Услышав этот вопрос, матросы обеих каравелл сразу навострили уши.
— Вот что пишет достойный Паоло — это его подлинные слова: «Страна сия изобильна и благодатна и заслуживает самого пристального внимания из-за своих великих богатств, необычайного количества золота, серебра и драгоценных камней, которые там можно добыть». Кроме того, он пишет, что город Кинсай note 74 имеет тридцать пять лиг в окружности, и добавляет, что это название обозначает «Небесный город».
— В таком случае, — пробормотал вездесущий Санчо, но так тихо, что его мог слышать только стоявший рядом с ним Пепе, — незачем тащить туда святой крест, потому что он предназначается для людей, а не для небожителей.
— Я вижу на карте два больших острова, Сеньор адмирал, — продолжал Мартин Алонсо, не отрывая глаз от карты. — Один называется Антилья, а другой — Сипанго, о котором ваша милость часто изволит упоминать.
— Совершенно верно, добрый Мартин Алонсо, и вы можете видеть, как тщательно они изображены, чтобы опытный мореплаватель мог сразу их распознать. Эти острова находятся в двухстах двадцати пяти лигах друг от друга.
— По расчетам, сделанным у нас на «Пинте», мы уже должны быть недалеко от Сипанго, сеньор адмирал!
— По расчетам, может быть, так и выходит, но я сомневаюсь в их точности. Сипанго лежит в нескольких днях плавания от берегов Азии и не может находиться очень далеко отсюда, однако встречные течения могли нас отнести в сторону, и я не думаю, чтобы этот остров находился так близко, как полагаете вы, добрый Мартин Алонсо, и ваши товарищи. Верните мне карту, я отмечу на ней наше положение, чтобы все знали, сколько мы прошли и сколько еще осталось.
Мартин Алонсо тщательно свернул карту в трубку, привязал к ней небольшой груз и лаг-линь и ловко перебросил на палубу «Санта-Марии», как матросы бросают лот: каравеллы шли так близко друг от друга, что сделать это для него не составило ни малейшего труда. Затем на «Пинте» подняли еще несколько парусов, и она начала медленно уходить вперед — при слабом ветре ее преимущество в ходе становилось особенно очевидным.
Колумб приказал развернуть карту на столе и пригласил всех, кто был неподалеку, чтобы они могли сами увидеть то место, где, по его предположениям, находились каравеллы. Великий мореплаватель вел счисление пути с наивозможной точностью и без труда отметил на карте широту и долготу, разумеется, преуменьшив пройденное расстояние. А так как даже эта точка оказалась недалеко от островов, которые, как тогда думали, лежат к востоку от Азиатского материка, карта убедила команду лучше всяких научных доказательств, ибо люди вообще более склонны доверять своим глазам, нежели разуму. До сих пор матросы все время спрашивали, откуда известно, где расположен этот остров Сипанго, но, увидев его собственными глазами на пергаменте, безоговорочно уверовали. что остров лежит именно в том месте, где он изображен. Вычислениям Колумба верили слепо, потому что они намного превосходили точностью расчеты всех кормчих, и никто не усомнился, что и на сей раз он правильно показал местонахождение каравелл. И снова крайнее отчаяние и недовольство сменились бурной радостью и самыми светлыми надеждами, которым, увы, опять не суждено было сбыться.
Всегда искренний во всех своих заблуждениях, Колумб был убежден в своей правоте и сейчас, но он сознательно преуменьшал число пройденных лиг. Подобно всем космографам того века, он считал окружность земли гораздо меньшей, чем она есть на самом деле, как показали последние вычисления, и совершенно не принимал в расчет Тихий океан, о котором ничего не знал. Достаточно вспомнить, на основании каких фактов строили ученые-географы свои гипотезы, чтобы понять, насколько неизбежной была ошибка Колумба.
