Ди Басалетти не думал, что его подопечный вернется к Паучатнику. А должен был понять. Хансер слишком хорошо рассмотрел жизнь Крепости — Тени позволяли. И она ему не понравилась. Настолько, что одиночка изменил своим правилам. Как оказалось, мой отец в свои десять неплохо соображал. Он начал собирать тех, кто шел из Паучатника. Но он насмотрелся на детские банды, на их подлость и жестокость. Хансер понял, что, когда каждый ждет удара в спину от каждого, ничего серьезного не достигнешь. И потому он создавал нечто иное — создавал братство. Сперва было непросто. Но как оказалось, воспитанные в атмосфере, где каждый — враг, дети интуитивно хотели кому-то доверять, хотели почувствовать рядом своих. Они почти ничего не умели. Их оружие было способно лишь рассмешить хозяев Крепости. Их умения… Хансер научил их Теням, насколько успел понять их сам. Они учились драться, отрабатывая приемы друг на друге, они учились действовать все вместе, охотясь, они готовились и скрывались.

И через два года пришла та ночь, в которую меч Хансера, единственный нормальный меч, указал на Крепость. Хантер тогда еще не умел считать. Сейчас он думал, что их было сотни две с половиной. Они называли себя «братья Хансера». Они верили моему отцу. А он от них ничего и не скрывал. Все понимали: там взрослые, сильные, тренированные. И эти взрослые не жили впроголодь, не кутались в плохо выделанные шкуры. У них были мечи из закаленной стали, а не копья с наконечниками из клыков животных. Они были высшими.

А что было у мальчишек? Внезапность и то, что подобного никто не ждал. А еще привычка действовать вместе. Умение бить пятью копьями, как одним. И очень много злости. Они обрушились на Крепость. Большая часть высших не успела даже проснуться. Хансер долго готовился — он знал, кого надо убить сначала, кого потом. Не знал он только того, что в самом лучшем плане все равно будут сбои. И во дворе разгорелся бой. Хотя правильнее сказать — бойня. Горстка высших, не больше десятка, а против них — мальчишки, пьяные от крови, зажженные словами моего отца и его примером. Я понял, почему в войну за Зеленый домен Хансер так открещивался от командования: ведь из той крепости вышел он один. Все, кто поверил ему, кто пошел за ним, остались на мощеннном камнем дворе, рядом с трупами своих убийц, примиренные и успокоенные смертью.

— Нас пятерых объединяет то, что мы выжили, — тихо закончил Хантер свой рассказ. — И каждого из нас Хансер спас от смерти, не дал добить. Мы выжили. И мы запомнили то, чему он нас учил: мы должны быть братьями. Наше родство крепче кровного.

— Значит, твоя рана… — начал я, но Хантер перебил меня:

— Меня ударили мечом по лицу. Я еще успел увидеть, как Хансер перерезал горло моему противнику. Агни топором сломали ребра, он чудом выжил. Аква поймала язык пламени, ее тело до сих пор в шрамах. Стоуну отрубили левую руку. Смерчу вогнали копье под самое сердце… И все-таки мы выползли оттуда.

— Как?! — удивленно воскликнула Пантера.

— Нам помогли, — тихо ответил за Хантера Смерч. — Тот меркурианец. Хансер пощадил его. Так что он помог нам выжить еще и этим.

Смерч был братом-близнецом Агни. Разнились они лишь рисунком шрамов на лице. Да еще оружием. Смерч предпочитал саблю и длинный изогнутый кинжал, который в бою держал обратным хватом. Характер его был более спокойным, чем у брата, но при этом иногда мне казалось, что в его голове царит полный хаос.

— Новое братство, которое мы собрали, было названо в честь нашего старшего брата, — подвел итог Хантер. — Это был долгий путь. И это именно он, наш брат, научил нас тому, что свобода ценна, только если ты ее добыл сам, а не получил от кого-то в дар.

— Получив свободу в дар, ты всего лишь меняешь одного хозяина на другого, — подвел черту Агни.

Они были старше меня, ровесники моего отца, они были дайх, это точно, и все-таки они были слабее. Головы у них забиты гораздо большим количеством красивых фраз и глупых принципов, чем нужно для жизни. Но я не возражал, не спорил. Зачем? Я не проповедник. У Хантера есть армия, мне она нужна, значит, я ее получу. Остальное — ерунда.

— То есть братство, — пробормотал я. — А как вы главного выбрали?

