Спустя три месяца кто-то из соседей увидел Володю в баре «Шахтерский» и сказал об этом матери. В «Шахтерский» отправился его дядя и говорит: «Слушай, Вовка! Имей совесть! Мамка вся извелась! Езжай домой!» — «Дядя Гриша, — отвечает Бусик, — я не могу, потому что хочу быть музыкантом, а из меня хотят сделать хирурга!» (А еще раньше Бусика хотели сделать авиаконструктором, потому что он хорошо рисовал самолеты и из аэропорта вытащить его было невозможно.) И после разговора с дядей Гришей мать сказала Володе: «Все! Иди куда хочешь, только живи дома».
Звукооператор группы «Мастер» Андрей Крустеррассказывал, что в 14 лет он тоже ушел из дома. «Отец каждое утро говорил: «Вставай и иди искать себе работу! — до сих пор в голосе Крустера звучит горечь. — Учиться ты не хочешь, ничего делать не хочешь, иди и ищи работу!» Он всегда хотел, чтобы я карьеру делал, чтобы пошел учиться, а я настолько зарубился на этой музыке, что мне ничего другого уже не надо было — только музыка. И я просто ушел из дома. И фактически до сих пор туда не вернулся. И когда мать говорила: «Я тебя не видела сто лет», — я отвечал: «Возьми мою фотографию и посмотри». Грубо — не грубо, но вот так было».
Сбежала из дома в столицу и молодая талантливая певица Оксана Чушь,выступающая в составе московской команды «Регулярные Части Авантюристов». В группе Оксану называют «капитанской дочкой», ведь она родилась в семье военного и вместе с отцом объехала полстраны. Сначала Оксана училась в музыкальной школе, причем заниматься ездила за тридцать километров от дома. Потом окончила ялтинское музыкальное училище по классу вокала. Но все места, где она жила, были настолько далеки от ее любимого рока, что в конце концов она решилась на побег в столицу.
— Как произошел твой «исход» из дома? — спросил я однажды Оксану. — Это решение было принято вдруг или ты готовилась к побегу?
— Я к этому готовилась, — ответила Оксана. — Тайно.
— То есть рюкзачок потихонечку собирала? Провиант?
— Я собирала не рюкзачок, а сумочку, причем довольно большую. Прятала ее в шкафу. Готовилась очень тщательно. Во-первых, скопила денег. Во-вторых, собрала вещи. Я тогда работала в Доме культуры методистом по дошкольному воспитанию, довела свою работу до конца, сделала все, что там от меня требовалось, провела последний утренник, и на следующий день — как раз была суббота, родители пошли в ресторан, а дома остались только брат и сестра, — я написала родителям письмо и с легким сердцем уехала. Мама была, конечно, в панике. Я позвонила ей уже из Москвы. «Ну что ж ты так! Я бы тебе помогла! Мы бы дали тебе денег!» А я подумала: «Да! Сейчас!»
— Наверняка и сумку спрятали бы!
— Конечно! Там такой был бы скандал! А на расстоянии и любовь крепче, и рейтинг детей возрастает.
«А я не могу родителям предъявить никаких претензий, — говорит поэтесса Маргарита Пушкина. — У меня в семье никогда не было так называемого конфликта поколений. Они всегда относились к моему увлечению рок-музыкой так: дети с ума сходят — и пусть сходят. Я даже не могла красиво уйти из дома, как уходили хиппи, — в этом просто не было необходимости. Мама для всех жарила котлеты, папа отдал свои военные ботинки какому-то босому. Градский — дикий хулиган — щеголял в ту пору в папкином шитом золотом генеральском мундире, потому что ему носить было нечего. Вовка Полонский, ударник Градского, ходил в полевой форме, тоже генеральской, с дубовыми листочками. Все, кто приходил в наш дом, получали кров, питание и… понимание. Потому я и не могла, как было принято, красиво уйти из дома! Меня это жутко угнетало! Ведь драматизма мало было! Папе говорили: дочка ходит босиком — пусть ходит. Пластинки слушает? Пусть слушает: музыка — она и есть музыка.
