Но детство Вторника не сводилось только к общению с семьей. Вовсе нет. Ему суждено было стать одним из самых развитых псов в мире — помощником для инвалида, и воспитание началось с трехдневного возраста, задолго до того, как открылись глазки, тогда, когда этот несмышленыш еще подползал на животике к материнскому соску. Кормление сильнее всего успокаивает животное, поэтому является лучшей наградой. Крошечному слепому трехдневному Вторнику было спокойно, когда он сосал молоко. Во время кормления он чувствовал себя в безопасности, и специалистам СКВП нужно было, чтобы так он себя ощущал и в присутствии людей. Так что Лу Пикар, выдающаяся создательница этой организации и главная дрессировщица, начала похлопывать лапки трехдневных щенков во время кормления, чтобы в сознании щенка прикосновение и запах человека были связаны с молоком матери. Вторник был такой маленький, что его органы чувств еще не до конца развились. Ушки были прижаты к голове, глазки не открылись. Лапы были чувствительнее всего. Они открывали новорожденному этот новый мир.
Когда Вторнику было пятнадцать дней от роду, у него открылись глазки, маленькие и невинные. Представляю себе щенячий пушок на мордочке, нежный ротик, любопытные карие глаза, ошеломленные цветами и формами. Тогда же начали слышать ушки, и детеныш стал познавать мир уже не только на ощупь. Теперь, похлопывая лапки, Лу говорила «па-па-па», потом «смк-смк-смк», как будто целовала. Она подражала причмокиванию, которое щенки издавали, когда сосали молоко, имитировала уже известный малышам звук.
И вот, когда ретриверу открылись новые ощущения, Лу стала постепенно отлучать его от кормления. Вместе с братьями и сестрой Вторник скулил, требуя молока. Но Лу касалась его и говорила «па-па-па, смк-смк-смк», пока малыш постепенно не переставал плакать и вырываться. Как только он успокаивался, дрессировщица отпускала его к матери. Она учила малыша терпению и манерам, показывая, что за самоконтроль дается награда, а за попрошайничество и агрессию — нет.
Классическая дрессировка Вторника началась в возрасте пяти недель. Несколько часов он учился ходить на поводке и выполнять упражнения, запоминал простые команды. Кроме того, щенка возили в «Грин Чимниз Фарм». Там дети от шести до девяти лет с эмоциональными и поведенческими расстройствами клали ему в пасть еду. Биологической потребности в этом не было. Вторник все еще был комочком шерсти, почти слепым, он спотыкался и шатался на ходу и полностью зависел от матери. Еда была средством дрессировки. Щенки сперва начинают есть пищу, отрыгнутую матерью, и запах ее слюны сообщает малышам, что это съедобно и безвредно. Вот оно, фундаментальное биологическое доверие. Вторник учился доверять не только матери, но и людям.
Он не хотел есть. По крайней мере поначалу. Как и остальные щенки. Они были словно семимесячные младенцы, и кормили их незнакомые. Поэтому Вторник закрывал пасть. Мотал головой. Выплевывал еду, которую ему впихивали в рот. Дети гладили щенка, поощряли, давали еще. Он выталкивал пищу языком, кашлял, давясь, зажмуривался, держал рот раскрытым, а язык дергался и шлепал от отвращения.
В конце концов маленький ретривер начал лизать еду. Сопротивляться не было смысла, да и вообще-то кушать уже хотелось. Дети говорили: «да, да, да», «хороший, хороший, хороший». Им заранее сказали поощрять правильное поведение, но песик откликался скорее не на слова, а на возбуждение и радость. Собаки любят угождать людям. Они стайные животные, это зашифровано в ДНК. Даже новорожденные щенки, которые на ногах-то не держатся, виляют хвостом, когда ощущают подкрепление.
Поэтому Вторник ел. «Да, да, хороший песик, хорошая собачка». Вторник с радостью ел еще. Дети снова его хвалили. «Хорошая собачка, Вторник, хороший песик». Щенков одновременно учили сосредотачиваться на задании, быть терпеливыми и доверять. Им объясняли: не нужно требовать внимания к себе, но, если выполнить задание, можно получить огромную награду. Вторник тоже усваивал один из первых в жизни уроков: люди могут платить положительными эмоциями и любовью.