— Хантер пришел к Хансеру одним из первых, — ответил Агни. — Когда пришли мы, он уже не учился, а учил.

— Ага, то есть он просто старше.

— Не просто, — возразил Смерч. — Он действительно самый подходящий. Ты убедишься в этом, если останешься с нами.

— Интересно. — Я машинально потер рукой подбородок. — Я могу понять твою попытку убить меня, о старший брат Хантер… или дядя? Как-то запутанно все получается, не находишь? Так вот, убить меня — это понятно, но привести меня сюда… Я — сын Хансера. Понимаешь? Плоть от плоти, кровь от крови. Разве мало найдется тех, кто согласится пойти за мной?

— Меньше, чем ты думаешь, но немало, немало, — согласился Хантер, не обратив внимания на мою иронию. — Мы воспитывали их в понимании, что родство по духу важнее родства по плоти, но не все это осознали полностью. Поэтому нам с тобой придется договориться, и очень хорошо договориться.

— А если я не захочу?

— Мы тебя отпустим. Это — так, но где ты будешь, скажем, через месяц? Гораздо дальше от исполнения своих планов, чем сейчас.

Все правильно. Я не знаю о возможностях братства, не знаю его силы. Можно, конечно, и посоперничать, но мне-то все создавать с нуля, а здесь уже готовая армия.

— Тогда объясни, зачем вам я, если уж кровь Хансера в моих жилах ничего не значит?

— Итак, ты нрав, это надо прояснить, — согласился он. — Мои братья выполнят любой приказ, пойдут против любого врага. Но Конклав — враг необычный. Чтобы бросить отряды на замок Конклава, мне нужно знамя, кровь Хансера, — медленно, словно в последний раз все обдумывая, произнес Хантер. — Так что ты неправ — твое родство все-таки имеет определенную ценность.

Я задумался. Они не торопили меня. Лишь Агни нервно барабанил по столу да его брат иногда сплевывал кровью. Хантер раскусил мои чаяния — это неудивительно. Если Шут и правда брал плату за науку лишь обещанием вывести его с Плутона, если мне повезло угадать то единственное, что ему нужно, то само присутствие его рядом со мной обличало мои планы перед прочими его настоящими учениками. На ловушку все это непохоже. Даже присланный за нами отряд вполне был способен перебить мою пеструю компанию. Что уж говорить о силах, собранных здесь, в катакомбах. Нет, чтобы сгубить меня, не нужно столько церемоний. Значит, действительно хотят использовать. Возможно, не совсем так, как мне расскажут, но это и не суть важно. Это — зацепка. Крючок, на который ловят меня, а попадется Хантер и его армия.

— Хорошее предложение, — кивнул я. — Но ты должен понимать: я не собираюсь быть просто знаменем, по сути — оружием в твоих руках. У меня есть и свои амбиции, свои планы.

Они по-прежнему молчали, они давали мне время все хорошенько обдумать, возможно, не один раз. Наконец Хантер сказал:

— Переночуйте у нас. Ты, Миракл, подумай обо всем, прикинь «за» и «против», а завтра встретимся и продолжим разговор. Если что хочешь спросить, Агни ответит, он же займется вашей охраной. Здесь вам ничто не угрожает, но все-таки лучше быть осторожными. Ты главное пойми: мы не хотим тебя заставлять. Ты имеешь цену только как добровольный помощник. А когда мы вырвемся на Луну… там ни тебе, ни мне смысла нет жадничать.

— Ты уже знаешь, как вырвешься? — насмешливо спросил я.

— Пока нет. Но способ должен быть.

— Он есть. — Я взглянул на него искоса. — И этот способ — в моих руках. Как видишь, мне есть что предложить на обмен.

Катакомбы, в последнее время я уже забыл, что значит жить, когда на тебя не давит со всех сторон толща земли и камней. Здесь все так похоже. Наше временное прибежище мало отличалось от жилища Шута. Несколько комнат вокруг центральной. Грубая деревянная мебель, светильники на стене, все те же, магические, только меньше их, гораздо меньше. На столе — немудреная, казалось бы, еда. Но это сейчас она мне кажется немудреной, а тогда мясо, тушенное с овощами, и свежий пшеничный хлеб, каша с топленым маслом, а еще странная рыбная похлебка, которую мать назвала «уха», было чем-то невиданным — сбывшимся сном, сказкой, ворвавшейся в мрачную реальность Плутона.