Было известно, что Азиатский материк омывается с востока океаном, и считалось, что тот же самый огромный океан омывает Европу с запада. Исходя из того, что земля круглая, географы считали, будто между этими двумя материками лежит только океан с группами отдельных островов. В действительности же весь Старый Свет, от восточных до западных пределов, занимает менее половины истинной окружности земного шара, но для науки конца XV столетия с ее скудными и робкими знаниями такое предположение было слишком дерзким, точнее — непосильным.
Таким образом, все географы невольно сближали восточные и западные оконечности Евро-Азиатского континента, уменьшая почти вдвое истинную окружность земли. Но для того времени даже мысль о том, что земля шарообразна, была сама по себе достаточно смелой! Правда, высказал ее еще в древности Птолемей note 75 , а может быть, эта теория была известна и еще раньше, но именно сама древность его системы мироздания по прошествии веков обратилась против нее в глазах невежд, не получивших наглядного подтверждения ее справедливости.
По расчетам Колумба получалось, что остров Сипанго, то есть Япония, лежит чуть ли не на 140° долготы восточнее того места, где он находился на самом деле, а так как на широте Японии, то есть на 35° северной широты, каждый градус долготы составляет около пятидесяти шести географических миль, если, конечно, считать землю идеально круглой, то выходило, что Колумб передвинул Японию к востоку от ее истинного места, или, иными словами говоря, приблизил ее к себе более чем на две тысячи морских лиг.
Все это оставалось тайной не только для рядовых участников экспедиции, но и для самого великого мореплавателя. Действительность превосходила самые смелые его предположения. Впрочем, такого рода ошибки нисколько не умаляют славы великих открытий, ибо они свидетельствуют лишь о том, что даже и с ограниченными познаниями люди в конечном счете все же одерживают победу!
Пока Колумб занимался картой, матросы с напряженным вниманием следили за каждым его движением и вглядывались в суровое лицо адмирала, словно хотели по его выражению или по глазам прочесть свою судьбу. Офицеры и кормчие «Санта-Марии» обступили Колумба, несколько старых матросов тоже решили подойти поближе, чтобы услышать его объяснения.
Среди последних был и Санчо, которого считали самым опытным моряком во всей эскадре да и, пожалуй, наиболее смышленым в делах, не требующих школьных познаний. Колумб ласково обратился к ним и заговорил проще, стараясь объяснить смысл своих повседневных наблюдений и вычислений, за которыми они обычно следили с недоумением, не понимая, зачем они нужны, затем показал по карте найденное расстояние и то, что еще оставалось пройти.
Другие, менее опытные, но не менее любопытные матросы тем временем взобрались на реи и воображали, будто слышат и понимают объяснения адмирала: один вид карты подстегивал их фантазию, точно так же как стремление поскорей увидеть долгожданную Индию не раз потом обманывало их зоркие глаза.
Чем образованнее люди, тем легче они усваивают отвлеченные понятия, подчиняя чувства разуму. Но, пока мысль не восторжествовала окончательно, все мы склонны больше доверять наглядным доказательствам. Слово, сказанное редко, звучит столь же убедительно, как слово написанное; упрек или похвала влетает в одно ухо и вылетает из другого, но та же самая фраза, когда она прочитана глазами, может изменить наше представление о добре и зле. Матросы, которые еще вчера не могли понять рассуждений Колумба, сегодня полагали, что постигли все, мельком увидев карту, и поверили, что обозначенные на ней земли и острова находятся именно там, где они так искусно вычерчены.
После этого наглядного урока на «Санта-Марии» воцарилось самое благодушное настроение. Зная, что Санчо всегда поддерживал адмирала, матросы обступили его, надеясь услышать дополнительные подробности об изображенных на карте странах.
— Как думаешь, Санчо, этот остров Сипанго и впрямь такой большой, как на адмиральской карте? — спросил один из тех, кто особенно легко переходил от отчаяния к противоположной крайности. — Расположен он превосходно, не хуже, чем Мадейра или Ферро.