А в СКВП Вторника перевели из родильного отделения, в котором наблюдаются новорожденные щенки, в вольер побольше. Одна часть его находилась под открытым небом, а другая — в помещении. Там он мог гулять на своих неокрепших лапках и играть с братьями и сестрой. Мать все еще кормила его молоком трижды в день, но так как малыши уже познакомились с иной пищей, она перестала заботиться о том, куда деваются «отходы». Так всегда бывает, как только щенки начинают употреблять твердую пищу, поэтому появилась новая возможность для дрессировки. Лу положила в вольер древесной стружки, и шестинедельный Вторник, уже приученный понимать человеческие желания, сразу же сообразил, что здесь нужно справлять нужду. Каждый день Лу отодвигала стружку все дальше и дальше от его матери, и, таким образом, Вторнику нужно было проходить все более длинный путь, чтобы облегчиться.
Через несколько дней между щенками и матерью положили бревно и бугристое пластмассовое покрытие. Вместо того чтобы беспечно играть в общей куче-мале, состоящей из лап, ушей и виляющих хвостиков, малыши должны были преодолевать полосу препятствий, чтобы добраться до кормилицы. Вожак всегда шел первым, шатался на пластмассовых кочках и карабкался на бревно, а потом падал. Как только он одолевал барьер, за ним устремлялись остальные. Вот откуда я знаю, что Вторник никогда не перебирался к матери первым. Он по природе своей не вожак, а поэтому отличный пес-помощник. Вожаки часто проваливают программу собаки-компаньона, потому что слишком самоуверенны. Воспитанники Лу совсем иного сорта, так как в ее питомнике несколько поколений подряд скрещивали покладистых особей, даже вожаки у нее покорные. В устах Лу слово «покорный» звучит как комплимент. Это значит, что ее псы не своевольные и властные, а дружелюбные и уверенные в себе — идеальные качества для компаньона.
В том помете вожаком был Блу. Но Вторника я всегда представляю себе первым. Не потому что он был сильнее, хотя мой пес всегда был крупнее других. И не потому что он напорист, хотя он определенно любопытен и упрям. На мой взгляд, отличительная черта Вторника — это потребность в любви, в прикосновении и поощрении. Мне как-то сказали, что есть два типа собак: ласковые и сдержанные. Ласковые всегда стараются коснуться тебя, проходя мимо, трутся о твое бедро, плюхаются отдохнуть на твои стопы, кладут лапы тебе на колени, когда ты сидишь. Сдержанные стоят в нескольких шагах, лежат рядом, но никогда не пытаются забраться на тебя. Это не значит, что их любовь слабее. Они всем сердцем с тобой — просто им нужно личное пространство.
Вторник ласков. На самом деле в иерархии ласковых псов он бы мог быть королем всех вожаков. Он не может без контакта. Контакт ему необходим, как воздух и вода. Со дня нашего знакомства он просит, чтобы я к нему прикасался, постоянно трется об меня или тычется головой. Вот почему я представляю, как маленький Вторник с зажмуренными от напряжения глазками, энергично вихляет задком, чтобы протиснуться под препятствием, как он, высунув язык и скребя передними лапами, падает — раз, другой, третий, а потом шлепается мордочкой вниз по ту сторону барьера. Он и сейчас-то терпеть не может оставаться один, а уж в щенячьем возрасте он, наверное, с ума сходил, расставаясь с матерью даже на мгновение. Я почти вижу, как он шатким и неуклюжим галопом детеныша несется по бугристому полу, потом тихонько скулит, когда Лу его удерживает, а потом наконец его мысли успокаиваются, лапки перестают пихаться, замедляется дыхание — щенок послушно ожидает своей очереди.
Все это было частью дрессировки. Щенки вроде Вторника должны не только выполнять команды — у них должна выработаться трудовая этика. Они обязаны понимать, как служить людям, и желать награды за свою службу. В течение следующих двух недель объем дрессировки все увеличивался, а контакт с матерью сокращался: к моменту расставания (обычно у собак это происходит в возрасте восьми недель) дрессировке нужно было посвящать уже четыре дня в неделю. К тому времени связь с матерью заменялась на связь с человеком, который гулял с ним, давал команды и общался с щенком при помощи поводка. Заботились о Вторнике превосходно. Дважды в день вычесывали, кормили самой полезной пищей. Свободное от работы время песик проводил с братьями и сестрой, так что его держали в тонусе — как в физическом, так и в умственном плане. Но ни в коем случае не баловали. Вторник входил в систему, и все в ней, даже время отдыха, было тщательно отмерено с целью воспитать идеального пса-помощника. Как сказала Лу Пикар деловым говорком жителя нью-йоркского пригорода:
