Как-то в начале 1967 года на музыкальном вечере в школе я познакомился с братьями Ланг, венграми, которые неплохо играли на гитарах, и я прямиком им заявил, что хочу научиться играть на гитаре и хочу выступать в их группе. Когда они спросили меня, что я умею делать, то я смело заявил, что могу играть на бас-гитаре. Меня попросили показать, что я могу, и я им показал, но выглядело это не лучшим образом. Однако я производил впечатление парня, с которым лучше не ссориться, и они решили обучить меня играть на гитаре. Мы принялись за дело. Поскольку я якобы играл на бас-гитаре, то они начали учить меня басовым партиям. Выглядело это так: они говорили: «Поставь палец сюда и дерни за эту струну». Я дергал…»

Григорий Безуглый(«Круиз»): «Однажды у меня дома появилась электрогитара! О! Ее история удивительна. Эту гитару подарили футбольной команде «Торпедо», но ее у них украли. Прямо из бильярдной на их базе в Мячиково (это рядом с Лыткарино, где живет Григорий. — Прим. авт.). Мой старший брат Юра как-то ночью шел по улице и увидел, что в кустах маленькие ребята рвут струны на гитаре. Он отобрал у них инструмент и привез его домой. Когда я впервые увидел электрогитару, сердце мое ёкнуло, а кровь ударила в виски. Но брат не разрешил мне к ней прикасаться. Он повесил гитару на крюк, а сам пошел на улицу, сказав при этом: «Не трогай!» Но я, естественно, подбежал, снял гитару, сделал пару движений, подражая настоящему гитаристу, и быстренько повесил ее на место. Сердце мое страшно колотилось!

Вдруг заходит брат:

— Брал гитару?!

— Нет, не брал!

— Нет, брал! — и меня по губе. И в нокдаун.

Потом пришли друзья брата. Они играли в три гитары, а мой Юра — на губной гармошке. В Лыткарино тогда в каждом доме было по несколько групп. Когда они пели, то в каждом дворе собирались толпы народу. У нас в городе тогда была повальная битломания, переходящая в массовый психоз, и каждый уважающий себя парень должен был уметь играть на гитаре. Мало того: даже девчонки брали уроки игры на гитаре! И все были «повернуты» на «Роллингах», на «Битлах», на всем этом.

Однажды брата посадили на пятнадцать суток: он кого-то сильно ударил. Воспользовавшись моментом, я две недели истязал гитару. Он вернулся 31 декабря утром. В честь праздника его отпустили на день раньше, и он застал меня, когда я сидел с гитарой. И руки у меня были в мозолях: за две недели я выучил все, что подсмотрел у старших, и даже что-то развил. Юра, когда меня услышал, вместо того, чтобы ударить, сказал: «Ну-ка, сыграй еще!» И я сыграл. Тогда Юра снял со стены еще одну гитару, натянул на нее четыре струны (я тогда еще не знал, почему именно четыре) и мы поехали на танцы в Люберцы…»

Егор Никонов(«Ва-банкъ»): «Я учился в школе в поселке Высокий Мурманской области. В седьмом классе я уже играл на гитаре, но русский рок впервые услышал, учась в Московском университете. В общежитии МГУ на проспекте Вернадского играла группа «Проспект», и я был просто поражен их выступлением: я не знал, что такая музыка бывает. После концерта я подошел к музыкантам и спросил, не нужен ли им гитарист. «Да не особенно», — ответили мне. Тогда я начал делать свою группу».

Известно, что «крестным отцом» группы «Кино» был Борис Гребенщиков, с которым Виктор Цойи Алексей Рыбинпознакомились в электричке. Они возвращались в Ленинград из Петергофа, где был сольный концерт БГ, набрались храбрости и подсели к своему кумиру. Цой и Рыбин спели для него пару песен, одна из которых была «Мои друзья идут вперед по жизни маршем». Гребенщиков рассказывал, что эта песня «абсолютно сбила его с нарезки». С тех пор БГ стал главным поклонником и покровителем группы Цоя, он не раз говорил, что ни у кого больше в песнях нет столько чистоты и нежности. Именно Гребенщиков помог группе «Кино» записать свой первый альбом и устроить первый концерт.

