Перефразируя строки поэта Виктора Гончарова, можно сказать: «Ты не был на играх?.. А ты побывай!» (и тогда — добавлю в скобках — все увидишь сам!)

Не углубляясь в историю, я просто хочу, чтобы читатель тоже взглянул на торжественное открытие первенства Советского Союза, на широкий спортивный праздник внимательными глазами.

Даже еще точнее — взглянул бы зоркими глазами коммуниста, хозяина жизни, творца истории — где бы он ни был: на гигантском строительстве или на сравнительно небольшой спортивной площадке.

Праздники в жизни не возникают сами по себе. Народ творит их, создает их. И это творческое созидание праздников большая напряженная работа, пожалуй, не менее радостная, чем самый праздник. Для того чтобы один из многих видов спорта, наш настольный теннис, вышел под шестнадцатью знаменами на торжественный парад открытия первенства Советского Союза, для того чтобы состоялся этот праздник, один из многих спортивных праздников, нужен был труд сотен тысяч людей большого советского хозяйства. Нужна была помощь партии и правительства, нужно было все то, что стало теперь обычными этическими нормами советской действительности.

Нужно было построить стадионы и спортивные залы, клубы и дворцы культуры, а одновременно — новые удобные дома и станции метро, проложить новые проспекты; выпускать автомобили, паровозы, блюминги, а потом уже мячики и ракетки для настольного тенниса.

...Был 1927 год. Уже заложена Днепровская гидроэлектростанция мощностью в 650 тысяч лошадиных сил. Уже шел ток с Волховской ГЭС, уже организовывались мощные колхозы.

Уже как бы виднелись на горизонте первая кузнецкая домна, Челябинский тракторный.

Подросткам, страстно влюбленным в свой настольный теннис, который тогда почему-то называли пинг-понгом, нередко казалось, что в гигантских новых цехах, в переплетении дальних маршрутов вряд ли найдется место для маленького белого мячика.

Прошли годы.

Воскресное мартовское утро. В Москве еще зима. Заводская окраина — вернее, бывшая окраина — хорошо знакома мне, бывшей работнице завода. Сохранились еще здесь домики, закутанные сейчас в снег, как в пуховые платки, домики, которым снежные сугробы достают до окон. Но рядом с ними — будто новый город вырос. Широкие проспекты, кинотеатры, удобные просторные дома... Сохранились как исторические реликвии башни древнего монастыря. Не вырублен старый лес возле них. Но рядом с башнями возвышается Дворец культуры.

Над головой — голубое небо без единого облачка. Ледяные сосновые иглы оттаяли на солнце и кажутся полированными. Снег под деревьями похож на замерзшие сбитые сливки. И такой же чистый, белый выпавший за ночь снег лежит чуть поодаль, на тротуаре возле громадных серых заводских корпусов. Завод отдыхает сегодня. Никто не проходил в цеха, и снег не утоптали. Но вот от станции метро к проходной завода бежит группа девушек. Под шубками у них — спортивные брюки, в руках — чемоданчики. Девчата спешат в клубный зал завода, на соревнования по настольному теннису. Мать одной из участниц соревнований работает в литейной завода с 1927 года.

Тогда не было ни клубного зала, где назначены эти соревнования, ни новых громадных заводских корпусов. Весь завод, производящий известные далеко за пределами Советского Союза машины и механизмы, ютился тогда в нескольких цехах. Литейную называли «узким местом» — она была так мала, что тормозила работу всех цехов...

Идут годы.

Кабинет партийного работника крупного областного центра. Жаркое лето. В области — пропасть дела: уборочная, отгрузка машин для великих строек, совещания стахановцев.

Юноша, пришедший в этот кабинет с жалобой на неполадки в организации соревнований по настольному теннису, чувствует себя страшно неловко. По сравнению с громадными делами области, целлулоидовые мячики, о которых ему нужно говорить, кажутся прямо-таки микроскопическими и в высшей степени несерьезными.

Юноша порывается уйти. Но партийный работник с чуть-чуть напряженной, а может быть просто усталой улыбкой все расспрашивает его: из каких городов приехала молодежь на соревнование? Кто судьи? Хорошо ли размещены участники? И чувствуется за улыбкой, за внимательным взглядом спокойное, твердое желание и умение коммуниста создавать праздники в жизни.

