— Если б что-то было, я бы не стала спрашивать, а сразу предложила. А так…

Она прошла мимо Володи и снова вернулась на кухню. Полезла в шкафчик, откуда торжествующе извлекла сахар, соль и пачку чая.

— А в шкафу на балконе должно быть варенье! — обрадовано воскликнула Алена и побежала проверять. А вернулась действительно с банкой варенья.

— Чай будешь?

— Не откажусь, — улыбнулся Володя.

— Ну тогда я поставлю чайник, а сама пойду немножко выкупаюсь. Хорошо?

Она быстро вытерла столешницу и сиденья табуреток. Генеральной уборкой Алена решила заняться завтра, сейчас на это не было никакого настроя. А затем, поставив полнехонький чайник на плиту, девушка разыскала в шкафу свое полотенце и махровый халат и с довольным видом скрылась в ванной.

Услышав журчание воды, Владимир сел на табуретку в кухне. Он бывал здесь раньше очень часто. До того, как узнал про предстоящую женитьбу Олега и решил уехать. Все было знакомо и даже казалось в какой-то мере родным, ведь своей квартиры у Владимира не было. Родители жили далеко. Он редко заезжал к ним в гости. Последний раз навещал их перед отъездом на север. После звонил несколько раз, писал. Но теперь надо бы исправить оплошность и наведаться в гости на несколько дней, а то и на недельку. Хотелось бы конечно на недельку, но Владимир помнил, что в данный момент он безработный, а значит надо будет искать работу, и ни о каких продолжительных каникулах не может быть и речи.

Прислушавшись к плеску воды, Владимир улыбнулся. И выключил закипевший чайник. Вряд ли Алена так быстро выйдет из ванной. Он посидел еще немного, а затем, что-то вдруг решив, нашел на Аленкином столе бумагу и ручку, написал короткую записку и, обувшись, вышел из квартиры, тихо захлопнув за собой дверь.

Когда Алена решила, что уже совсем наверное потеряла совесть, она выключила воду и потянулась за полотенцем. Нет, просидеть в ванной меньше получаса было сейчас выше ее сил. Зато теперь девушка чувствовала себя совсем счастливой. Она вышла из ванной с довольным мурлыканьем, но едва заглянула на кухню, настроение вдруг куда-то пропало. Девушка быстро оббежала все комнаты и остановилась в прихожей, у входной двери. "Я наверное так долго плескалась, что Володе надоело ждать, и он ушел", — подумала Алена. От этой мысли сразу захотелось плакать.

Она не сразу заметила небольшой листочек бумаги на кухонном столе. Записка была краткой, но очень обнадеживающей: "Я сейчас вернусь".

Алена открыла ему дверь, и Владимир на секунду замер, рассматривая ее прямо светящееся счастьем лицо в обрамлении мокрых кудряшек, стройную фигурку, закутанную в короткий, до колен, махровый халат. И улыбнулся, протягивая ей кулек. Бросив на Владимира еще один счастливый взгляд, девушка потащила кулек на кухню. Вид у нее был несколько странный, и Владимир сразу догадался почему. Он подошел к Алене, торопливо выгружавшей его покупки: вермишель, колбасу, хлеб, масло, какие-то вафли, печенье.

— Неужели ты думала, что я уйду? Вот так, без чая?

Солнце почти спряталось. По стенам еще ползали красноватые блики, придавая особое очарование вечернему чаепитию. И все же темнело быстро. Скоро сгустились сумерки, и Аленка встала и зажгла свет. Она пододвинула Володе еще не пустую пачку вафель, но он отрицательно покачал головой. Девушка украдкой глянула в его чашку — напитка там осталось на донышке. Поэтому Аленка поспешила предложить:

— Еще чаю?

— Нет, спасибо, — Владимир улыбнулся, — я уже вторую чашку допиваю.

Алена хотела было возразить, что он не лопнет и от третьей, но промолчала. Действительно, с какой это стати она задерживает Владимира… И ту ее словно осенило: ему же некуда идти! Уцепившись за эту мысль, Алена почувствовала, что ей стало легче. В таком случае Володя действительно останется здесь. Хотя бы сегодня. Мысль о том, что придется остаться одной в пустой квартире пугала, это при том, что Марцев на свободе, и по всей видимости у него есть помощник.

