Что же написал Лапаль.

Я былл в Ныжним каредори окала батленленды пиил воду ис Вадаправодныга. эдна Томас падышла кы мне ис казала дай паганять тываю ШТУЧКУ я спрасее чо онава-ще гаварит и ана скасала тыз наиш. Я гавару низ наю. И ана гаварит нет знаиш. Я гавару пакажы на нио. И ана па-казыват наммои Штаны, ана гаварит Дай тваю я ийо буду савать сибе хачу ТРАХАЦА Я гавару Даем снычала чыпсы. АНА гаварит ана хочыт ващщи ийо быстыри, И ана бирот и растогаваит шыррынка ит рогаит Мой челн, он встаит и ана начинаит иго доргат. Ввирьх. И внис. Я даидау чыпсы быстыра быстыра и руками бирус у ней за сиски. Мини оченна нравица. И я пынимаю чито лижу на нио свирьху. И птаус синят с нио труссы. мыстир Люг апикун приходит и сымотрит на насс. он спрРАШИваИТ миня Чиго я твару. И я гавару чито мы ыграим и он Ухо-дет. И я рукой ТРОГОУ шытуку эдны и ана КРЫЧЫТ ана панднимаицца и бижит па лестиниц пазват Мистару Дыо. Я ыду ввирьх па лестиниц купит ышо чыпысы в кандитирскаё. мистар Дыо крычыт мину и Бийот мину палицу са всей сили. Он называл мину ГРЯЗЕНЫЙ КА-ЗИОЛ.

Падпесъ Генри НЬЮЭЛЛ (15)

Калеб смотрит на Лапаля строгим учительским взглядом.

– Ладно, Лапаль. Ты всё правильно написал. Надеюсь, ты сожалеешь о своём проступке?

– Да, сэр.

– Свободен, и больше так не делай.

Калеб смотрит, как он уходит. Скоро всё повторится. Так он и заработал свою кличку. Недокормленный и нелюбимый. Отца нет, мать алкоголичка. Рано или поздно ему придётся что-то для себя решить. Интересно, чего ему больше хочется – пиздятины или чипсов?

Линда приносит кофе. Подходит вплотную и прижимается к нему сиськами.

– Я люблю быть с тобой, знаешь. С тобой так хорошо.

Калеб улыбается. Вот в чём его работа. Дарить стабильность потрёпанным жизнью людям. Скоро вокруг начнут собираться другие девчонки. Смотреть на него круглыми глазами. Они видят в нём отца, которого у них никогда не было. Доброго, но сурового. Красивого и великодушного. Калеб обещает, что не разочарует их. Они вздыхают и гладят его руку.

Уютно примостившись в мягком кресле, перелистывая страницы сознания. Глаза зажмурены во имя темноты, голова покоится на руке. Батлинленд – территория свободы. Единственная комната на кафедре К.О., куда детям нет хода. Если их не тащат за шкирдон, как Гринвуда. Здесь гавань, где можно успокоиться и собраться с мыслями. Можно подзарядить батарейки. Потому что здесь тихая, расслабленная атмосфера. Каша в голове потихоньку рассасывается. Отличное время, проведённое наедине с собой. Крайне рекомендовано.

Задача Калеба на это утро – побороть совесть. Решить, что правильно, что нет. Пока, ему кажется, он выигрывает спор. Делает то, что считает лучше для своих учеников. Но голосок здравого смысла продолжает скрипеть. Едко интересуется его мотивами. Говорит, что надо срочно валить с этой работы, пока он не натворил поистине безумных поступков, после чего окажется в глубинах жопы. Вдруг настроение Калеба переключается на волну жестокости. Он в ярости вскакивает на ноги. Всё, что есть на столе, летит на пол. Кнопки, линейки, коллекция ручек. Он вопит на наглого, высокомерного ублюдка, который прячется где-то в комнате. Думает, блядь, что всё знает на хуй!

– Слушай, блядская мудофелина! Я хочу, чтобы эти ученики вышли из школы с навыками, которые помогут им в жизни! Основы гигиены и грамотности, чтобы их наняли на работу в большом мире! Мне что, пиздец как слишком много надо?

Между Калебом и совестью разгорается злобная драка.

Трёхэтажный мат летит очередями. С одной стороны – оплот респектабельности, но с подавленными амбициями и низким самоуважением. С другой – сильный эгоистичный полубезумный ублюдок, который всё и вся сметает со своего пути. Доминантная личность. Стук в дверь останавливает схватку. Вот это да, она и впрямь пришла.

– Надеюсь, я не помешала?

Калеб поворачивается на каблуках. Делает шаг назад. Боже правый! Это прелестная С.О.О. Анжела Уайт!

