«Избрали, чтобы ты распространил наше слово».

«Пришло время быть сильным».

«Время для наступления зари Золотого века».

«Вставай, Том».

Нельзя было отрицать огромную силу, содержащуюся в их голосах. Учителя избрали его. Том попытался встать. Обнаружил, что может встать без проблем, поэтому снял наушники и поднялся по лестнице, шагая через ступеньку.

Покопавшись в груде одежды на полу спальни, он нашел рубашку и брюки, которые показались ему не слишком грязными. Внизу он надел пальто и ботинки. Задержался в дверях столовой, но решил оставить пистолет в ящике. Вместо этого он сунул в маленький рюкзак тренировочные брюки и полотенце и направился в сторону Манчестера.

Шагая по Портленд-стрит, он снова прочитал надпись на башне: «Брантвуд приветствует все 72 нации Содружества». Он был уверен, что Игры закончились несколько месяцев назад, и не понимал, почему надпись до сих пор не сняли.

Несколько дней славы города остались далеко позади, опять остро встал вопрос безработицы, поскольку сотни рабочих мест, созданных во время подготовки к Играм, исчезли после церемонии закрытия. Фонтан в парке Пиккадилли выключили несколько недель назад для профилактического ремонта и до сих пор не удосужились включить. Том медленно брел мимо редких голых деревьев парка, аккуратно ступая, пока не добрался до травы.

Он быстро пересек полянку, замедлив шаг на противоположной стороне у заляпанного жвачкой тротуара. Ее количество сильно выросло, она размножалась, как бактерии в чашке Петри, медленно растекаясь по камням. Том с отвращением добрался до конца Маркет-стрит, глядя на собравшуюся толпу людей. Он сказал сам себе, что пришел помочь им.

Том вытащил полотенце из рюкзака и расстелил его на мостовой, чтобы не вляпаться случайно в жвачку. Затем он вынул заранее приготовленную речь и взглянул на проходящих мимо покупателей.

Он поднял к глазам листок бумаги, но рука тряслась так сильно, что он не мог прочитать ни слова. Во рту пересохло, ноги ослабли. Том стоял и смотрел на спешащих мимо людей с пакетами, оттягивающими их скрюченные пальцы. Он опустил бумажный листок и был готов смириться с сознанием того, что не может обратиться к толпе, когда голоса зазвучали снова:

«Будь сильным!»

«Ты должен донести до людей наше послание!»

«Говори!»

Том с диким видом оглянулся, но люди продолжали идти, и он сообразил, что лишь он, избранный, может слышать их слова.

— Жители Манчестера, — попытался он произнести, но из горла вырвался только хрип. Он поднял глаза к небу, чтобы попросить силы, и ясно почувствовал, что где-то над облаками учителя наблюдают за ним. Он встал на конец полотенца и, обращаясь к покупателям, которые с любопытством оглядывались на него, сказал: — Жители Манчестера! Вы должны осознать свои ошибки. Вы должны выбросить сумки, которые оттягивают вам руки, стряхнуть с себя потребительские оковы. Тогда наступит Золотой век и мы будем счастливы.

Он помолчал, чтобы проверить, доходят ли до слушателей его слова. Некоторые улыбались, другие перешептывались. Том решил, что все в порядке. Даже начала собираться толпа.

— Я пришел к вам с посланием от учителей. Они предпочли говорить через меня, от меня вы услышите их послание. Вы должны изменить свой образ жизни. Мы не можем допустить, чтобы их священные учения не были услышаны.

— Заткнись, ты, придурок! — крикнул подросток и сразу спрятался за спины товарищей.

Том сделал паузу, чтобы посмотреть вокруг, и увидел насмешливые лица и нездоровый интерес.

— Сегодня мы должны доказать, что готовы к возвращению учителей, — продолжил он, воздев руки к небу. — Отбросьте ваши покупки. — Он протянул руку к молодой женщине, и она с визгом отшатнулась от него. — Разве вы не видите, как эта страсть к накопительству портит вас? Освободитесь от груза, который несете, дабы учителя могли вернуться!

— Довольно оригинальный способ не платить за покупки, — промолвил мужчина с пакетом из «Дебенхемс», обращаясь больше к толпе, чем к Тому.

