– В Африке был, – проговорился Ник и тут же внутренне собрался, напрягся, прогоняя ощущения водолаза. – Пошли, – обернулся он к Сахно.
Поезд до Кобленца был сидячим. Обычная электричка. Только очень чистая и сиденья, как диваны.
Через каждые полчаса по проходу проезжала тележка с чаем-кофе и разными закусками.
Когда она проехала в очередной раз, Сахно повернулся к Нику и пристально посмотрел ему в глаза.
– Знаешь, я хоть и люблю выпить, но не слепой же! Ты от своего дружка в Польше не только паспорта получил. Он тебе еще два конверта дал. Наверно, с деньгами? – Сахно улыбнулся.
– Наверно.
– А два потому, что один – для меня? Да?
– В Кобленце дам, – сухо пообещал Ник, представив, как Сахно начнет тратить свои дойчмарки.
– Да мне раньше и не надо, – удовлетворенно проговорил Сергей, вытащил из нагрудного кармана джинсовой куртки три паспорта – два красных и один синий, движением картежника развеерил их и снова хитро посмотрел на Ника.
– Так мы с тобой теперь братья-югославы? Сербы, значит…
Он развернул синий паспорт и прочитал вслух: «Иво Сахнич, родился 12 июля 1959 года».
– Слушай, откуда у твоих друзей мое фото? И дата рождения правильная… Вот только с местом рождения… – И он покачал головой. – Что я, мудак, чтобы в Сараево родиться? А тебя как по паспорту?
– Нико Ценский…
– Че это за фамилия? Таких югославов не бывает!
– Это моя настоящая фамилия.
– По блату оставили? Чего ж ты за меня словечко не замолвил? А все-таки, что это у тебя за фамилия? Еврейская?
– В Югославии – еврейская, а я – русский.
– Фамилия – еврейская, а он – русский. – Сахно усмехнулся и отвернулся. Проводил взглядом высокую молодую немку, толкавшую по проходу очередную тележку с едой и напитками. – Слушай, у нас же еще две «Зубровки» и вино, – задумчиво произнес он.
– Потом, в Кобленце…
– А колбасу мы доели?
– Нет, в купе оставили…
– Но на немецкую колбасу у нас денег хватит?
– Хватит.
Через три часа, когда поезд подходил к Кобленцу, Ник уже был вне себя от беспрерывных вопросов и подколок Сахно.
«Уж лучше бы дал ему выпить. Может, хоть проспал бы он всю дорогу?» – думал Ник, первый раз долго пообщавшись с трезвым напарником.
– Wo ist hier hotel «Mauer»? – спросил Ник у служащей бюро справок Кобленцкого вокзала.
Пока девушка с короткой мальчишеской стрижкой нажимала клавиши на своем компьютере, Ник прочитал ее нагрудную бирку. Немку звали Хайди.
Она объяснила, как дойти до гостиницы, а Ник сказал «Vilen dank, Heidi» и поймал в ответ ее удивленную улыбку.
– Ну, заклеил? – спросил Сахно, наблюдавший за диалогом со стороны.
– Пошли, гостиница рядом.
Гостиница «Мауэр», располагавшаяся в длинном трехэтажном здании, оказалась полна негров.
Даже перед стойкой регистрации стояло несколько из них. Остальные уже сидели за кофейными столиками фойе и чего-то ждали. Один пожилой негр с седыми волосами действительно пил кофе – он по крайней мере выглядел респектабельно.
– Слушай, может, пойдем в другую гостиницу? – спросил Сахно.
– А ты что – расист?
Сахно промолчал. Потом скривил губы в усмешке:
– А, я забыл! Ты же специалист по Африке…
Номер им дали на третьем этаже с окном на улицу. Две аккуратно застеленные кровати, телевизор, укрепленный на кронштейне на стенке, письменный стол со стулом и два небольших кресла.
– Я на этой! – Сахно бросил свой чемодан на левую кровать.
«Оттуда телевизор смотреть удобнее», – понял Ник и молча подошел ко второй кровати.
– Так, где тут ванная с туалетом? – сам себя спросил Сахно и вышел в коридорчик номера.
Ник подошел к окну. Улица перед гостиницей была безликой и серой. Два офисных здания напротив, ни одного дерева.
Из ванной донесся шум душа. Сахно что-то негромко пел. Прислушавшись, Ник вроде уловил мелодию знакомой с детства революционной песни.
Минут через пять песня закончилась, и Сергей с мокрой головой вернулся в комнату. Голый, на бедрах завязано белое полотенце, в руках – два стакана.
– Ну что? Вино или водка? – спросил он.
– Вино, – сказал Ник, вздохнув.
Сахно полез в чемодан, достал бутылку портвейна, открыл. Налил по полному стакану.
– За благополучное прибытие! – он приподнял свой стакан и кивнул Нику.
Потом он скачал с Ника коричневый конверт с деньгами. Заглянул внутрь.
– Ничего, на первые дни хватит! – прокомментировал он увиденную сумму. – А там, наверно, еще принесут? – И он посмотрел на Ника с хитрой ухмылочкой.
Выпив два стакана, он снова оделся в джинсовый костюм, сунул в нагрудный карман сложенную вдвое пачку дойчмарок. Теперь его оба нагрудных кармана оттопыривались с такой силой, что казалось, вот-вот прорвутся.
– Ты бы хоть паспорта вытащил, – посоветовал ему Ник. – Не украдут.
– Ни хрена! Все свое ношу с собой! – сказал на это Сахно. – Так, я пойду прогуляюсь. Может, где-нибудь колбасу на вечер найду. А ты делай, что хочешь!
– Подожди, – остановил его удивленный Ник. – К нам могут прийти…
– Не к нам, а к тебе. Вот ты и дежурь по номеру. Пока!
Хлопнула дверь, и Ник остался один. Чувствовал он себя полным идиотом. Настроением снова командовала усталость. Он допил портвейн, включил телевизор и прилег на кровать Сахно – все-таки оттуда смотреть телевизор было удобнее.
Он и заснул под какую-то дурацкую немецкую песенку в исполнении толстоногой немки, одетой в короткое салатовое платьице в красный горошек.
22
В Москве стояла жара. Невыспавшийся из-за ночных таможенных шмонов сначала украинцев, потом россиян, Виктор смотрел на остановившуюся за окном купе платформу Киевского вокзала затуманенным взглядом. В купе до Калуги с ним ехал сосед – молодой коммерсант, полдороги доказывавший Виктору, что скоро жизнь станет лучше. Все бы ничего, только ведь Виктор с ним не спорил. Он лишь кивал и поддакивал, а коммерсант и выпил-то почти ничего – две бутылки пива, купленные в буфете поезда, – а вел себя, словно несколько стаканов водки принял. После Калуги Виктор спал мертвым сном и почти проспал прибытие поезда в столицу бывшего Союза. Только глухой механический голос вокзальных объявлений разбудил его.
Вокзал жужжал суетной жизнью, несмотря на то, что была суббота – день не очень популярный для путешествий.
Виктор быстро оделся. К своему ужасу заметил, что снятая с вечера «тэтэшка» вместе с плечевой кобурой пролежала всю ночь под столом в сумке с незакрытой молнией.
По спине пробежал холодок, когда он вспомнил, как вставал два раза ночью, а таможенники поднимали под ним полку и заглядывали во все углы купе. Казалось, что только открытой сумкой, стоявшей под столом, они не поинтересовались. А что было бы, если б нашли? Ведь он теперь за границей, и его корочка с трезубом здесь могла бы вызвать разве что скептическую ухмылку. Вряд ли кто-нибудь подумал бы, что она дает право на ввоз в Россию пистолета.
Но, слава богу, граница теперь далеко позади. Можно отвлечься от ненужных волнений и сосредоточиться на предстоящих двух днях. Сперва – в гостиницу. Вместе с билетами Виктор получил в райотделе от курьера в штатском конверт с командировочными. Восемьсот тысяч рублей. Звучит, как целое состояние. За два дня он, пожалуй, и половину этой суммы не потратит…
Однако иллюзии рассеялись через полчаса, когда он заполнил листок прибытия в гостинице «Киевская».
Регистраторша, забрав у Виктора листок прибытия и паспорт, выписала гостиничный пропуск. Записала фамилию в тетрадь.
– На сколько дней? – спросила, подняв подведенные синим цветом глаза.
– Пока сутки.
– Тогда завтра до одиннадцати подойдете и скажете: продлеваете или нет. Если нет, до двенадцати надо будет освободить номер и заплатить.
– А не сейчас? – удивился Виктор.
– Паспорт-то у нас остается, – женщина улыбнулась и пожала плечиками. – Вас еще должны зарегистрировать в милиции. Такие правила. За это еще сто двадцать тысяч, потом все вместе оплатите.