– Конечно же нет. Входите.

Он совсем забыл о ней. Вот же Линда, взяла и не напомнила. Он ей на эту тему выскажет.

Калебу всегда нравилась Анжела Уайт. Он вожделел её в мечтах. С тех пор, как она поддержала его в разговоре о лишениях бедного района. Подошла и коснулась его колена. Дрожь в голосе выдала искренний интерес. Она заигрывала с ним. Будучи счастливо женатым, он отверг её авансы. Продолжал говорить о делах в Бристоле. Всё честно и откровенно. Но сегодня, если она даст ему возможность, всё будет по-другому.

Она улыбается. Молодая. Прекрасные белоснежные зубы. Иссиня-чёрные волосы, длинные, в стиле Французского Возрождения. Глаза излучают дружелюбие и бесстрашие. Влажные, соблазнительные губы. Спрашивает его о Маргарет Бакстер. Как там девочка? Где она сейчас? Тишина.

– Калеб, ты меня слышишь?

Калеб трясёт головой, возвращаясь на землю. Сосредотачивается.

– Извини. Я не слушал. Задумался о своём.

– Вы к спектаклю готовитесь?

– Извини?

Она недоверчиво трясёт головой. Ничего не соображает, и надо же было так одеться.

– Я сказала, вы готовитесь к спектаклю? Ты в таком наряде, и я слышала, как ты говорил сам с собой.

Калеб гордо вспоминает, во что он одет. Оглаживает мундир и поправляет медали. Чистит сапоги один за другим о задний край своих галифе.

– Я так одеваюсь, когда иду куда-нибудь по работе. Соответствую своей новой должности. Кофе?

Анжела смеётся. Ослепительный свет. Голова откидывается назад в неудержимом хохоте. Дань уважения абсурдности ответа.

– Хочу.

Она закрывает дверь и располагается, как дома. Снимает куртку и вешает на спинку стула. Устало садится и издаёт громкий вздох облегчения. Первый перерыв с самого утра. Калеб осторожно берёт исходящий паром чайник и наливает две чашки кофе.

– С молоком или без?

– Без молока. И без сахара.

Повернувшись к ней спиной, он кидает в чашку пару Крышняков. Почему бы и нет? Попробовать стоит. Не помнит, что там вышло с Гринвудом, так что как-то они да действуют. Протягивает чашку.

– Спасибо. Знаешь, нравится мне эта комната. Везёт тебе, что у тебя есть такое помещение, Калеб.

– Классная атмосфера, правда?

Калеб услаждает взор её тёмно-красным свитером. Её потрясающие формы пробуждают в нём могучую волну желания. Аккуратно подхваченная талия. Красивая. Стройная. Аккуратная. Ну словно гремучая змея.

– Ну что, Калеб, что будем делать с Маргарет?

Калеб включает газ на самый маленький. Ставит чайник, чтобы сделать ещё по чашечке. Идёт на звук её голоса. Он должен напитаться покоем, который излучает эта женщина. Спокойствие, несущее облегчение. Защищающее его от его вздрюченной жизни.

– Надо всё сделать очень осторожно. Если мы перегнём палку, мать Маргарет сорвёт зло на девочке.

– Деликатное положение.

– Вот уж точно.

Делая очередной глоток, она смотрит на него поверх чашки. Калеб пялится в тёмные искрящиеся омуты. Позволяет ей читать свои мысли. Чтобы посмотреть, что выйдет. Её зрачки расширяются, когда она принимает послание. Высшая радость! Получилось! Улыбка. От которой у него срывает крышу. Вот она ближе, на расстоянии вытянутой руки. Он вдыхает французские духи с чёрного рынка. Чулки. Он осмеливается поднять руку, провести по лицу, ощутив нежность её щеки, и коснуться шеи. Чувствует трепетание.

– Ты не против, что я так делаю?

Она ставит чашку, мягкий, успокаивающий голос.

– Совсем нет. Очень приятно.

Вновь тяжёлые удары у него в груди, которые говорят, что он в деле. Отчаянная потребность обнимать и ласкать. Выражать любовь нежными прикосновениями.

– Так что мне делать, Калеб? Как думаешь, стоит поговорить с социальной службой и забрать девочку из дома?

Такая преданность работе делает ей честь. Руками он берёт её за ладошки, и поднимает на ноги. Укутывает в объятия, чтобы дать ей уют и радость. Она отвечает взаимностью, и они стоят, обнявшись, в тишине. Дарят друг другу Ласку Социального Работника. Чтобы напряжение и стресс ежедневного быта растаял в тёплых руках. Он нежно бормочет в ухо.