— Как они могут об этом тосковать, если у них никогда не было постоянных отношений с одним человеком? — напирает Лу. — Вы расстраиваетесь, что не говорите по-португальски? Горюете, что не наблюдаете закат над Северным полюсом?

Но что если собака, особенно такая чуткая и эмоциональная, как Вторник, испытает сильную привязанность к человеку, да не единожды, а дважды — и оба раза потеряет друга? Что будет чувствовать пес?

Лу видела все подводные камни. Но видела и потенциал Вторника. Он сердечный, очень красивый. У него отличные манеры. Он умный и чувствительный, его невозможно не любить. За пятнадцать лет в сфере профессиональной дрессировки у Лу выработалась интуиция, и женщина точно знала: у нее есть идеальный наставник, который сумеет выучить Вторника, — Брендан.

Уже давно известно, что обучение собаки-компаньона может оказать благотворное влияние не только на пса, но и на дрессировщика. «Грин Чимниз» (одна из организаций, поддерживающих детище Лу Пикар) в начале 1940-х годов стала первопроходцем в этой сфере. Дрессировка собак была в первую очередь терапией для детей с эмоциональными проблемами. За последние тринадцать лет СКВП выполняла эту терапевтическую роль в школе-интернате для трудных подростков «Чилдренз Виллидж» (деревня Доббз Ферри, штат Нью-Йорк, час езды к северу от города Нью-Йорк). В СКВП существует добровольческая программа для учащихся, и поначалу даже удивляешься, сколько подростков кажутся замкнутыми, агрессивными и пренебрежительно относятся к работе. Но нужно помнить, что эти ребята — пожалуй, самые сложные подростки в системе патронатного воспитания штата Нью-Йорк. Как и Вторника, многих из них передавали от одного опекуна к другому, и дети усвоили, что только ожесточенность — даже по отношению к собакам — помогает выжить.

История Брендана самая обычная. Он родился в бедняцком районе Бруклина, мать бросила ребенка, когда тому было пять. Несколько следующих лет он то переселялся к разным приемным родителям, то возвращался к матери, но никогда не задерживался дома дольше, чем на пару месяцев. Мальчик всегда был тихим, но теперь совсем отгородился от окружающего мира, перестал слушаться опекунов, прекратил попытки завести друзей. Он был ранимым и, что еще хуже, крупным. Брендан всегда был здоровенным новичком в школе с суровыми порядками. Подросток не был драчуном, поэтому становился объектом нападок крутых парней и тех, кто хотел самоутвердиться. Мальчика все время дразнили и избивали. Брендан всего лишь хотел вернуться домой к матери, но у нее теперь появились маленькие дети. Она не хотела брать Брендана надолго.

В конце концов мальчишка подался на улицу. Он бродил сколько хотел и где хотел, не беспокоясь о последствиях. Никакое наказание Брендана не задевало, потому что ему было все равно. Подросток был озлоблен, больше того — обижен, но он был всего лишь ребенком. Что он мог понимать? Брендан только хотел материнской любви, но мать и не думала забрать мальчика к себе. Поэтому он боролся. Спорил. Уставился в стену и пожал плечами, когда исключили из школы.

Социальный работник посоветовал школу-интернат «Чилдренз Виллидж». Администрация штата Нью-Йорк дала добро. Это было идеальное место для одинокого подростка, но смириться с переменами было непросто. Мальчик ненавидел свою старую жизнь, но новую — еще больше. Ни с кем не разговаривал, даже с соседями по домику. Оцепенело ходил на занятия, вяло жевал свою порцию в столовой. Брендану было четырнадцать, и он скучал по городу. По кипучей уличной жизни. Ему не хватало надежды — пусть совершенно ничтожной, — что мать возьмет его к себе. Но больше всего мальчику не хватало ротвейлера Медведя — единственной постоянной величины в его жизни. Что бы ни случилось, где бы Брендан ни жил, пес всегда его ждал.