Мама Виктора Цоя Валентина Васильевна вспоминала, что она как-то спросила сына, откуда взялись его песни. «Ты помнишь, мама, — ответил ей Виктор, — как ты меня с завода забрала? Тогда все и началось. Я тебе очень благодарен за это…»

А Константину Кинчевутолчок на Большую сцену дал Майк Науменко. Однажды гитарист группы «Секрет» Андрей Заблудовский привез Костю домой к Майку. Кинчев спел там несколько песен, после чего Майк сказал: «Это имеет право на существование!» На это немедленно отреагировал известный питерский продюсер Игорь «Монозуб» Панкер: «Завтра ночью мы пишем у меня!» На запись были приглашены Андрей Заблудовский и басист из группы «Алиса» Станислав Задерий, который привел своего барабанщика Михаила Нефедова (они и скрывались под псевдонимом «Группа Стиль»). И в ночь на 22 июля 1984 года был записан альбом «Нервная Ночь», с которого и началось удивительное явление, названное позднее «алисоманией».

Рассказывают, будто после успешного выступления Кинчева на Ленинградском фестивале Майк бежал по Невскому и кричал: «У нас родился Мик Джеггер! У нас теперь свой Мик Джеггер!»

Гастрольные байки

Первое выступление «Круиза» состоялось в Новороссийске на летней площадке, вмещавшей человек семьсот. На первый концерт в 19–00 пришло человек четыреста. Зато на концерт в 21.00 собралось три тысячи человек! Смели часть забора, у билетерш разорвали форменные куртки! А ведь это — Новороссийск, Малая Земля! Здесь только по стойке «смирно» ходить можно было да в пионерских галстуках!

В Харькове фаны в первый раз донесли музыкантов «Круиза» на руках до автобуса. После Харькова группа поехала в Калининград. Там начался настоящий психоз! Александр Монин вспоминает: «Наш автобус ЛАЗ подгоняли к центральному входу; и он отъезжал пустой с закрытыми шторами окнами, а мы через служебный ход пробирались в маленький автобус «Кубань», ложились на пол, и так нас отвозили в гостиницу. А в гостинице нам строго-настрого приказали не подходить к окнам, так как площадь перед гостиницей была заполнена людьми. Наш клавишник Сергей Сарычев не поверил предупреждениям и решил прогуляться по городу пешком. Он думал, что его, стоявшего на сцене в черных очках и белой шляпе, не узнают. Так милиция его у фанатов еле отбила! Ему разорвали все — от модной куртки «адидас», которую он только что купил, до шнурков на ботинках! И такая эйфория начиналась везде, куда бы мы ни приезжали, даже в Таллине, где к русским всегда относились плохо. Оказывается, финны сняли фильм о «Круизе» и показали его по своему телевидению. Этот фильм посмотрели в Эстонии — там смотрят финское телевидение. В результате только что открывшийся шикарный зал «Линна Холле» оказался забит битком…»

Перечитывая как-то воспоминания о Викторе Цое, я обратил внимание на то, что лидер «Кино» не признавал высшего образования. Марианна Цой рассказывала, что когда Виктор узнал, что она подала документы в Высшее промышленное училище им. Мухиной — «Муху», как его сокращенно-ласково называли студенты, то его возмущению не было предела:

«Ты что, хочешь стать художницей?» — строго спросил он.

Марианна, конечно, сказала, что не хочет. Более того, в «Мухе» больше не появилась… и все принципы, которые всегда казались ей правильными, улетучились как дым.

Максим Пашков, соратник Цоя по его первой группе «Палата № 6», вспоминал один странный разговор, случившийся в тот год, когда Максим попытался вернуться в рок. «Ты все не то сделал, — сказал ему тогда Цой. — Видишь, я знаменитый какой! Надо было тебе не ходить в театральный институт, не служить в армии, а заниматься только музыкой, когда на нее еще был голод».

Действительно, в Питере царит ясно высказываемое вслух пренебрежение к высшему образованию, а о том, что «тусовка — высшая форма жизни», даже в песнях поется (так называется главный хит группы «Телевизор»).