Мать тоже приняла его если не как сына, то как забавного зверька. Оба мы с интересом думали: что можно вылепить из этого материала? Он не обладал той же несгибаемой волей, что Пантера. Но из серой массы большинства плутонцев Кот несомненно выделялся с детства.

Он рос на моих глазах. В щуплом теле таился немалый запас сил. Он действительно был котом, гибким, вертким. Сходство усиливали зеленые глаза. А когда он подрос и отпустил кошачьи усики, оно стало практически полным. Даже в манере движения у него сквозило что-то от этого маленького, но опасного зверька. Пришел день, когда Кот выбил у меня меч и сбил с ног. Конечно, не сам. Я дал ему некоторое послабление. Просто понял, что больше ничему научить его не смогу. К тому времени ему было далеко за четырнадцать.

— Ты проиграл-таки, дядя Миракл. — Он улыбнулся и приставил меч к моему горлу. — Признайся, ты бился не в полную силу?

Он упустил из поля зрения мои ноги. Я сделал подсечку — он упал, роняя клинок. Да, да, именно этот урок когда-то преподала мне Пантера. Я подхватил оружие и резанул его по горлу — неглубоко, просто чтобы обозначить смертельный удар. У нас так принято, чтобы тренировки были как можно более приближенными к настоящей схватке.

— Последний урок, — произнес я. — Ты можешь говорить такие слова кому угодно. Лишь плутонцу они говорятся только и исключительно после смертельного удара. А до того дерись молча и бей насмерть.

Я убрал лезвие от его горла. Он потер рану. Неглубокая и неопасная, даже не болезненная, просто обидная. Ведь Кот сам имел возможность нанести мне порез, и тогда, по нашим правилам, я бы считался убитым, а он — победившим. И вдруг он посмотрел на меня пристально и спросил:

— Дядя Миракл, а ты всегда прикроешь меня, если я сам не смогу справиться?

— Всегда, Кот, если буду рядом и ты будешь верен мне, — пообещал я.

В этих словах не было лукавства. Для тех, кто лишен настоящей семьи, наставники становятся отцами, а ученики детьми. И узы эти весьма прочны по плутонским меркам. Да, мы одиночки, но иногда хочется, чтобы в этом мире был кто-то близкий.

Потом мы несколько раз сходились с Котом. Каждый раз, когда случай сталкивал нас, он находил повод увязаться за мной. Некоторое время выживали вместе, пока он мне не надоедал. И тогда я находил повод послать его подальше. Он доверял мне так, как на Плутоне доверять просто нельзя. Для него я всегда оставался дядей Мираклом, чьи приказы обязательны к исполнению, который поможет, вытащит из любой передряги, не даст пропасть. А для меня он был… чем-то вроде слуги. Верный, исполнительный, неплохо тренированный. Голова соображает. А что еще надо?

Конечно, он не просил помощи. Все происходило слишком быстро. Он рванулся первым, но троих плутонцев я достиг раньше. Нож я успел остановить у самого горла толстяка, вывернул руку нападавшего. Плутонец вскрикнул, выпуская оружие. Я ударил его наотмашь в шею, и он осел на пол, как мешок. Сзади скрестилось оружие. Юркий Кот схватился с двумя другими.

Краем глаза я уловил движение за стойкой. Два противника Коту не опасны, а вот непрошеные помощники не нужны. На Плутоне не будут добровольно защищать того, кто по местному, признаюсь, даже для меня извращенному, понятию оскорбил память Хансера.

Но это и не были помощники. Пятеро в одинаковой простой одежде, только с красными повязками на головах. Синхронный хлопок в ладоши, так же синхронно левая нога каждого ушла назад, тела приняли боевую стойку, левая рука поднялась вверх, а на правой начал набухать огонек — зародыш потока пламени. Вроде бы все вокруг из дерева сделано, а у меня возникла уверенность: карающее пламя сожжет только нарушителей порядка.

— Оружие бросить, — тихо произнес хозяин, и теперь в его голосе звучал металл.

— Да у меня и нету. — Я развел руками, демонстрируя, что они пусты.

Кот и его противники как-то уж слишком быстро побросали клинки и сделали шаг от них. Медленно приходил в себя оглушенный мной человек, и первым делом он отшвырнул пинком свой нож подальше, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что он собирается сопротивляться.