Брендан знал, что в «Чилдренз Виллидж» есть возможность заниматься дрессировкой собак. Слышал, что эти собаки особенные. Золотые ретриверы, умеющие включать свет и открывать двери? Подросток заинтересовался, хотя и ни за что бы этого не признал. Он был слишком замкнут, и вновь раскрыть свою душу было нелегко. Возможно, с собаками — это обман, потому что все в жизни оказывалось обманом, очередной хитростью взрослых, с помощью которой они добиваются своего. Но после того как собаки однажды выступили для его класса, Брендан не смог больше противиться искушению. Это был не обман. Собаки действительно включали носом свет, открывали двери, вышагивали рядом с дрессировщиками, такими же детьми из «Чилдренз Виллидж». Но нет, уже не такими же — ведь рядом с ними были собаки.

— Я должен это сделать, — невольно подумал Брендан. — Я должен в этом участвовать.

На занятиях мальчик не блистал. Ему нравились собаки, но претила жесткая дрессировка. Брендан часами мог ни с кем не разговаривать, угрюмо вдалбливать собакам, что они должны сделать, но потом, оставаясь с другими детьми, подросток начинал задираться и унижать соучеников. Типичный воспитанник интерната «Чилдренз Виллидж» — напуганный, обиженный, недоверчивый. Когда ему было плохо, Брендан начинал драться, но в глубине души он был добрым мальчиком. В каком-то смысле он был как Вторник. Хотел получать ласку, хотел заниматься важным делом, но любимый человек столько раз бросал его! Ему было шестнадцать, но он вел себя, как восьмилетний ребенок, и Лу все время хотелось его приголубить, даже когда Брендан грубил, потому что женщина знала: этому травмированному чувствительному подростку необходима ласка.

Вместо этого Лу отвела его однажды в сторонку и сказала:

— У меня есть для тебя особое задание, Брендан.

— Какое?

— Вторник. У него не получается команда «рядом». Поможешь ему?

И это была правда. Все любили Вторника, но и знали, что он отстает от других собак.

Нет, Вторник не был плохим псом. И поведение у него было не худшее — как посмотреть. Каждые несколько недель СКВП отправляла собак на выходные к добровольцам, чтобы псы пожили немного, как «обычные собаки». Однажды в воскресенье «приемная мама» взяла Вторника с собой в церковь. Но не оставила в машине — она хотела, чтобы пес сидел рядом и без жалоб прослушал всю проповедь. Во время причастия пес пошел следом за «приемной мамой» к скамейке для коленопреклонения. Вместо того чтобы сесть позади нее, как ожидала женщина, Вторник умостился рядом и поставил передние лапы на алтарную ограду. Все остальные кладут туда руки, значит, и я могу. Когда священник пронес облатки мимо, Вторник молча проводил его взглядом, но глаза собаки говорили: «Эй, почему это я не получил угощения?» Священник вернулся, накрыл ладонями голову ретривера и благословил на будущую работу. Вторник тихонько выждал несколько секунд, потом развернулся и сел обратно на свое место, а весь приход хихикал ему вслед.

Так что вел себя он вполне достойно, особенно по стандартам «обычной собаки». Можно сказать, это один из самых воспитанных псов. Просто иногда он поступал по-дурацки. Терял концентрацию и убегал играть с другими собаками, или подшучивал над дрессировщиками, размахивая зажатой в зубах игрушкой, вместо того чтобы отдать ее, или же одарял наставников своей глуповатой улыбкой, когда приказывали сесть на ящик. Если просили принести носок, он иногда хватал сразу два, а потом носился с ними по залу, демонстрируя всем окружающим. Как сказала Лу, он был незрелым. В душе он остался несмышленым щенком, хотя уже вымахал в здоровенного 37-килограммового пса.

Брендан знал историю Вторника. Видел, как пес себя ведет. Понятно было, что это не очередной обман взрослых. Вторнику действительно нужна была помощь. Думаю, обернувшись и увидев, что ретривер наблюдает за ним своими глубокими глазами, подергивает узелками бровей, мальчик впервые в жизни ощутил свою связь с этим псом.

— Тебе нелегко пришлось, да, Вторник? Понимаю. Мне тоже было несладко.

Удивительно, чего можно добиться, если сосредоточиться! Одно дело — дрессировать собак, и совсем другое — когда у тебя появляется свой пес. Когда ты видишь, как он день за днем растет, раз за разом усваивая что-то новое. Когда ты можешь сказать (хотя бы самому себе): «Вторник зажег свет, и это я его научил». Это совершенно другое. Это значит взять на себя ответственность и гордиться своими достижениями.