В Пединституте я училась вместе с Артуром Макарьевым, ныне известным радиоведущим, только я училась на испанском факультете, а он — на английском. Он помогал мне переводить тексты песен, мы вместе ходили на концерты, а тогда интересно было — «Миражи», «Крестоносцы», «Славяне». Сам Артур Макарьев был менеджером группы «Русь». И мой папа-генерал, главнокомандующий, для солиста группы «Русь» Леньки Савкина привез из Будапешта чешскую гитару «Иолана» — тогда это считалось очень круто, чуть ли не «Фендер Стратокастер»! Я представляю, как мой папа поехал со своим адъютантом за покупкой в центр Будапешта в музыкальный магазин, сверкая погонами и лампасами…»
Первую репетиционную базу для группы «Сокол» нашел и «пробил» отец вокалиста этой группы Юрия Ермакова, он тогда командовал ПВО страны. База находилась в помещении агитпункта дома № 77 по Ленинградскому проспекту. «Хотя мой отец и был генералом, — вспоминал Юрий Ермаков, — но в молодости, когда в кинотеатрах еще крутили немые фильмы, он был тапером — играл в кинозале на скрипке, сопровождая эти фильмы. Он был очень музыкальным человеком, и, вероятно, поэтому у него лично рок-музыка не вызывала раздражения, хотя сам он любил другую музыку».
Юрий Шевчуккак-то рассказывал, что он всегда свои песни первым делом пел маме и ждал ее оценки. «Папа всего этого рок-н-ролла не одобрял, постоянно пенял мне, когда я, слушая музыку, начинал отстукивать какой-нибудь ритм: «Ну что ты трясешься?! Когда же ты человеком станешь?!» А мама меня защищала, она отлично понимала, что рок-н-ролл для меня — это не какая-то фигня, это — страсть». И когда Шевчук переехал из Уфы в Ленинград, он по-прежнему пел своей маме новые песни. Интересно, что ее оценка всегда оказывалась верной: если она говорила, что песня станет популярной, она действительно становилась таковой, если же считала, что песня не удалась, то и публика впоследствии ее не принимала.
Действительно, главное — не в разборках, кто круче в конфликте детей и отцов. Куда важнее доказать родителям, что ты что-то можешь, что имеешь «право на рок». Отец Сергея Попова, лидера группы «Алиби», был, что называется, закаленный эстрадник, всю жизнь руководил эстрадным оркестром, мама дирижировала хором и добилась ощутимых результатов в этой области. Но они признали право сына на рок лишь после того, как в газетах появились статьи о группе Сергея. (Счастлив, что большую часть этих статей написал я.) Но случилось это лишь спустя двадцать лет после того, как Попов начал играть в своей первой рок-группе.
Павел Молчанов,вокалист группы «Тайм-Аут», рассказывал: «Лет пять меня мама чмокала, чтобы я устроился на нормальную работу. Но как-то раз я сводил ее на концерт и маме понравилось: весело, говорит, все пляшут и смеются…»
К Оксане Чушьмама приезжала в Москву на концерт в клуб «Форпост». «Теперь у нее уже другое отношение, — рассказывала Оксана, — теперь она говорит, что нам нужно то-се, пятое-десятое: реклама, менеджмент. То есть у нее уже заинтересованность появилась, словно я на работу устроилась в хорошую школу учительницей. Ну, и потом у мамы есть личное отношение ко всему этому: ей очень не нравится наш первый альбом, особенно ее раздражает песня «Брошу все, пойду по свету», она считает, что там про нее написано».
Отец Гарика Сукачеваиграл на тубе в духовом оркестре, и Гарик всегда во всех интервью подчеркивал, что продолжает семейное дело. Пытаясь как-то визуально оформить это, Гарик однажды снял клип на собственную песню «Вальс Москва», в котором принял участие и его отец. Но интересно иное — сейчас на концертах Гарик исполняет музыку молодости своего отца, причем не только кавер-версии старых хитов, но и собственные произведения, написанные в той же стилистике.
И Сукачев не единственный, кто трепетно относится к любимым мелодиям своих родителей, — и Александр Ф. Скляр, и Борис Гребенщиков, и покойный Толик Крупнов отдали дань «старому» звуку. Это вообще одно из главных веяний последнего времени — возвращение к музыке родителей. Впервые эта тема проявилась еще в начале 90-х, но, как ни крути, Валерий Сюткин, первый апологет новых тенденций, гулял сам по себе и был сам себе стилем, а для не всегда попадавших в ноту «Дубов-Колдунов» это было в большей степени игрой, стёбом, нежели жизнью, поскольку все участники этой смешной группы были преуспевающими музыкантами из весьма продвинутых ленинградских составов. Зато в конце минувшего века возвращение к старому звуку приняло массовый характер: «Револьвер», «Новые Праздники», «Гавайцы», «Регулярные Части Авантюристов» двинулись по дороге назад. Интересно, что, в отличие от Сюткина или «Дубов-Колдунов», все они — совсем юные ребятишки, которые в силу своего возраста не могли сознательно участвовать даже в музыке 70-х, а в 60-е они и вовсе еще не родились. То, что играют эти группы, — это фон, на котором прошла молодость их родителей.