— Все драки — на улице, — сурово произнес хозяин. — Сейчас вы поднимете свое железо и либо сядете пить дальше, либо пойдете вон — оба варианта меня устраивают.

Наши противники — судя по всему, это были рубаки: больно импульсивные и бесхитростные — молча подняли свое оружие и тут же убрали его в ножны. Я бросил вопросительный взгляд на Шута, а потом на этих троих. Тот усмехнулся и кивнул.

— Ребята, понимаю все, — примирительно сказал я. — Вы заступались за честь моего отца, но разве могут его оскорбить всякие невежды?

— Твоего отца? — удивленно переспросил старший из троих.

— Миракл, сын Хансера, — ответил я, поворачиваясь к ним спиной, при этом демонстрируя татуировку на затылке. В свое время, чтобы донести до прочих простую мысль «такой рисунок могу носить только я», мне пришлось убить пятерых. — Надо же, год меня не было, а уже все забыли… — Я тяжело вздохнул — и почувствовал: узнали, и не только эти трое рубак. Ну что ж, надо с чего-то начинать.

Рубакипоменялись в лицах, даже неловкость какая-то появилась. Обольщаться, конечно, не стоило. Имя моего отца могло многое, но не все. Плутон в первую очередь спрашивает: «Кто ты?» — а уже потом: «Кто твои предки?»

Я повернулся к нашему столу, жестом приглашая Кота с собой. Шут улыбался. Видимо, мой старый знакомец показался ему не самым худшим бойцом, и сокрушающий врагов уже видел его в строю нашей будущей армии…

Армии? Да, именно тогда у меня окончательно оформилась мысль: чтобы захватить лучшее место в этом мире, нам понадобится армия. А Кот — не самое плохое начало. Тем более что все равно, как обычно, за мной увяжется. В кои-то веки придется ко двору.

Мы не очень задержались в таверне. Кот был искренне рад меня видеть, впрочем, как и я его. А когда я намекнул, что собираюсь сколотить банду, он только что не подпрыгнул и пригласил нас в свое убежище. Они о чем-то говорили с моей матерью, а я слушал вполуха. Из головы не выходили те пятеро в красных повязках, что чуть не накрыли нас огнем. Колдуны? Или все-таки сотрясающие Вселенную? Видна четкость и сработанность. Это — не сборный отряд пяти банд. Может, оплачивают их и банды, но они сами по себе. Я и мои союзники справились бы с ними… Справился? Думаю, да. Но что тогда достал бы из рукава хозяин таверны? Знакомое что-то в нем. Вроде бы чужой человек, впервые вижу, а какие-то детали… Друид? Напоминает мне Гаэлтана? Может быть, все может быть.

Вот из-за этих сомнений мы и поспешили убраться. Расплатились и ушли. Я чувствовал: меня провожали взглядами. Миракл, сын Хансера. Все-таки как бы мало ни значило имя твоего отца, сын Хансера при сколачивании банды был в более выгодных условиях.

Кот жил недалеко от городской стены. Эту часть Города выжгли хорошо, под ногами хрустело стекло, в которое превратился песок, впрочем, я уже писал о подобных районах. В жилище Кота вел узкий лаз, в который можно протиснуться лишь по одному, и то низко пригнувшись. Часть катакомб была отрезана от остальной сети обвалами — там и обосновался мой старый приятель. Жилищем это назвать сложно — скорее, берлога. Но самое лучшее — это была часть катакомб, а значит, здесь можно поговорить не таясь.

Мы с Пантерой быстро обследовали убежище. Кроме двух лежанок из шкур, ничего не обнаружилось.

— Располагайтесь, где хотите, — небрежно бросил Кот.

Мать зажгла стоявший возле одной из лежанок светильник. Ей трудно было в темноте. Мы присели на шкуры.

— Ну… — Я повернулся к спасенному нами толстяку. — Что ты за птица, как сюда попал?

— Мое имя Магнус Торвальдсон, — поспешно ответил он. — Я — сильный верой.

— Мы уже видели, насколько ты сильный, — усмехнулся Шут. — И не скажешь, что родня таких резких ребят, как Снорри и Бьярни.

— Жена моего дяди — сестра матери Бьярни, — ответил тот. — Я же сказал, общей крови в нас нет.