Многие рассмеялись, качая головами. Женщины крутили пальцем у виска.

— Не уходите. Вы должны выслушать мое послание. Я был избран!

Но большинство уже повернулись к нему спиной. Толпа стала расходиться, некоторые печально цокали языками.

Вскоре осталась лишь группа подростков.

— Кто ты такой, придурок? — спросил один.

— Я избранный, — ответил Том. — Через меня решили действовать учителя, которые обретаются в небе с незапамятных времен. Вот ты, — он указал на девушку, — не позволяй соблазнам этого материалистического мира отвлечь тебя от твоего священного предназначения.

— Какого предназначения? Воровать в магазинах? — усмехнулся другой парень.

— Заткнись, — сказала девушка, сделав вид, что ее возмутило такое предположение. — Я никогда ничего не тырила. Это ты вперся в…

Голос Тома заглушил ее:

— Я имел в виду твою способность воспроизведения. Для этого ты живешь на земле.

— Что ты мелешь, грязный урод? — воскликнула она, воинственно уперев руки в бедра.

— Быть матерью означает выполнить свою священную роль. Не отвергай этого благодеяния.

— Он что, трахнуть тебя хочет? — спросил один из подростков, с ухмылкой глядя на девушку.

Девушка собрала в комок жвачку, которая была у нее во рту, и плюнула ею в сторону Тома. Жвачка покатилась по булыжнику и резко задержалась у края полотенца. Том сразу громко рыгнул. Вокруг рассмеялись.

— В чем дело? — спросил кто-то. — Эй, придурок, в чем дело?

Но Том с ужасом смотрел на мокрую жвачку.

Еще один парень вытащил свою жвачку и бросил ее в сторону Тома. Том начал пятиться к другому концу полотенца. Полетел новый комок. Том повернулся и помчался, перепрыгивая с одного булыжника на другой. Вдогонку несся смех.

Он был очень напуган после того, как сбежал из центра города, напуган, что учителя рассердятся на него за то, что он не донес до людей их послание. Он сидел дома и ждал их суда.

Пять дней Том ничего не слышал и уже начал думать, что они избрали кого-нибудь другого, более способного, чем он. Однажды вечером Том смотрел телевизор, приглушив звук. Он прослушал передачу о новых данных относительно изменений климата: об ураганах, все чаще бушующих на западе Америки, многочисленных наводнениях, постигших Европу в этом году. Переключив канал, Том просмотрел документальный фильм про страдания орангутангов в Индонезии, чьи места популяции были уничтожены в погоне за древесиной, в которой нуждался ненасытный Запад. Еще раз щелкнув кнопкой, он увидел ученого, стоящего на скалистом берегу в полосе прибоя, который раньше был покрыт ледником.

«Том! Том! Том!»

Он упал на пол и заполз под журнальный столик, шепча:

— Простите меня, простите.

И снова они заговорили по очереди:

«Не бойся, мы на тебя не сердимся».

«Мы сердимся на тех, кто жует жвачку».

«Из всего того, что мы видим, их поступки самые непростительные».

«Они символизируют бешеное потребление планеты».

«Они собирают все больше и больше вещей и никак не могут насытиться».

«Вместо этого они работают челюстями в отвратительной пародии на потребление».

«Они нам омерзительны».

— Да, — согласился Том, обрадованный, что гнев голосов направлен не на него. — И подумайте, что они делают с пережеванной жвачкой? Они выплевывают ее на улице, уничтожая мир.

Он заявил, что тоже ненавидит тех, кто жует жвачку. Вспомнив подростков, из-за которых он не закончил свою проповедь, Том добавил, что хотел бы, чтобы все они были уничтожены.

Одобрительные голоса смолкли, и вкрадчивый голос спросил, искренен ли он.

— Да, — прошептал Том, веря в то, что говорит всем сердцем.

Тогда они поведали ему, как исполнить свое предназначение.

Если он последует их инструкциям, тогда Золотому веку будет позволено наступить.

На следующий день Том выглянул в балконное окно, чтобы посмотреть на обугленные останки своего кресла. На нем стоял телевизор с почерневшим от дыма и треснувшим от жара экраном и оплавившейся рамкой.