Не важно, происходил ли этот разговор в Харькове или в Свердловске... Важно то, что постоянное внимание партии ко всестороннему воспитанию молодежи дало возможность настольному теннису прочно обосноваться в заводских и сельских клубах, в санаториях и домах отдыха, в различных спортивных обществах.

Увлекательная и полезная игра, развивающая глазомер, быстроту реакции, ловкость, выносливость, координацию движений и волю к победе, вышла на широкую спортивную арену...

А вот чем обернулась неудачная жеребьевка.

Во время полуфинальной встречи с командой «Калев» капитан первой команды «Спартака» Вилюс Варякоис получил серьезную травму и выбыл из игры.

С большим трудом спартаковцы одержали победу в полуфинальных соревнованиях. А назавтра предстояла финальная встреча с еще более сильной командой спортивного, общества профсоюзов Литвы — «Жальгирис».

В составе команды «Жальгирис» — мастера спорта Владас Дзиндзиляускас, Она Жилевичуте, два игрока всесоюзной десятки и победитель всесоюзных юношеских соревнований. Против этой сильной пятерки первая команда «Спартака» вынуждена играть вчетвером. И, очевидно, победа достанется команде «Жальгириса», хотя у общества «Спартак», раньше других начавшего серьезно культивировать настольный теннис, были все основания рассчитывать на победу своей команды.

Главный судья есть главный судья. На период своего судейства он не имеет права быть болельщиком того или иного спортивного общества, не имеет права симпатизировать тем или иным игрокам, радоваться их удачам или огорчаться их поражениям, даже не имеет права поддерживать дружеские отношения с участниками. И хотя нигде не записано такое «бесправие» главного судьи, обладающего всеми судейскими правами, оно узаконено неписаным кодексом спортивной этики.

В утро финальных встреч главный судья первенства формально нарушил этот кодекс: я зашла к спартаковцам спросить о здоровье капитана команды.

И тут выяснилось, что настроение у спартаковцев — боевое. Недаром во время подготовки к первенству в команде еще более окрепло «чувство локтя». Пять человек, люди совершенно различные — одни более организованные, другие более расхлябанные, одни более волевые, другие скорее слабовольные, — нашли в трудные минуты общее чувство высокой ответственности за честь коллектива.

У команды в шумных спорах рождались планы завоевания победы — рождались и тут же отбрасывались, уступая место новым. Самый простой план заключался в том, чтобы, вопреки правилам, добиваться разрешения на дополнительное включение в состав команды нового игрока — «запасного».

Но вечером первая команда «Спартака» вышла к столу, вооруженная самым трудным и наиболее спортивным планом: играть вчетвером и добиться победы!

Капитан команды подсчитал шансы и поставил перед участниками задачу: набрать восемь очков в одиночных встречах, набрать наверняка, не доводя до того, чтобы исход борьбы решали парные встречи.

Необходимо восемь очков. Как их добиться?

Три очка должен дать чемпион Союза Акопян. В прошлом году он, еще не будучи чемпионом, выиграл 89 встреч из 89. Может он сегодня выиграть три встречи из трех? Обязан! Три очка должны дать женщины. Бронислава Балайшиене и Эвелина Лесталь играют сейчас сильнее, чем их противницы.

Три очка Акопяна, три очка женщин — это шесть. Значит, все зависит от Евгения Никольскиса. Ему нужно взять два очка из трех. Одно очко взять не очень трудно: Олег Онуфриенко сейчас играет неуверенно. Но второго очка пока что не видно, хотя оно необходимо. Надо у кого-то выиграть. Нельзя же рассчитывать на смешанную парную встречу: противники спартаковцев Дзиндзиляускас и Жилевичуте — бессменные чемпионы Союза в этом разряде.

Каждая командная встреча на первенстве СССР состояла из пятнадцати игр — девяти мужских одиночных, четырех женских одиночных, одной парной мужской и одной смешанной парной игры. Победителем встречи считался коллектив, набравший 8 очков из 15. Неявка к столу, даже по болезни, засчитывалась как проигрыш очка.