Но Владимир, отставив опустевшую чашку, все-таки принялся собираться. Увидев, что он направляется к своим вещам, Аленка ошарашено воскликнула:

— Ты куда?

Владимир нахмурился. Он и сам точно не знал ответа на этот вопрос. Поэтому… решился.

— Алена, я… хочу попросить тебя об одолжении, — решимость вдруг пропала, и Володя закончил: — я оставлю у тебя пока свои вещи, хорошо?

Видимо лицо Алены выражало несколько неадекватную реакцию на такую просьбу, и Владимир совершенно справедливо решил, что чем-то ее обидел. Хотя "обидел" — не то слово. Скорее разозлил.

— Вещи? — спросила Алена подозрительно спокойным голосом, резко контрастировавшим с прищуренными глазами, чуть ли не метавшие из-под ресниц колкие искры. — А сам куда? На улицу?

— Может к Паше пойду, — пожал плечами Владимир. — А завтра все заберу.

— Почему к Паше? Тут Машина комната пустая стоит. Можешь в ней переночевать.

Владимир еще колебался. Хотя, и Алена это прекрасно видела, ему совершенно не хотелось уходить в ночь. Но что-то мешало сразу согласиться. Особой застенчивостью Володя никогда не страдал, поэтому такое поведение показалось девушке довольно странным. И все же она не могла сейчас его отпустить.

— Послушай, я же жила у тебя там, в поселке, и не одну неделю. Неужели ты не можешь точно так же воспользоваться моим гостеприимством?

— Тогда ты была в беде. И других вариантов все равно не было. К тому же ты ничего не помнила…

Девушка вдруг почувствовала, как при последних словах что-то кольнуло ее в самое сердце. Она с печальным удивлением взглянула на Владимира.

— А это что-то меняет?

Владимир молча смотрел в ее глаза. И наконец произнес:

— Думаю да.

И все же он отошел от двери.

— Я останусь сегодня. Мне действительно некуда пойти.

Аленка вздохнула с облегчением. Но что-то мешало ей до конца почувствовать радость от того, что Владимир остается. Какая-то недосказанность словно повисла в воздухе. И еще Алена ощущала, что Владимир хочет остаться, но остается с тяжелым сердцем.

Она быстро сняла с диванов пыльные покрывала и запихала их под ванну, с тем чтобы назавтра постирать. Затем, достав чистое белье, постелила Володе в Машиной комнате. На аккуратный диванчик со всех стен смотрели фотографии Марии, и Алена, повинуясь какому-то неясному порыву, быстро поснимала их со стен и поставила в шкаф. Ей не хотелось ни самой смотреть сейчас на снимки сестры, ни чтобы это делал Владимир. После всего пережитого Алена еще не разобралась в своем отношении к поступкам Марии.

Сестры вообще никогда не были подругами. У Маши были свои интересы, свои взгляды на жизнь, на мораль, которые почти никогда не совпадали с Аленкиными. Младшая сестра всегда была красавицей. Старшую называли умницей, симпатичной девушкой, хорошим человеком, давали еще кучу положительных эпитетов, а младшая же всегда оставалась просто красавицей. И этой короткой характеристики ей хватало с лихвой. Это не помогло ей получить отличные оценки ни в школе, ни в колледже, ни потом в институте. Да она и не стремилась к этому. Мария намного раньше своей старшей сестры поняла, что диплом с отличием не обеспечит ей высокооплачиваемую работу. Поэтому Маша не очень напрягалась в плане учебы. Она запоминала лишь то, что было ей интересно, либо могло пригодиться. Хитрость и изворотливость, а также своеобразный талант общения с мужчинами помогли ей сделать за короткое время весьма неплохую карьеру. Заканчивая учебу заочно, Мария Савченко уже работала на Валерия Семеновича.

Алена же все время прилежно училась, пошла в аспирантуру, взяла себе педпрактику. У нее все было в порядке: учеба, друзья, жених… До какого-то момента, когда жизнь ее покатилась кувырком. С тех самых пор Алена узнала и о жизни, и о себе намного больше, чем могла бы узнать, продолжая вести годами размеренную жизнь, к которой некоторым образом привыкла и считала за норму. И все же что-то мешало ей с чистой совестью заявить, что она хочет вернуть все назад.