нагнали человека лет пятидесяти, худого, даже тощего, с лицом, похожим на обтянутый кожей череп. Увидев путешественников, он остановился, положил на землю большой мешок и подождал их. Адель решила, что мужчина умирает от голода.